одтвердить слова митрополита. Сегодня, надеюсь, сам митрополит Филарет тоже стыдится этого утверждения. Не сомневаюсь, что через три года профессор Н. Струве тоже постыдится того, что говорит сегодня о Московской Патриархии.
Не станем обманывать себя: если мы забудем о предупреждении А. В. Карташева, карикатура может превратиться в стальной кулак в бархатной перчатке, который сокрушит не одну челюсть.
После провала путча, пожалуй, любой согласится, что пути и судьбы России XX века — загадка. Единственная область, где всем все ясно, где апломб всеведения и дар прозрения до того возросли, что уже граничат с абсолютной слепотой и глухотой, — это нынешняя жизнь Русской Православной Церкви. Хотя и вчера, не станем греха таить, много было про нее лыгано и своими, и чужими, но все же на волне нынешней перестройки и гласности лжесвидетельствуют куда более кучно и искусно. И не в пример более успешно. Наипаче наши зарубежные друзья и благожелатели.
Американские историки изображают жизнь Московской Патриархии "в профиль"
Три года назад, 29 апреля 1988 года, Патриарх Пимен и постоянные члены Священного Синода были приняты в Кремле генеральным секретарем ЦК КПСС М.С. Горбачевым. Встреча более
262
чем странная: по своей должности М. Горбачев был тогда только верным стражем идеологических завоеваний Октября, только продолжателем великого дела бессмертного Ленина (или бессмертного дела великого Ленина?). И больше никем. Президентом он стал значительно позднее. Но это историческое событие принято считать краеугольным камнем эпохальной перестройки в церковно-государственных отношениях, хотя оно, думается, может ясно свидетельствовать лишь о том, что область прав Церкви и верующих всегда регулировалась в СССР не законодательством, а личной волей всесильного генсека. В любом цивилизованном государстве ни одному епископу, тем паче Патриарху, вообще не было бы никакой нужды не то что ездить на поклон к секретарю компартии, но даже осведомляться о его имени-отчестве.
До беседы генсека с членами Синода потоки клеветы и дезинформации о положении Церкви и верующих в СССР, о взаимоотношениях Церкви и государства текли огромными полноводными реками. Дезинформацию распространяли все средства массовой информации, ее распространяли чиновники Совета по делам религий, ее распространяли все высокопоставленные функционеры Московской Патриархии, ее распространяли многочисленные делегаты и гости "форумов мира" и прочие представители "прогрессивной мировой общественности". Но не пресекался все прошлые годы и небольшой встречный поток, официально именовавшийся в нашей церковной и внецерковнои печати и в "академических" исследованиях по научному атеизму "клеветнической буржуазной пропагандой", "грязными инсинуациями" или "буржуазной фальсификацией положения верующих в СССР и странах победившего социализма". Этими несколько громоздкими терминами обозначались статьи и книги зарубежных исследователей, более или менее полно, правдиво и добросовестно анализировавших проблему "христианство и коммунизм", описывавших реальное положение Церкви и верующих в нашей стране после Октябрьского переворота. Среди них было несколько интересных авторов из Православной Церкви в Америке (далее — ПЦА). После исторической встречи с генсеком и особенно после помпезного празднования 1000-летия Крещения Руси, стоившего верующим более 11 миллионов рублей, разорившего Православную Церковь, лжесвидетельство и дезинформация о возрождении, оздоровлении и процветании разлились по всему миру в безбрежный океан. Все наши газеты и журналы, все програм-
Очевидцы
263мы советского радио и телевидения, театр и кино умильно поют, сюсюкают и витийствуют, шепчут и глаголют о дивной симфонии и грядущей гармонии, о сказочном возрождении и необратимой перестройке, о легендарном размахе и чудесном взлете. Встречный поток спокойной и объективной информации зарубежных исследователей обмелел до ручейка и почти полностью затерялся в необъятном океане кликушества и пропаганды, а река научных исследований священнослужителей и историков из ПЦА обратилась назад и потекла вспять, пролагая для своих вод новое русло, почти параллельное руслу коммунистического агитпропа и "Журнала Московской Патриархии", который, впрочем, мало чем отличается от других ведомственных изданий того же агитпропа, например "Военно-исторического журнала".
Давным-давно трем одинаково талантливым художникам было приказано нарисовать портрет грозного правителя, у которого был кривой глаз, сухая рука и хромая нога. Первый художник нарисовал все как есть и был строго наказан за то, что предпринял попытку выдать страшную тайну и соблазнить малых сих — простых граждан. Второй нарисовал владыку с двумя здоровыми руками и ногами и тоже был наказан за попытку возбудить сомнения в умах сограждан. А третий нарисовал правителя в профиль, косой глаз был спрятан, сухую руку закрывал щит, хромую ногу — круп коня. Основополагающий принцип наших доброжелателей — рисовать жизнь Московской Патриархии "в профиль", т. е. прямо никогда по возможности не лгать, не измышлять, но и правду ни в коем случае не говорить, прятать от малых сих хромую ногу, сухую руку, кривой глаз.
Мы охромели и окривели от дружеских объятий коммунистической державы, от лжесимфонии и лжесоюза, но не вопим к Врачу с мольбой об исцелении, а по-прежнему остаемся прикованы к источнику заразы. Все новые и новые документальные фильмы, статьи, лекции, интервью, репортажи с Соборов бодро свидетельствуют, что в СССР открываются новые приходы, распространяется религиозная литература, организуются библиотеки и богадельни, но упорно молчат о том, что мы, священнослужители, систематически грабим своих прихожан, что вся наша администрация погрязла в коррупции, что религиозная литература, которую нам бесплатно передают со всего мира, продается по очень высоким ценам, и ни один человек из внешних не знает, куда идут те деньги, беднейшие сельские храмы не получают из них ни копейки. Самое
главное, упорно молчат о том, что Московская Патриархия остается интегральной частью эсэсэсэровской государственности, что все до единого руководители Патриархии отобраны и назначены на свои должности Идеологическим отделом ЦК КПСС и КГБ. Те, кто отбирали и назначали, давным-давно отправлены на покой, а те, кого они отобрали и воспитали, продолжают успешно трудиться в Московской Патриархии, реализуя заветы своих "отбирателей". Все, кто говорят и пишут сегодня о жизни Московской Патриархии в замечательном журнале "Вестник РХД", словно условились забыть обо всех документах, статьях и свидетельствах, публиковавшихся в том же "Вестнике" несколько лет назад. Увы, сегодня независимые газеты в Москве и Петербурге более объективно рассказывают о Московской Патриархии, чем парижский "Вестник". "Русская Православная Церковь... как известно, сожительствовала с коммунистическим режимом, сотрудничала с его спецслужбами; за большие заслуги перед тоталитарным государством служители РПЦ не раз получали награды. Сегодня политика государственного протекционизма РПЦ в многоконфессиональной республике все более очевидна"7. После августовского путча связь Церкви с различными структурами нашего государства не ослабела, а значительно усилилась.
Если отвлечься от частностей, можно с полным основанием утверждать, что вольно или невольно "религиозные деятели" из Московской Патриархии, функционеры из Совета по делам религий при Совете Министров СССР (далее — СДР) и наши благожелатели — зарубежные историки делают сегодня одно общее дело, хотя методы у них, естественно, разные и тактика тоже разная. Их главная забота — консервация Московской Патриархии точно в том виде, как она была сформирована при Сталине, Хрущеве, Брежневе, т. е. спасение сергианства. Ибо любезное их сердцу сергианство — это выпестованное коммунистами и гэпэушниками красно-поповское обновленчество в русле благообразного православия. Или, иными словами, их общее дело — дружное совместное противостояние подлинному возрождению Русской | Православной Церкви, противостояние решениям Поместного Собора 1917—1918 годов и идеям соловецких епископов-испо-
? ведников. Не случайно, что наша официозная церковная печать
[никогда не публиковала эти документы.
Американские историки и очевидцы, свидетельствующие о дивной свободе и чудесном возрождении и оздоровлении,
264
265пришли на помощь советским чиновникам и архиереям совершенно бескорыстно, из благородного стремления содействовать перестройке, утихомирить "шатающихся на религиозной почве диссидентов и эмигрантов" и, самое главное, сплоченными рядами противостать общему страшному врагу — Русской Православной Церкви Заграницей, с которой у ПЦА какие-то давние счеты не сведены.
Следуя основополагающему принципу КПСС, "о мертвых дозволено все, если требуется ныне правящих обелить и спасти", американские историки охотно поливают грязью покойного носителя высокой патриаршей харизмы Пимена, но категорически воспрещают кому бы то ни было не только критиковать, но даже призывать к покаянию ныне здравствующего Патриарха или его ближайшее окружение. Так, канадский профессор Д. Поспеловский без малейшего благоговения рассказывает о жутких порядках, господствовавших в Московской Патриархии всего лишь в прошлом году: "В последнее десятилетие, когда покойный Патриарх Пимен фактически был уже не у дел, Церковью управляли его именем временщики, окружавшие Патриарха, а временщиками в значительной степени управляла небезызвестная «контора», нередко посредством шантажа"8. Страшная, горькая, но правда, так и было. Профессор Д. Поспеловский повторяет здесь то, что много раз говорили и писали всякие "шатающиеся на религиозной почве диссиденты", как именовали группу священников и мирян официальные документы Священного Синода Московской Патриархиии. Это писал, например, о. Глеб Якунин в своей статье "Патриархат или матриархат?", опубликованной при жизни Патриарха Пимена. Жаль только, что профессор Д. Поспеловский, по неизменной традиции рисовать "в профиль", говорит о каком-то "последнем десятилетии", хотя, будучи специалистом по истории Русской Церкви XX века, отлично знает, что это — просто попытка спрятать часть правды: точно так же жила Московская Патриархия и в предыдущие десятилетия, дело вовсе не в болезни и дряхлости Патриарха Пимена. Если в какие-то годы одна группа временщиков сменяла другую, то "контора" оставалась той же. И ее излюбле