— Уже половина десятого.
— Господа задерживаются, — отозвался Козма. — В конце концов, они имеют на это право. Приехали отдыхать после праведных трудов.
Анни вновь возникла возле нашего столика, принесла салат и закуски.
— Большинство моих клиентов уже в салоне. Однако ни англичанина, ни его подруги не видно. Отсутствует и немец Клюге, жена сидит в салоне одна.
Спустя несколько минут иностранные гости покинули салон и стали занимать места за оставленными для них столиками. Было без десяти десять, когда через зал быстро прошел высокий белокурый мужчина и сел к столику напротив нас, где его ожидала жена и компаньоны. «Клюге», — отметил я.
Анни принесла горячее.
— Англичанина все нет, не знаю, куда он мог запропаститься. — Официантка явно нервничала.
— Ничего, еще появится, — успокоил я ее.
Разложив жаркое по тарелкам, Анни уже собиралась отойти, но вдруг остановилась и сдавленным голосом произнесла:
— Вот он.
Высокий брюнет в очках с золотой оправой шел между столиками, поглядывая по сторонам, словно ища кого-то. В нескольких шагах за ним следовала изящная, стройная женщина. Ее красота невольно привлекала взгляды окружающих.
Анни поспешила к вновь прибывшим и вручила англичанину меню. Быстро пробежав глазами по строчкам, он указал на несколько блюд. Официантка слегка поклонилась и, повернув голову в нашу сторону, усмехнулась.
«Так, значит, он». — Машинально зафиксировав, в памяти внешние признаки, я отметил про себя: «Именно таким я его и представлял. Возможна ли ошибка?»
Мы еще не покончили с ужином, как капитан Козма вдруг встал и быстро вышел из зала. Несколькими минутами позже его примеру последовал Бордаш.
Оставшись вдвоем с Марикой, мы негромко беседовали, но мысли мои были далеко. Вскоре вернулся Бордаш и, отпив глоток содовой, с равнодушным видом доложил:
— Англичанин вернулся недавно, машину поставил на стоянку. Поднявшись к себе, он сменил костюм и направился в салон. По дороге остановился у пульта портье, написал несколько слов на рекламной почтовой открытке и бросил ее в ящик. Его спутница находилась все это время у себя в номере. Англичанин постучал и, не дожидаясь ответа, направился сюда, в ресторан. Что касается Клюге, он приехал позже англичанина, ездил с другим туристом на его машине.
— Где они могли быть так долго?
— Катались на автомобиле, — заметила Марика.
— Это ясно. Вопрос только в том, где?
— Англичанина мы вели некоторое время, — пояснил Бордаш. — Примерно в половине восьмого он сел в машину и, выехав на мост Маргит, помчался в Пешт. Миновав улицу Байчи-Жилинского, на площади Кальвина он проскочил на красный светофор и скрылся в направлении площади Свободы. Мы потеряли его из виду.
— Досадно. И это уже не в первый раз!
— Что делать, машины у нас старые, вышли в тираж.
Чуть погодя Бордаш опять поднялся и прошел в раздвижную застекленную дверь, ведущую в кафе.
Тем временем Анни Вадаш бесшумно и ловко обслуживала стоявшие рядом столики англичанина и немцев. На первый взгляд со стороны ужин протекал в полном мире и спокойствии. Спустя некоторое время Анни принесла нам кофе. Я попросил ее проделать следующее: убирая со стола посуду, отставить в сторонку бокал, из которого пил англичанин, но не касаясь его поверхности, а затем передать нам.
Покуда продолжался ужин, Анни все время маневрировала между столиками, не привлекая особого внимания. Исподтишка наблюдая за заморским гостем, она ждала наступления момента, когда можно будет убрать со стола. Наконец, ритуал приема пищи окончился, и Анни могла выполнить задание. Она проделала все быстро и ловко и понесла поднос с посудой в кухню. Марика в это время отправилась в туалетную комнату. По дороге в коридорчике она незаметно взяла с подноса отставленный в сторону бокал, положила его в сумку и через минуту вернулась к нашему столику.
Возвратился Козма, а за ним и Бордаш.
— Все в полном порядке, мы немного побродили по гостинице. Первоклассный отель, ничего не скажешь.
Марика встала и простилась с нами, как дама, желающая отправиться на покой в свои апартаменты. Десять минут спустя бокал из ее сумочки находился уже в криминалистической лаборатории.
Гости, между тем, поодиночке либо парами потянулись в холл. Некоторые погрузились в глубокие кресла, чтобы выкурить сигару, другие стали танцевать под приглушенную музыку маленького джаза.
— Пожалуй, пора и нам, — сказал я, подозвал знаком Анни и расплатился по счету.
— Хороший был ужин? — спросила она.
— Превыше всяческих похвал, — ответил за всех Козма и, понизив голос, добавил — Вы ловко это провернули. Позвоните завтра с утра или зайдите к двенадцати, хорошо? — Анни присела и проводила нас взглядом, ровно настолько, насколько это подобает вышколенной официантке первоклассного отеля.
Не заходя в мой кабинет, Козма поднялся в лабораторию. Ему не терпелось подготовить для нас, как потом выяснилось, маленький сюрприз. По возвращении он застал меня у телефона разговаривающим с Чепаи.
— Извини, не сдержал обещания, — сказал подполковник. — Взяли тут двух голубчиков, пришлось заниматься.
— Имеют отношение к нашему делу?
— Пока не знаю, может быть. Что у тебя?
— Через час, пожалуй, будут ясны первые итоги.
Время перевалило за полночь.
— Если мне будет дозволено высказать мое мнение, — с ужасающей вежливостью начал Бордаш (это качество почему-то особенно одолевало его по ночам), — в случае, если отпечатки пальцев на бокале и на месте покушения на Мольнара совпадут, мы можем арестовать мистера Вильяма Бенкса по подозрению в убийстве.
— Гениально. А если не совпадут?
— Тогда его надо как-то показать дежурному врачу из морга, который его видел.
— А если он не сам приходил наводить справки, а послал кого-то другого?
— В этом случае остается только один путь — Мольнар.
— Правильно. Только тяжелораненого Мольнара мы не можем, да и не имеем права таскать туда-сюда для опознания. А ждать, пока он поправится, у нас нет времени.
Козма, сидевший, как на иголках, куда-то опять отлучился, а когда вернулся спустя несколько минут, его физиономия сияла. Он положил передо мной несколько больших, еще влажных снимков.
— Это еще что?
— Мой сюрприз.
— Чьи это следы?
— Правое фото — это следы, которые мы взяли в саду Мольнара в Сент-Эндре, а второе — подошвы спортивных туфель мистера Бенкса, которые находятся сейчас в шкафу его комнаты в отеле «Маргит».
— Похожи, очень похожи. Но как ты попал в шкаф? Кто разрешил? Или сам мистер Бенкс? Это же легкомыслие! Мы обязаны действовать в полной тайне, скрытно и в пределах закона.
— На свой риск, товарищ майор. Один щелчок, и снимок готов. — Козма был сама скромность, знал, что обстоятельства дела допускают такой риск, тем более если он не привлекает ничьего внимания.
— Кроме того, я немного поинтересовался его стаканом для полоскания зубов в ванной.
— Еще не легче! — Я сделал сердитое лицо. — Ну, и где же отпечатки?
— Все в лаборатории. Теглаш трудится второй час.
Мы сидели вокруг стола, как верующие в ожидании чуда. Это были часы, полные тревог и сомнений, домыслов и вымыслов. Их прервал телефонный звонок.
— Это ты, Теглаш?
— Я, товарищ майор.
— Ну, говори же что-нибудь!
— К сожалению, ничего определенного. Есть некоторое сходство, но нет уверенности. Следы на стекле смазаны, вероятно, от неоднократного употребления.
— В общем, не годятся?
— К сожалению, нет. Похожи, но не могу ручаться. — С огорчением я повесил трубку.
— Не совпали? — спросил Козма.
— Считай, что нет. Недостаточно четкие, Теглаш не ручается.
— Но следы туфель-то совпадают!
— Этого мало. Кроме того, такие туфли носят сотни людей.
— Ну, тогда остается только Мольнар! — Козма был удручен не на шутку. Сюрприз явно не удался.
— Да, когда он поправится.
Дым стоял коромыслом. Мы спорили и взвешивали шансы той или другой комбинации. Часы показывали половину пятого утра, когда Куташ сообщил из отеля, что пять минут назад Мюллер и Клюге, оба с женами, сели в машину Мюллера, и, включив полный газ, укатили в неизвестном направлении. Портье говорит, что обещали вернуться к обеду.
— Черт возьми! — Я грохнул кулаком по столу. — Неужто прошляпили? Экие мы ротозеи!
— Что случилось, начальник? — Бордаш и Козма замерли, впившись в меня глазами.
— Обе немецкие пары сделали нам на прощанье ручкой, вот что! Сесть им на хвост не было возможности. На заре весь город, как на ладони… Козма, звони пограничникам! Если они попытаются пересечь границу, пусть задержат под любым предлогом!
Ожил селекторный аппарат. Говорил дежурный по управлению.
— Капитан Микеш, докладываю. Я уже хотел звонить вам домой, товарищ майор. Но мне сказали, вы еще здесь.
— К великому сожалению. Что у вас?
— На Будафокском шоссе, сто восемнадцать, в квартире обнаружен труп гражданина Кюртеша или Кюрти. Фамилию не разобрал.
— Вот проклятие! Опять убийство?
— По донесению, да.
— Хорошо, сейчас спущусь.
— Доктор будет через минуту, остальные готовы, ждут вас — Я обернулся к Козме.
— Мы едем с Бордашем, ты остаешься тут. Действуй по обстановке, я позвоню.
В комнате убитого нас встретила полная тишина. Никаких следов беспорядка. На ночном столике открытая книга. По-видимому, за несколько мгновений до смерти человек еще читал.
— Ваше мнение? — спросил я врача.
— Выстрел в упор. Об этом говорят следы пороха и ожог вокруг раны. Смерть наступила мгновенно. Пуля, очевидно, проникла в сердце. Выходного отверстия я не обнаружил, вероятно, застряла внутри.
— И никто не слышал выстрела? — Вопрос адресовался Бордашу, который беседовал в это время с вдовой Ласлоне Каллош, теткой покойного, у которой он снимал комнату.
— Нет, никто. Слышали только, что громко играло радио.
— Как вы обнаружили все это? — обратился я к убитой горем старой женщине.