— Как считаешь с высоты жизненного опыта?
— Оно индивидуальное, камрад, — не может быть единого рецепта для всех и навсегда.
— Почему ты считаешь произведение «Трудно быть богом» тупорылым?
— Потому что оно такое.
— Ну а кто-то (неважно кто) скажет: «Оно не такое. Это просто гениальное произведение».
— Это характерное для м…ков утверждение.
— Как по твоей аргументации определить, что прав в данной ситуации именно ты?
— Вырастешь — может, поймешь.
— Интересно, сколько лет людям, ругающим Стругацких за «измену Родине» и за «тупую сатиру на советскую бюрократию»?.. Не думаю, что больше 40, т. е. в начале семидесятых они еще не были взрослыми.
— Сынок. Когда человек говорит о своем отношении к некому явлению — он его не «ругает», он говорит о своем отношении. Ругают — мама с папой. Понятно ли это?
— Кажется, я понимаю, почему для Д.Ю. «Пикник» и «Парень из преисподней» — это хорошие книги, а «Трудно быть богом» — дерьмо. В первых двух есть главный герой, с которым Д.Ю. может себя отождествлять, а в Трудно быть богом» такого героя нет.
— Сынок, если автор талантлив, он напишет хорошо. Например, Шолохов написал книги «Тихий Дон» и «Поднятая целина». По прочтении оных никому не приходит в голову мысль, что Шолохов — пламенный революционер или председатель колхоза Наоборот дебилы яростно думают на тему «как же такое могли напечатать в кровавом совке» и рассказывают о том, что книга вышла «вопреки». Так вот, если книгу пишет талант, она может получиться хорошей помимо его желаний — как «Пикник». Точно так же книга может получиться мутным говном — вопреки стремлениям, как «Доктор Живаго». Стругацкие относятся к совсем другому поколению. Они выросли на оптимизме конца 50-х и начала 60-х, а потом смотрели, как все, что они любили, втаптывается в грязь подлецами и ублюдками («деятелями от культуры»). Они выросли на кухнях и как были способны только на нытье с фигой в кармане отходя от корыта, так и остались такими же — ненавидящими свою страну и свой народ.
— «Трудно быть богом и «Тройка» именно из этого появились А не из-за того, что авторы были «западниками».
— Да, появились именно из этого говна.
— Интересно, как Д.Ю. относится к «Граду Обреченному»…
— Да ровно так же.
— Но тон некоторых постов, мало отличающийся от партсобраний 70-х, говорит сам за себя.
— Ты если в буковках на экране видишь «тон», камрад, — лучше немедленно задай вопрос, есть ли он там.
— А кто, по Вашему мнению, главный герой в «Трудно быть богом»? И о чем, собственно, эта книга?
— Книга, камрад, про авторов. Как и все другие книги.
— Ненависть к начальству не означает ненависть к народу.
— Дорогой друг. Давай ты не будешь мне рассказывать, «как устроен мир»?
— У меня есть большие сомнения, что в начале 70-х Вы бы смогли открыть свой журнал, даже в 20 экземплярах в месяц, и там высказать свою точку зрения по поводу, скажем, великого успеха арабских армий в войне Судного Дня.
— Видишь ли, оно мне было не надо в семидесятых. А если бы у бабушки был х…, она была бы дедушкой. Возможно, даже Куртом Кобейном.
— А вот давеча человек передо мной тысячу из кармана обронил, да так, что никто не видел. А я возьми подними да и скажи: «Вы деньги уронили». И ведь отдал, хотя у самого с деньгами не ахти. Потом шел, думал и решил, что таки порыв был правильный. Пусть я и не стал богаче, зато человеком себя чувствую.
— Да правильно сделал, камрад, — чего тут думать?
— «Баба за тонну ничем не отличается от бесплатной одноклассницы». Извините, бесплатная одноклассница го-о-о-раздо лучше. Где мои семнадцать лет и все такое прочее?!
— Ну, это если только в семнадцать лет. А вот если одноклассница решит дать через семнадцать лет — беги от нее без оглядки. Пусть лучше мечта останется.
— А стоит ли стремиться к заработку в $5000, или оно само придет, если усердно заниматься интересным?
— Тебя всю жизнь будет рвать пополам. С одной стороны — нужны деньги, с другой — хочется интересного. А далеко не все интересное приносит деньги.
— Дмитрий Юрьевич, разъясните, если можно. Прожженный цинизм — он помогает жить или как?
— Что Вы этими словами называете, прожженным цинизмом? У меня голова так от рождения устроена, это не приобретенные навыки. Трезвый рассудок, отсутствие брезгливости, любознательность, самоирония, чувство юмора. Все это — помогает, да Особенно в плане сделать лицо попроще и радоваться тому, что есть.
— Ваш вариант отличный, Вы поработали на свое имя, а потом оно стало на Вас работать.
— Оно помогает повышать расценки на некоторые виды деятельности. Само оно не работает, работать все время надо мне.
— Интересно, оно так всегда устроено, если даже нечестно себе имя сделать?
— Нечестно — это как?
— Про Шолохова, который написал книги «Тихий Дон» и «Поднятая целина». Кстати, камрад, уже доказано, что «Тихий Дон» писал не Шолохов. Он его просто скоммуниздил. Вот поэтому там так показаны красные. Потому что это были записки белого офицера. Хочешь верь — хочешь нет.
— Дорогой друг. С вопросами веры — это тебе к попам. «Доказано» — это кем? Гениальным писателем Солженицыным?
— Инфа не с Инета, так что ссылочку не дам.
— Пиши попроще: «Я не знаю, никаких доказательств данному бреду у меня нет».
— В одной передаче по ТВ это все было по полочкам разложено, только не подумайте, что это «антисоветская пропаганда».
— А что тогда? Просто передача для малолетних дол…бов?
— Камрад, да при чем здесь Солженицын?! Я же не ругаю советскую власть. Просто есть такая инфа, и она доказана была.
— Кем и где она была «доказана»? Конкретнее.
— Я же тебе свое мнение не навязываю.
— Никто не говорит, что ты что-то навязываешь. Речь про то, что ты херню за какими-то дегенератами повторяешь.
— По-моему, про советское время в присутствии Дмитрия надо говорить на к о покойнике — либо хорошо, либо ничего!
— Сейчас русские живут значительно лучше, чем в СССР. Лично мне (лично мне) не нравится, когда врут. Еще больше не нравится, когда врут о том, о чем не имеют даже представления. Врать — не надо, а говорить можно про что угодно.
— Если сейчас русские живут значительно лучше, чем в СССР, то в чем это выражается?
— В еде и барахле.
— Жаль, что об этом не знают около 3 миллионов беспризорных детей и около 5 миллионов бомжей.
— А ты им расскажи.
— Четверть населения России оказалось за чертой бедности. Причем практически вся эта четверть — русские. Так что насчет того, что стало русским лучше, не согласен.
— Ну а ты эта — считай, сколько стало сортов колбасы, сыра и хлеба, сколько стало магазинов, сколько вещей продается.
— После того как была найдена рукопись «Тихого Дона», все умные м…ки уже давно предпочитают помалкивать. Даже Солженицын вроде бы косвенно извинился. Утверждать сейчас, что Шолохов — плагиатор, это только показывать свое невежество.
— Ну, речь каждый раз про неграмотных м…ков, выращенных на чтении журнала «Огонек» редактора Коротича. Одна гнида выращивает другую гниду.
— Раз пошла тема про Шолохова, вопрос к Вам. Чем Вас поразила «Поднятая целина»?
— Где я сказал, что она меня поразила?
— После «Тихого Дона» она в общем-то не впечатляет.
— Ну, это смотря кого и смотря чем.
— Интересно ваше мнение, мне особенно, т. к: Ваши взгляды практически всегда разделяю.
— Добротная книга. Изрядная картина строительства колхозов.
— И еще про тюремные сериалы. Проглядел я сериал Боец», интересно стало, насколько соотносятся с реальностью описанные в нем обычаи и поведение? Так ли все на самом деле или опять извратили?
— Это документальный фильм — правильно понимаю?
— «Камрад, жизнь человечья не имеет никакого смысла. Кроме того, который ты придумаешь сам для себя». А оставить после себя потомство не есть смысл человечьей жизни?
— Биологический — да.
— У Шолохова язык изумительный, поэтичный. Вполне можно сравнить со «Словом о полку Игореве». Чу, сейчас примутсядоказывать, что «Слово» — это тоже подделка.
— Про это нельзя говорить, камрад. За это могут жестоко наказать.
— Гоблин, ты лично не припомнишь, как дело обстояло с кооперативной торговлей и торговлей на колхозных рынках СССР в 80-х годах?
— Отлично.
— Есть мнение, что, когда начался продовольственный дефицит, талоны и т. п., продукты можно было свободно покупав в кооперативных магазинах и колхозных рынках по примерно такой же цене. Мы по гарнизонам мотались, таких подробностей не помню.
— «Свободно покупать» можно только тогда, когда на это есть деньги. Советская зарплата мало кому позволяла покупать свободно — точно так же, как невозможно всем покупать «Мерседесы» сейчас.
— «Сейчас русские живут значительно лучше, чем в СССР». Д.Ю. это было сказано без сарказма?
— Да как обычно.
— Да ну на фиг! У нас шахтеры по 600–650 зарабатывали, токаря на «почтовом ящике» имели 750–800, упаковщики-грузчики снарядов — вообще под тысячу. С моего цеха мужик один на выходные к родственникам летал самолетом, аки олигархи сейчас. Устроиться, правда, было тяжело, но можно. Точили такое, что, по словам моего наставника, «во Вьетнаме американцы падали», и с продуктами на Донбассе всю дорогу отлично было.
— А писатели Стругацкие — вон, умирали под гнетом. Как так?
— Д.Ю., а как ты объясняешь то, что значительная часть нашей интеллигенции Солженицыну чуть ли не в ноги кланяется?