С каждым днем безделье и отсутствие эмоционального общения засасывало меня в болото депрессии.
Я чувствовал себя как Робинзон Крузо на необитаемом острове.
Город шумел, люди передвигались туда-сюда, но это все было чужое.
В деньгах я не нуждался, бразильцы были приветливы со мной, но
Я начинал понимать, какие эмоции испытывали русские эмигранты, уехавшие из России после октябрьского переворота.
Думаю, их не оставляло ощущение своей чужеродности.
Они не могли ощутить себя на своем месте. Они все время пребывали как бы в гостях.
Где хорошо и даже вкусно кормят, но ты не дома.
И, самое главное, ты живешь не свою жизнь. Плохую, хорошую – не это важно, главное, что не свою.
Там ты был офицером, или барином, или еще кем-то и ты понимал – я офицер и т.д. А здесь ты становился НИКЕМ. Тенью. Безликой тенью.
Вот это ощущение, что я сейчас не в том месте, где должен быть, не покидало меня. Оно было подспудно при мне. Где-то глубоко внутри.
Но я чувствовал это очень явственно.
Я хотел в Москву.
Хотел банально вернуться на свое место.
Даже не к своим близким, друзьям, работе… Это вторично.
Я хотел вернуться на свое место.
Вернувшись же на свое место, я сразу возвращался к своим близким, друзьям и т.д.
Я хотел попасть на свое место.
Я хотел в Москву.
Это ведь так важно – быть на своем месте.
Сан-Паулу
Сан-Паулу – город контрастов и пробок.
Вот что я могу сказать о Сан-Паулу, если коротко, а теперь более подробно.
Сан-Паулу – город небоскребов, которые стоят вкраплениями между неказистыми
шаткими строениями (многие из них полуразрушены или явно являются самовольными постройками).
Нет элитной части города и бедной, все вперемешку. Комплекс из пятидесяти высотных престижных зданий, закрытый и охраняемый со всех сторон, сменяется бедняцкими районами, не фавелами, как в Рио, но чем-то похожим. И так далее.
В так называемом центре города море бездомных, живущих на улице. С чемоданами и всем необходимым для жизни.
Город разношерстный.
Впечатляют его размеры и многолюдность.
Настоящий мегаполис.
Пробки, как в Москве. Только машины не стоят, а медленно, медленно едут. Но ехать можно часами. Бесконечный город.
Ты въезжаешь в него и сразу попадаешь
в каменный мешок.
В городе не так много зелени.
Это контрастирует с природой Бразилии,
буйством палитры ее красок.
Где все растет, бегает, летает и плавает, и часто гигантских размеров. Если дерево, то исполинское и т.д.
Но есть в Сан-Паулу по-настоящему зеленый оазис – это национальный парк «Ибирапуэро».
Большая территория с тропическими деревьями и водоемами, буквально кишащими гигантскими рыбами. Столько плавающих рыб я видел только во время нереста в Магадане.
Также меня впечатлили черные лебеди. Они были очень больших размеров, с длиннющей шеей. Плавали неторопливо, чинно. Когда они неожиданно выплыли передо мной первый раз и оказались у меня буквально под носом, я был очень удивлен, даже шокирован и их цветом, и размерами.
В Бразилии культ здорового тела. Мне кажется, это потому, что практически круглый год жара и всегда есть возможность себя продемонстрировать.
И, наоборот, когда шесть–восемь месяцев в году ходишь в куртках, за которыми всегда можно скрыть все изъяны тела, то и стимула быть в форме гораздо меньше. По моим наблюдениям, в России большая часть населения вспоминает о недостатках своего тела только в предотпускной период и начинает активно, по-революционному что-то делать. По прошествии короткого русского лета все эти потуги забываются как нечто ненужное, лишнее. Пальто и куртка все скроют.
В Бразилии же твое тело почти всегда на виду и тебе надо быть в форме.
Прежде всего для окружающих. Мы же в основном все делаем не для себя, а для окружающих, с оглядкой, что люди скажут.
Быть спортивным в Бразилии по-настоящему модно.
Поэтому парк переполнен физкультурниками. Бегающими, катающимися на роликах, досках, велосипедах и т.д. На одного спокойно прогуливающегося будет трое бегущих. Надо быть осторожным и ни в коем случае не заходить на специально отведенные для них дорожки – сметут.
Спортивная нация.
Ну и, конечно, футбол.
Играют все.
Босиком, включая двухлетних детей, бабушек и дородных женщин в теле.
Играют не на результат. Забить мяч не важно, важно забить КРАСИВО.
Наверное, так играют только в Латинской Америке.
Ребята могут долго катать мяч туда-сюда, иметь массу возможностей забить простой гол, но будут оттягивать, и только тогда, когда есть возможность забить красиво или уже нельзя не забить, загонят мяч в сетку.
Некрасивые или простые голы не забивают.
Индивидуализм, обводка, дриблинг – все это впитывается с детства, с пляжно-дворового футбола. Малыш, еще плохо идущий, причем не обязательно мальчик, будет идти, бить по большому, настоящему футбольному мячу босой ногой, падать, вставать и бежать за мячом.
Такое впечатление, что бить по мячу и ходить дети обучаются одновременно.
Сам видел, что родители даже не помогают и не учат еле стоящую на ногах девочку обращению с футбольным мячом. Она это делает САМА вдалеке от них. Бьет по мячу, падает, делает пару шагов, вновь падает, встает и бьет снова. Это где-то в крови, в генах.
Женщина, явно с лишним весом, радостно (!!) бегущая метров восемьдесят за мячом, – где такое увидишь? Только, наверное, в Бразилии.
Про мужчин, юношей и мальчиков и говорить не приходится.
Музей Африки в парке «Ибирапуэро» рассказывает о рабовладении и совмещает данную экспозицию с вы-ставкой, посвященной Мэрилин Монро и Элвису Пресли. Интересный микст.
Сама Бразилия – это коктейль африканцев, европейцев, индейцев… Все перемешано в разных пропорциях.
В целом парк великолепный. Из каменного мешка ты заходишь в зеленый массив. Это дает представление о природе Бразилии.
Вообще, Сан-Паулу – это деловая столица Бразилии, здесь люди заняты зарабатыванием денег.
Отдыхают в клубах.
Сан-Паулу – это город клубов и ночных заведений.
Их здесь с избытком и на любой вкус.
Об одном из них я уже рассказывал.
Суд
Наступил день суда.
Мои адвокаты представили мне, что судебное заседание будет подобно легкой прогулке.
В основном формальным, на уровне банальных вопросов – ФИО, где родился и т.д. – и, по их заверению, оно должно занять минут пятнадцать-двадцать.
Все решено, говорили они. Судебное заседание – это как некий необходимый ритуал.
Меня же не покидали нехорошие предчувствия, почему-то не верилось, что ситуация настолько безоблачная.
Но они в очередной раз заверили меня, и я предпочел не думать о плохом. Тем не менее чувство тревоги просто затаилось.
С привычными шутками и улыбками, исходившими от них, мы прибыли в суд.
Здание суда представляло собой современное новое стеклянное здание темно-синего цвета в стиле хайтек.
Мы вошли в него и стали ожидать начала процесса.
Где-то через час нас пригласили.
Вышла судья в черной мантии – красивая бразильянка средних лет с длинными крашенными в цвет блонд волосами. Она почему-то напомнила мне одну из героинь сериала «Спасатели Малибу», только спасательница была зачем-то в черной рясе. Это показалось мне излишним. Я представил ее в купальнике. Да, в таком виде… и сидящей в судейском кресле.
Вот такие странные ассоциации и видения она у меня вызвала.
Возможно, этот сериал был одним из самых ярких впечатлений моего подросткового возраста, и неожиданно картинка из отрочества всплыла в моей голове в этот фатальный для меня день и час.
Впрочем, начался судебный процесс.
Молодой импозантный поджарый прокурор быстро взял инициативу в свои руки и набросился на меня с кучей вопросов. Создалось такое впечатление, что он наслаждается процессом и все время жаждет продемонстрировать свою компетентность и состоятельность перед этой роскошной блондинкой в черной мантии.
Все это стало полной неожиданностью не только для меня, но и для адвокатов.
Надо отдать им должное, они быстро пришли в себя и включились в процесс.
Но от них сейчас уже не так много зависело, так как на все вопросы надо было отвечать мне в одиночку, стоя на кафедре в двух метрах от судьи и прокурора.
Мои адвокаты сидели далеко позади меня, и каждый раз, когда они хотели что-то сказать, судья жестами показывала, что не стоит этого делать, так как сейчас отвечаю я. Но у них был явный авторитет в глазах судьи, и они, не переходя тонкую грань, успевали вставить два-три слова или предложения, корректирующие или объясняющие мои слова, и садились вновь, учитывая жесты судьи и то, что они все-таки нарушают порядок ведения допроса.
Я не знаю, что они говорили судье, переводчик переводил мне все очень коряво. Его русский язык был явно несовершенен, и еще хуже, что все мои слова он переводил исключительно в обвинительном ключе.
И адвокаты все время были вынуждены корректировать именно его перевод моих слов.
Об этом неоднократно громко заявлял и консул РФ, присутствовавший на процессе. Консул, бывший индифферентным и спокойным до начала заседания, активно включился в судебный процесс.
Эмоции буквально переполняли его.
События развивались не так, как мы все предполагали. Он явно переживал за меня.
Но судья ему сразу, в отличие от адвокатов, которым она позволяла определенные вольности, сделала резкое замечание. Во второй же раз, после того как он влез в работу переводчика, последовало очень жесткое внушение. И было видно, что она не шутит и выдворит его из зала суда, если он еще раз откроет рот. Это было сказано ею очень жестко и эмоционально. Я увидел, какая она бывает в гневе.
Ему была показана желтая карточка, и он был вынужден замолчать. По его лицу я понимал, когда идет не-правильный перевод, и тогда вновь повторял умышленно еще раз сказанное.