— Собственно, не вижу ничего зазорного в том, чтобы за меня платили женщины, — усмехнулся он. — И не думаю от тебя этого скрывать. Тебе, конечно, известно, что студенты, аспиранты, вообще молодые люди, никогда не гнушались добывать подобным образом средства на учебу и начало карьеры. А уж в наше время и подавно… Однако наш случай особенный. Сразу хочу оговориться: ты не из числа тех, у кого я беру деньги. Как только я тебя увидел, подумал: на ней я бы ни за что не хотел наживаться, принимать подарки. Сегодня ты меня пригласила — потом я приглашу тебя… — И, видя, что я огорчилась, добавил: — Впрочем, этот подарок я с удовольствием приму, Александра, хотя он и довольно дорогой…
Я с наслаждением рассматривала его в огромном зеркале. Себя я вообще не замечала, словно была человеком-невидимкой. На Стиве были дорогие черные туфли, идеальные брюки, свежайшая сорочка с короткими рукавами. Он был похож скорее на молодого президента крупной компании, чем на молодого ученого. Не говоря уж о заурядном альфонсе. Хотя мне всё это было абсолютно безразлично. Вернее, казалось мне одинаково прелестным, возбуждающим, романтичным.
— Мне тоже хочется подарить тебе что-нибудь на память… — задумчиво сказал Стива. Когда мы вышли из магазина, он задержался у какого-то киоска с сувенирами и мягкими игрушками. — Ага! Вот, то, что нужно! — И протянул мне пушистую игрушку — милого серого волчонка.
Я поцеловала зверька, прижала к груди и расхохоталась, как дурочка.
— Он похож на тебя! — воскликнула я. — Это ты!
— Нет, — серьезно возразил он, — это ты… Кстати, ты сегодня выглядишь куда лучше, чем в прошлый раз, когда казалось тебя уже впору в гроб класть. Такая ты была холодная, безжизненная. А сейчас ты — мягкая, пушистая…
«Он же еще ничего не знает о Степной Волчице!» — спохватилась про себя я.
— Послушай, Стива! Не так давно со мной произошел один очень забавный случай, — взволнованно начала я. — Какая-то рыжая, кривоногая баба на станции сунула мне одну популярную брошюрку, написанную как будто специально для меня. Только не думай, что я что-то сочиняю. Самая что ни на есть мистическая история. В книжечке точь в точь описана я.
— Что за брошюрка? — поинтересовался он.
— Ты не поверишь. Она называется «Онтология Степной Волчицы».
— Чего в жизни не бывает, — рассеянно хмыкнул он. — Одним мистическим случаем больше, одним меньше… Стало быть, тебе понравилось, что в ней женщину сравнивают со Степной Волчицей?
— Это не сравнение. И в брошюрке описана не какая-нибудь абстрактная женщина. Эта женщина — я… По крайней мере, — запнулась я, — так мне в тот момент показалось…
Он задумчиво потер щеку (такой милый жест!) и искоса посмотрел на меня — как будто хотел удостовериться, чего во мне сейчас больше — волчьего или женского. Словно для него сейчас это было необычайно важно — понять, с кем он имеет дело.
Я протяжно вздохнула. Что происходит?! Разве мне самой не хотелось верить, что с некоторых пор волчица сломлена, загнана в непроходимо глухие подвалы души? Более того, может быть, ее вообще никогда не существовало!
— Учитывая достижения современной психологии, психоанализа, — спокойно заметил Стива, — историю о волчице можно понимать лишь в качестве поэтической метафоры.
— И я так думаю! — с облегчением подхватила я.
Мы немного помолчали.
— А все-таки, что бы ты сказал о теории, предполагающей, что в тебе живет дикий зверь, вообще инородная сущность? — спросила я.
— Честно говоря, мне и в голову не приходило ассоциировать себя с каким-нибудь животным или предметом. Другое дело, открывать в себе некие божественные черты. А еще лучше — признаки кибернетической матрицы. Это по крайней мере в духе современных технологий, а?
Я охотно подтвердила. Мне и самой «Степная Волчица» казалась не таким уж прогрессивным персонажем. Но еще меньше хотелось, чтобы он считал меня Старой Клюшкой или Синим Чулком. Пусть отныне все будет мажорным, жизнеутверждающим.
— Что ж, дай мне как-нибудь ее полистать — эту твою онтологию, — сказал Стива.
Потом мы были в кино, ели мороженое, катались на речном трамвайчике.
Когда солнце превратилось в багряное месиво и стало сползать за Москва-реку, я беспечно рассмеялась (но про себя, кажется, впервые за день с некоторым смущением).
— Всё — деньги тю-тю, — окровенено призналась я. — Кончились.
— Не грусти, на обратную дорогу у меня хватит, — успокоил Стива.
Чудеса продолжались. Как по мановению волшебной палочки мы перенеслись в наш тихий дачный городок и оказались перед заведением «ВСЕ СВОИ». Мое блаженное состояние еще не успело омрачиться неизбежной мыслью, что когда-нибудь нужно будет прощаться.
— У меня здесь имеется кое-какой кредит, — сказал мне Стива. — Зайдем?
Стоит ли говорит, как я обрадовалась его приглашению!
Мы вошли в заведение. Народу сегодня набилось еще больше, чем в прошлый раз, но и теперь, как ни удивительно, нас дожидалось то же уютное местечко — в дальнем углу. Снова Стива предложил сигаретку из серебряного портсигара. Принес по бокалу белого сливового вина со льдом. Как это мне напомнило мою давно пролетевшую студенческую молодость — эти сомнительные заведения, где подавали венгерский вермут!
— Иногда мне кажется, что ты действительно экстрасенс, Стива. Иначе как бы тебе удалось внушить, сделать так, чтобы я так легко угадала твое имя?
— Не буду отрицать, что кое-какие способности у меня в этом плане имеются, — согласился он. — Только в данном случае сработала, скорее, твоя собственная чувствительность. Потребовалось лишь вызвать из глубины души нечто наиболее ценное, родное; соединить это с некоторыми внешними черточками — с тем, что ты успела подсознательно отметить во мне. Для женщины это вполне естественно.
— Теперь мне кажется, ты болтаешь глупости, Стива! — кокетливо заметила я.
Впрочем, что еще было делать в этом очаровательном злачном месте, как не болтать глупости, не веселиться!
Мой удивительный знакомый осыпал меня градом насмешек, которые казались мне лучшими похвалами. Я краснела от смущения и от удовольствия. Он перебрал все мои недостатки и достоинства — в одежде, внешности, даже образе мыслей, — словно был моей ближайшей подругой или старшей сестрицей, бесцеремонно и язвительно. А ведь это, очевидно, было совсем не так! То есть, сидя с ним в нашем уголке бок о бок, я чувствовала такое сильное возбуждение, какое последние годы испытывала лишь в горячих снах, просыпаясь среди ночи, поджимая колени к животу, вздрагивая бедрами, ворочаясь с бока на бок и скуля, как одинокая течная волчица.
Я не строила никаких иллюзий и отлично отдавала себе отчет в том, что происходит. Я немало слышала и читала, что для женщины моих лет любовное увлечение молодым человеком (начиная с моего когда-то любимого Сомерсета Моэма с его «Театром») — всегда роковое и в перспективе не сулит женщине ничего хорошего. Не говоря уж о скабрезности противоестественной ситуации. По меньшей мере. В моем случае, если сексуальное влечение и возникло, то было чем-то вроде бесплатного приложения. Мое чувство к Стиве было совсем иного рода.
— Может быть, это покажется тебе глупостью, но я действительно обязана тебе жизнью, — серьезно сказала я. — Я уж и не думала, что в наше время от падающего в пропасть человека не только не отворачиваются, равнодушно пожав плечами, а наоборот — протягивают руку. Близкий человек предает, а случайный спасает не раздумывая… Признаюсь, еще вчера я была уверена, что ты уже давно забыл обо мне.
Я ожидала, что он снова начнет отшучиваться, но вдруг весь его облик, как засвеченный негатив, приобрел мрачный, почти потусторонний вид. Как будто сам Стива, необъяснимо и жутковато постаревший, только что выпрыгнул «из оврагов».
— Не забывай же и ты обо мне, Александра! — промолвил он. — Как часто реальность оказывается лишь видимостью. Падающий на самом деле крепко стоит на ногах. А тот, кто казалось, крепко стоит на ногах — безнадежно катится в пропасть. Кто знает, может, связь между нами куда крепче, чем на первый взгляд.
Что он имел в виду? Его слова показались мне странными, непонятными. Неужели история с профессором так сильно на него повлияла? Что ж, в свое время постараюсь выведать у него об этом поподробнее.
— Как ни удивительно, — продолжал он уже бодрее, — иногда мне кажется, что мы похожи. А иногда, что мы — полная противоположность. Еще неизвестно, кто из нас больше одинок. Как бы там ни было, судьба свела нас в этом смешном заведении, где «ВСЕ СВОИ». Это главное. И, надеюсь, мы с тобой действительно успели крепко подружиться.
— О да, конечно! — горячо воскликнула я.
— Не забывай об этом, — повторил он уже совсем беззаботным тоном.
Как наслаждалась я беседой с ним, как любовалась им!.. Но каким странным показались мне эти его переходы от жизнерадостности к мрачности и наоборот! Сама не зная почему, я с чувством прижала к щеке подаренную пушистую игрушку-волчонка. Если бы мне сказали, что я сплю, и всё это сон, я бы ничуть не удивилась. Кроме сливового вина со льдом, снова появились мои любимые суши. Мне было ужасно неудобно: на меня, как на глупую беременную самку, напал бессовестный жор. Но Стиву это лишь радовало и забавляло. Он ухаживал за мной, кормил с ложечки, то есть подхватывал палочками морской деликатес, окунал в соус и… «Едет, едет пароход! Прямо к Александре в рот!..» Ну и картина! Я бы, наверное, и его слопала, такой он был милый и аппетитный. Я оглядывалась по сторонам со смущением и испугом, а он только покатывался со смеху.
— Боже мой, да ты, кажется, смущаешься, Александра! Неужели ты из тех людей, которые приходят в ресторан в полной уверенности, что все прочие посетители явились, чтобы специально поглазеть на них?
Естественно, он был прав. Никто вокруг не обращал на нас никакого внимания. Более того, неподалеку обнималась какая-то отнюдь не молодая парочка. Если подобные ласки считать прелюдией, что же тогда считать основной частью?! Я боялась даже покоситься в их сторону. Но было очевидно, что и на этих бесстыдных любовников никто не обращает внимания.