– При каких обстоятельствах найдены останки?
Корнуоллис рассказал, как утром обнаружил разрушенную террасу, а потом прибыл Берк в сопровождении репортеров, которые продолжили то, что американец начал прошлой ночью. Берк стоял чуть поодаль, с интересом поглядывая на репортеров, которые с бешеной скоростью строчили в своих блокнотиках.
– У вас есть идеи, кто это может быть? – спросил констебль, махнув рукой в сторону скелета.
– Ни малейшего представления, – ответил Корнуоллис. – Террасе всего около тридцати лет. Ничто не указывало на то, что здесь спрятан клад, несмотря на заверения мистер Берка. Вот он, – Корнуоллис указал на Холмса, – вам расскажет. Он все подробно изучил.
Констебль сделал несколько шагов в нашем направлении.
– Как вас зовут, сэр? – спросил он, причем на его лице мелькнула тень узнавания.
Холмс мотнул головой:
– Можно переговорить с вами с глазу на глаз?
– Конечно, – ответил страж закона.
Они отошли шагов на десять и о чем-то несколько минут говорили, понизив голос, а потом вернулись к нам.
– Так, господа, – обратился констебль к репортерам, – мне нужны ваши имена и названия газет, где вы работаете. А потом попрошу очистить территорию. Возвращайтесь в деревню, но не покидайте ее без моего разрешения.
Он подошел к одному из журналистов, попросил лист бумаги и переписал всех поименно. Несмотря на протесты, он заставил всю толпу, включая кучеров и работников с фермы, покинуть место преступления. Работников распустил по домам, а репортеров отправили обратно в деревню.
Пока констебль разбирался с зеваками, Корнуоллис и Берк стояли молча по разные стороны от импровизированной могилы, глядя на дно ямы. Корнуоллис весь напрягся, дыхание его стало прерывистым, что напомнило мне о предположении Холмса касательно наличия у молодого человека проблем с легкими. Я не сводил с него глаз на тот случай, если у несчастного случится приступ астмы. Тем временем Берк казался расслабленным: он стоял, скрестив руки, а на лице застыло довольное выражение, будто он просто наслаждается солнечным теплом. Мы с Холмсом тоже хранили молчание, стоя с другой стороны могилы.
Вернулся полицейский.
– Я констебль Вагнер, – запоздало представился он. – Мистер Корнуоллис, я собираюсь оставить улики под вашу ответственность до моего возвращения. Нужно переговорить с начальством. А вы, мистер Берк, поедете в деревню вместе со мной.
Берк, казалось, вдруг разозлился:
– Нельзя же просто уйти и оставить находку без охраны! Ведь мы не знаем, как туда попали останки, а его семья, – он ткнул в Корнуоллиса, – может быть к этому причастна! Когда вы вернетесь, то сокровища может не быть! Или костей!
– Сэр, – объяснил Вагнер Берку, не обращая внимания на негодующего Корнуоллиса, – множество людей видели и скелет, и ожерелье. Большинство свидетелей – репортеры, которых вы же и привели. Слишком много народу наблюдало это, так что спрятать особо ничего не удастся, а я уверен, что мистер Корнуоллис и пробовать не станет. Вряд ли за время моего отсутствия что-нибудь произойдет, и я доверяю этим господам приглядеть за находкой до моего приезда.
Пообещав Корнуоллису скоро вернуться, Вагнер кивнул в сторону дома, и они с Берком ушли, причем американец не переставал громко сетовать на бездействие констебля.
После их ухода Корнуоллис в отчаянии посмотрел на нас:
– Мистер Холмс, что все это значит? Неужели Кровавый Бейкер не такой уж невинный, как показали ваши изыскания?
Прославленный сыщик пропустил его вопрос мимо ушей:
– Думаю, вам стоит пойти в дом и отдохнуть, мистер Корнуоллис. Мы с доктором Уотсоном присмотрим за останками до возвращения констебля Вагнера.
– Да, конечно. Благодарю вас, мистер Холмс.
Молодой человек повернулся и побрел прочь, а когда он удалился на значительное расстояние и уже не мог слышать нас, Холмс, указав на скелет, поинтересовался:
– Ну, что думаете об этом, Уотсон?
Я присел на корточки подле ямы и уже через пару минут вынес вердикт:
– Никакого убийства здесь не случилось. Я угадал?
Холмс кивнул:
– Уверен, вы заметили, что кости слишком чистые и белые. Что еще более важно, они раньше были скреплены проволокой. О чем это говорит?
– О том, что этот бедняга до недавнего времени был обитателем какого-то учебного класса, возможно при госпитале. Тело препарировали в анатомичке, а скелет собирались использовать как учебное пособие. Судя по отличному состоянию, он умер не так давно и определенно пролежал в этой яме не слишком долго.
– Именно, – подтвердил Холмс. – Не более двенадцати часов, я бы сказал. Кости очень чистые, нет признаков изменения цвета из-за взаимодействия с почвой или грунтовыми водами. Кроме того, края ямы слишком вертикальные, стенки нигде не осыпались. Кости лишь слегка присыпали грунтом с целью создать иллюзию, будто останки были захоронены.
– Но зачем помещать скелет здесь? Думаю, это дело рук Берка.
– Разумеется. Очевидно, вчера он пришел сюда, закопал несчастного под плитой, достаточно большой, чтобы скрыть скелет, а затем поставил камень на место, зато потревожив несколько соседних. Затем, чему мы стали свидетелями некоторое время назад, он явился сюда и сказал, что вчера его прерывали и он не успел закончить поиски под всеми плитами. Он позволил другим совершить находку, добившись задуманного эффекта – шокировать присутствующих.
– Но он ведь понимал, что даже при беглом осмотре все догадаются, что скелет свежий?
– Кто знает. Возможно, он настолько низкого мнения о нашей полиции, что решил, будто на состояние скелета не обратят внимание. Или же, что более вероятно, ему все равно. Он умышленно сделал так, чтобы здесь присутствовали репортеры, и, казалось, был очень доволен, что они записывают все, что видят и слышат. Может быть, ему важно лишь первое впечатление, а потому он не утруждал себя созданием иллюзии, что останки пролежали здесь долго.
– Когда вы говорили об удивлении Берка, вы точно знали, что мы сейчас обнаружим?
– Не совсем. Когда Берк заявился с репортерами, чтобы продолжить тот акт вандализма, который начал прошлой ночью, я уже понимал, что он наверняка спрятал здесь нечто такое, что, по его замыслу, должно быть найдено в присутствии свидетелей. Однако я не знал, что именно мы увидим. Кроме того, я уже во время первого осмотра заметил, что плиту, под которой в итоге нашелся скелет, сдвигали до этого, но не додумался заглянуть туда пораньше, чтобы проверить, не спрятано ли там что-нибудь, вернув потом плиту на место. Я просто решил, что во время ночных экзерсисов этот камень перевернулся, в итоге снова заняв свое место, но не догадался, что на самом деле его аккуратно водрузили в прежнюю лунку, чтобы спрятать под ним кое-что секретное.
– А как насчет сокровища? Ожерелья? – спросил я, снова присаживаясь у ямы, чтобы рассмотреть получше ее содержимое. – А дыра в черепе?
– Для пущего эффекта, – отмахнулся Холмс. – Ожерелье собрано из металлических пластин, которые расплющили, чтобы состарить их, а потом нанизали на цепочку. Вы можете заметить, что звенья цепочки блестящие и выглядят как новенькие. Без сомнения, анализ покажет, что эти металлические штуковины изготовлены из современных сплавов, вовсе не трехсотлетней давности. Дыру в черепе, без сомнения, проделал сам Берк, чтобы создать впечатление, будто несчастного убили. Если вы присмотритесь, то увидите, что края отверстия чистые и белые, даже чище, чем поверхность черепа, что указывает на недавнее происхождение этой якобы раны.
– То есть все это, – я поднялся, и колени хрустнули, – задумано, чтобы зачем-то произвести впечатление на репортеров, которых Берк притащил с собой?
– Именно. Хотя я пока и не совсем понимаю его мотивы. Думаю, нам стоит дать мистеру Берку еще немного порезвиться, чтобы забросить крючок, на который он попадется.
– А констебль? Вы ему это рассказали?
– Да. Оказывается, он знал обо мне и собирался открыть мою личность, когда я его остановил. Я быстро изложил факты про возраст и происхождение скелета и свои мысли по поводу вероятных действий мистера Берка. Вагнер сразу же понял, о чем я, и согласился позволить нашему американскому другу и дальше разыгрывать этот маленький спектакль, чтобы мы могли предъявить ему обвинение посерьезнее, чем вандализм в отношении чужой террасы. Если привлечь его к ответственности сейчас, – пояснил сыщик, – то Берк просто заявит, что это шутка, отделается небольшим штрафом и испарится. У нас даже не будет причин предать случившееся огласке.
Через час или около того вернулся констебль Вагнер в сопровождении местного доктора и нескольких рабочих. Врач подтвердил, что скелет всего лишь медицинский экспонат, а никакая не жертва убийства. Рабочие перенесли останки в гроб, который привезли с собой, и погрузили на телегу. Они с доктором ждали в сторонке, пока мы с Холмсом совещались с констеблем.
– Я взял с них обещание держать все в секрете, – сказал Вагнер. – За Берком присматривает один из моих людей в местной гостинице. Американец устроил прием для репортеров, выдвигает одну за другой дикие теории. К тому моменту, как я уехал, он договорился до того, что Кровавый Бейкер похитил половину местных жителей во времена королевы Марии и удерживал их, пока семьи не отдадут ему драгоценности. Он даже сказал, что мистер Корнуоллис вскоре выставит поместье на продажу из-за ужасной репутации, которую приобрело это место. В ход пошли и туманные намеки, будто здесь полно призраков. А репортеры кушали за милую душу. Они уже помчались на телеграф, передают сенсационные истории в свои газеты.
Холмс подумал немного.
– Прошу прощения, но придется позволить Берку разыгрывать этот фарс, пока мы не поймем его настоящие мотивы. Правда, это причинит определенные неудобства мистеру Корнуоллису. Однако, как я уже говорил Уотсону, лучше арестовать Берка за что-то посерьезнее простого вандализма.
– Может быть, привлечь Берка за нарушение общественного порядка? – предложил Вагнер. – По его вине деревня кишит репортерами. Они определенно нарушают спокойствие. Именно из-за этих молодчиков я так долго сюда ехал: двое из них, не успев приехать, устроили драку и разбили витрину в магазине. Пришлось задержаться, чтобы принять заявления, пообщаться с рассерженным владельцем лавки, и только потом уже отправляться к вам.