Ответить Александр не успел. Подъехал Михалыч на своем уже отремонтированном автобусе, и бойцы отряда стали неспешно в него загружаться. Ребята дружно замахали Твердову рукой, призывая проследовать за ними.
– Ладно, я пойду, – извиняющимся тоном произнес Саня, – зовут меня.
– Слышу, не глухая. Приходи на обед, договорим.
Через полчаса абитуриенты, разобрав рядки, без особого энтузиазма принялись собирать картофель. Преподы традиционно никуда не поехали, а порешав что-то с председателем, тихо и неприметно растворились.
Сегодня на поле с ними стояли две машины: одна Васи Сланцева, а вторая Вити Бурова, лысеющего мужика с огромным брюхом. Серёгу Клопа отправили на другой участок, где работали курсанты танкового училища. А почему? Никто не объяснил.
Часа через два, когда собрали и заполнили картофелем первый автомобиль, солнце уже припекало вовсю. Жара усиливалась, хотелось пить, а бак с водой взять с собой забыли. Его вчера пустым завезли в лагерь, да там и оставили. А утром никто не удосужился его наполнить и прихватить с собой, хотя автобус проехал совсем рядом.
Первой заполнилась машина Вити Бурова, на ней «Председатель» и решил махнуть в деревню проверить, как запишут на них собранный картофель, а заодно наполнить бак водой и проконтролировать, как там жертва несостоявшихся плотских утех поживает. Очень уж неважнецкий у него был видок, когда видел его в последний раз. Как бы и на самом деле не захворал.
Витя оказался прямой противоположностью балаболу Сереге Клопу – всю дорогу был нем, как рыба. Твердов даже усомнился, а он разговаривает?
– Ты чего все на меня косишься? – ухмыльнулся Витя. – Думаешь, не немой ли я? Нет, не немой. Просто не люблю языком чесать. Это вон, Серега Клоп, молотит, почем зря. Недаром говорят, что язык без костей. Так что не обижайся, студент.
– Да, я и не обижаюсь, – Твердов несколько расслабился, – просто не привычно как-то: все водители, с которыми я общался у вас, мягко говоря, любят поговорить.
– Что есть, то есть. Я, наверное, один тут такой молчун.
Дальше ехали молча, слышен был лишь звук работающего двигателя. Одним махом сдав картофель на овощехранилище, заехали в расположение абитуриентов. Витя заглушил двигатель и, открыв дверцу, принялся обмахиваться сложенной вдвое газетой «Сельские новости». Твердов спрыгнул на землю и вошел в калитку.
– Саня, кажется, у Ромы жар, – попалась ему навстречу Тоня Баринова, в руках у нее наполовину наполненное ведро с холодной водой.
– А это куда несешь?
– Полотенце намочить. Там эта девушка пришла, что со столовой. Марина, кажется, попросила принести.
Твердов перехватил у нее ведро и, поднявшись по ступенькам, вошел в расположение мужского общежития.
Абитуриент Попов лежал на кровати, на двух подушках, лицо его напоминало помидор: щеки алели, лоб пылал. Марина, бережно вытирала с его лица проступивший крупными каплями пот.
– Вас только за смертью посылать! – Марина наклонилась к ведру.
Намочив и слегка отжав вафельное полотенце, она положила его на лоб Роме.
– Саня, я кажись, того, и правда заболел, – голос у Попова стал низким и хриплым.
– Покажи горло, – попросил Твердов, деликатно оттеснив от пациента приросшую к месту Марину.
– Ну что? – все трое: Марина, Рома и Тоня, с надеждой посмотрели на «Председателя».
– Плохо дело, – Твердов снял кепку и засунул ее в задний карман джинсов. – Похоже, настоящая ангина.
Девушки переглянулись между собой, а Рома попробовал рукой свое горло и сделал несколько глотательных движений.
– Больно? – испуганно спросила Марина.
– Угу, – кивнул Рома.
– И где же тебя так угораздило? – Марина растеряно посмотрела на Рому, после перевела взгляд на молчавшего «Председателя», пока тот усиленно думал.
Рома вздохнул и ничего не ответив, отвернулся к стене. Твердов мучительно размышлял о том, что вначале стоит делать: отвезти парня в участковую больницу или сообщить преподам?
– Александр, ну долго тебя еще ждать? Сказал, что только возьмешь бак по воду, а сам пропал? – в комнату просунулось Витино пузо, а следом показался и сам хозяин «авторитета». – Там, поди, уже ваши ребята Васину машину доверху закидали.
– Что ты пристал со своей машиной?! – набросилась на него Марина. – Не видишь, человек умирает. А у тебя одна картошка на уме.
– Вот прямо-таки умирает? – Витя недоверчиво покосился на краснолицую Рому. – Да-а-а, дела, – протянул водитель, когда подошел поближе, – ему по-хорошему в больницу сейчас надо. Давайте, грузите его ко мне в кабину.
– Надо еще нашим преподам сообщить, – прервал свои размышления Твердов. – Вы пока с Мариной везите его в больничку, а я пойду поищу Сергеичей. Подскажите, где они живут. Ни разу там еще не был.
– А не нужно их искать, – Витя застегнул на рубашке не выдержавшую напора пуговицу, – они сейчас в больничке оба сидят. Наш доктор, Кирилл Егорыч Полисадов, учился с кем-то из ваших преподов. Вот они вчера у него весь день и просидели, даже каких-то больных осмотрели. А который хирург еще и операцию сделал. Наверное, и сейчас, скорей всего, там же.
– Ничего тут нельзя утаить, одно слово: деревня, – мелькнуло в голове у «Председателя», а вслух произнес, – ясно, тогда мы с Витей наберем и загрузим воду, а вы, девочки, пока соберите Ромку в больницу.
Минут через пятнадцать грузовая машина отъехала от лагеря. В кабине, кроме водителя, сидели ослабевший Рома Попов и поддерживающая Марина. Она все как-то принюхивалась к его волосам на голове, морщила носик, но ничего не говорила.
Твердов на скорую руку помог Тоне принести и нагреть кипятильником воды для мытья полов в обоих домах и выбрав две одинаковые по размеру деревянные чурки, что стояли возле печи, сделать из них скамейку. Нужны доска и гвозди. Немного поколебавшись, направился к сараю соседа Сереги.
Возле самого сарая нос к носу столкнулся с зевающей Ольгой. Девушка оглянулась по сторонам и за грудки притянула «Председателя» к себе.
– А ты почему не в поле?
– По делам заехал, Ромка заболел, – ответил он сквозь страстные поцелуи.
– Это какой такой Ромка?
– Да, тот, что у тебя в бане мылся. Мы его в больницу только что отправили.
– Молодцы, а сам что с ним не поехал, – шептала на ушко ему Ольга, прижимая его к себе обеими руками.
– А мне места в кабине не хватило, – вяло сопротивлялся «Председатель».
– А здесь чего забыл? Серегу решил проверить? Или по мне соскучился?
– Хочу скамейку сделать, Серега говорил, что у него и доски, и гвозди, и молоток где-то завалялись.
– Завалялись, – Ольга взяла мочку уха Александра губами и слегка подтолкнула его в обратную от сарая направлении, – пойдем, я тебе дам все, что нужно. От Сереги сейчас мало толку, он еще пьян в зюзю, даже со своего диванчика скатился, а назад не забрался. Так на полу и спит.
– А где у тебя все?
– Да, там, в бане.
– Что-то я не заметил.
– Видимо плохо искал, – усмехнулась девушка, закрывая за собой входную дверь в баню.
Примерно через час, раскрасневшийся и вспотевший Александр нетвердой походкой вышел из бани без доски, без инструментов. На лице блуждала загадочная улыбка.
– Саня, ты куда подевался? – набросилась на него Тоня. – Взялся помогать, так помогай, а нет, так пришли кого-нибудь в помощь, чего я одна тут корячусь, воду из колодца таскаю. Знаешь сколько ведер надо, чтоб только одну вашу избушку помыть? А нашу?
– Да, я это… доску искал, лавочку хотел сделать.
– После сделаешь, давай дуй за водой. Я вам все помыла, теперь нашу общагу нужно в порядок привести. Обед скоро, не хочется пропускать.
Часа два «Председатель» помогал Тоне: натаскал и разлил воду по умывальникам, чтоб нагревалась на солнце. Соорудил не одну, а целых четыре лавочки. Для чего раздобревшая Ольга выделила ему из своих запасов, предназначенные на ремонт крыши доски и гвозди. Подобрал примерно одинаковые по высоте чурки и прибил к ним доски. Не совсем ровно, но сидеть можно.
Приступил к рубке дров для печки. За этим занятием и застал его Полоскун. Теперь он был румян, бодр, энергичен и выдыхал едва уловимый запах медицинского спирта.
– Вот молодец! – похвалил его Максим Сергеевич, обозрев фронт работ, освоенных «Председателем». – Сам все сделал, не стал с поля человека снимать. Молодец!
– А вы знаете, что Рому Попова я в больницу отправил?
– Разумеется, знаю. Мы с Виктором Сергеевичем, как раз там были. Ведь местный доктор Полисадов оказался не только однокурсником, но еще и одногрупником Мохнатова. Представляешь, этот Кирилл Егорович как закончил институт, прошел интернатуру по терапии, так все эти годы здесь, на одном месте и трудится. Семнадцатый год в деревне! Вон, Мохнатов уже кандидат наук, докторскую заканчивает. Да-а, дела.
– Ну, он же не просто доктор, а наверняка главный врач.
– Ага, главный врач, – кивнул Максим Сергеевич, – участковой больницы где, кроме него, еще один педиатр и терапевт, и все. Предусмотрен, правда, хирург и стоматолог, но уже три года, как никого не присылают. Предыдущие отработали свои положение три года, смылись. И педиатр с терапевтом свой срок дотянут и тоже смоются. А Полисадов все никак не соберется. «Прикипел, – говорит, – не могу их бросить». Их – это он про Петровку и их жителей. Хороший он мужик, этот Полисадов, – улыбнулся Максим Сергеевич, – и доктор замечательный.
– Конечно, хороший, – подумал Твердов, – видишь, как тебя полечил, хоть тяга к жизни появилась. А то утром еле языком ворочал.
– Так что, Саня, – продолжил свой рассказ Полоскун, – он один и за терапевта, и за инфекциониста, и за онколога с дерматологом принимает. И операции мелкие делает. У него и операционная есть. Вот как раз сегодня ему Виктор Сергеевич помог два вросших ногтя прооперировать.
– Так что там с Поповым? – тактично прервал его Твердов, вернув препода к реальности. – Какой ему диагноз поставили? Ангину?
– А с Поповым, все не так просто, – ответил Полоскун, – тянет на двухстороннюю пневмонию. Причем какую-то молниеносную форму. Мы его в район переправили. Кирилл Егорович его лично в районную больницу повез. Там у них и рентген имеется. А тут-то нет ни черта. Говорит, что уже пять лет пытается рентген-кабинет организовать, но все что-то мешает. А что мешает? Бюрократизм наш российский, будь он не ладен! – Максим Сергеевич совсем расстроился.