Твердов не стал дожидаться, чем там все закончится, а, работая локтями, стал пробиваться к стене, где танцевала Галя. Он хотел вытащить ее из толпы и объясниться. Однако Александр рванул не в том направлении. Уворачиваясь от удара Ковалева-младшего, он сбился с курса и теперь очутился совсем в другом углу. Самое обидное, что Галя не видела его. Она вообще никого не видела, так как Серега Клоп загородил ей собой весь обзор.
Осознав свою оплошность, Александр попытался изменить направление движения. Но не тут-то было. Вся эта человеческая биомасса в зале неожиданно развернулась к нему своими лицами и набросилась на Твердова с кулаками. По крайней мере, ему показалось, что все, кто его в тот момент окружал, пытаются его ударить либо рукой, либо пнуть. Громкая музыка заглушала вопли и крики беснующейся толпы. Твердов видел звериные оскалы, мелькание кулаков и стоп, достигавшие своей цели.
Зажатый в дальнем углу зала, он стал очень плохой мишенью. Десятки озверевших и объединившихся за одно мгновение людей, тщетно пытались его достать своими конечностями. Они сгрудились в узком пространстве и только мешали друг другу. Их КПД оказалось близким к нулю. Их руки и ноги просто мелькали в пестром освещении светомузыки, не принося Александру существенного вреда. Чего не скажешь от Твердове. «Главное не упасть – затопчут!» – отпечаталось у него в голове.
Оттолкнувшись от защищавшей его сзади кирпичной стены, Твердов стал пробивать себе дорогу к выходу. Точными и сильными ударами в голову и в корпус он сокрушал своих врагов. Набитые годами и ставшие уже железными кулаки и локти разбивали маячившие возле него лица, словно перезрелые помидоры. Темная и алая кровь разбрызгивалась и фонтанировала вокруг, словно свежий томатный сок. Крови было слишком много, и вся кровь не его. Со стороны «Председатель» напоминал былинного богатыря, который «направо махнет – будет улица, а налево – переулочек».
Народ валился снопами. Сзади Твердова образовалась широкая просека. Он, как мощный ледокол среди толстых льдов, напористо пробивал себе путь. Толпа бесновалась, но ничего не могла с этим поделать: слишком тесно им было всем скопом прихлопнуть всего одного, но довольно умелого бойца.
Меньше минуты ушло на то, чтоб Александр прорубил себе дорогу и, добравшись до выхода, из последних сил ударом правого локтя в приметную челюсть свалил выросшего у него на пути Юру Ковалева и бросился вниз по лестнице в фойе, а оттуда наружу.
Очутившись на улице, он вздохнул полной грудью обжигающий ледяной воздух и кубарем скатился с невысокого крыльца. Ничего лучшего не придумал, как встать здесь же, недалеко от входа, прислонившись к холодной стене клуба вспотевшим телом. Легкие буквально разрывались, захватывая все новые и новые порции недостающего кислорода из окружающего воздуха. Александр не припомнил, чтоб когда-либо испытывал такие колоссальные физические нагрузки. Ведь, по факту, он укокошил не менее двадцати, а то и больше человек. Хорошо, что не насмерть. Хотя кто знает?
Последняя мысль неприятно покоробила его. А может, обойдется? Саднило грудь, болели руки, ноги. Но больше всего ныли разбитые кулаки. Несколько раз он попал по открытым ртам и покарябал о чужие зубы свои кулаки.
Он приходил в себя, скрытый ночной темнотой. А темнота вдоль неосвещенной стены стояла такая, что казалось, ее можно резать ножом и складывать, как кубики, рядом. Толпа тоже пришла в себя и с диким воем и улюлюканьем вывалила из клуба и веером рассыпалась по двору. «Председатель» принял единственно верное решение: остаться на месте. Так как беснующиеся колхозники решили, что неизвестный боевик в зеленом свитере, покалечивший столько народа, побежал подальше от клуба и теперь прячется где-то в ближайшей тополиной роще, скрывшись за одним из толстых стволов.
– Ребя, живей, живей! Витек, заходи справа! Леха, бери пацанов, и слева давайте окружайте эту гребаную рощу! – командовал незнакомый низкорослый крепыш в военно-морском коротком чёрном бушлате без погон, подпоясанный кожаным ремнем с бляхой с якорем и звездой. – Не дайте ему уйти!
– Леха, ты смотри, чтоб на тебя не попер, он прыткий больно!
– А пущай попробует, мне есть чем его угостить, – презрительно циркнул сквозь зубы тонкой слюнной струйкой Леха и, сняв с пояса ремень, намотал его на правую руку так, чтоб усиленная свинцом бляха свесилась вниз.
– Клоун, – усмехнулся Твердов, представляя, как вырубает этого героя одним ударом ноги в голень.
Мужская половина отдыхающих, словно заправские охотники взяли рощу в плотное кольцо и медленно сжимали его. Женская часть стояла у крыльца и громко, не стесняясь в выражениях, обсуждала случившееся.
– Я его гада хотела по яйцам пнуть, а он, падла, мне в ухо закатал. Гля, как распухло! Еще и каблуки сломала, – плакалась какая-то размалёванная девица неопределённого возраста в ядовито желтой кофточке и синих штанах. В одной руке девица держала синие туфли, а в другой один длинный оторванный каблук. Левое ухо у нее напоминало ухо мультяшного Чебурашки. – Где вот второй каблук теперь искать?
– Ща его наши парни прищучат, – со знанием дела произнес тщедушный типок в мятом коричневом пиджаке, выпуская через ноздри густую струю табачного дыма.
– Филя, а ты чего не с парнями? – повернулась к нему Чебурашка. – Испугался?
– Кто, я? – ухмыльнулся Филя. – Там и без меня народу полно. Справятся.
– Ты видал, сколько этот чел народу положил? Ужас! Сразу видно военный. Офицер, поди, – встряла в разговор толстая девушка в накинутом на плечи Павлово-Посадском платке, сплёвывая прямо на себя шелуху от семечек. – Наверное, человек сто, не меньше.
– Откуда сто?! – покосилась на нее Чебурашка. – Столько и в зал-то едва влезет.
– Ну, пятьдесят, – нисколько не смущаясь, согласилась толстушка, ловко закидывая в маленький рот крупную семечку. – Но орел! Как он ловко всех порубал. Красавчик!
– Нюрка, ты че несешь? – нахмурилась Кулачковая попка. – Этот козел мне в ухо засадил, и я из-за него каблуки сломала.
– Так тебе, дуре и надо, – презрительно хмыкнула Нюрка, сплёвывая в сторону пострадавшей Чебурашки шелуху. – Ты-то че туда поперлась? Я же видела, когда драка началась, ты вааще в другом углу стояла. Че, Наташка, без тебя бы там никак не разобрались?
– Так там наши же парни были. Там Тима был, – чуть не плача, стала оправдываться Наташка, продолжая держать в руках сломанную обувь.
– Тима там был, – передразнила ее собеседница. – Сколько раз тебе говорила: не лезь в мужицкие разборки. Не лезь! Не твоего это ума дело! А парень тот, что ни говори, красавец! Как он наших мужичков-то проутюжил! Нет, точно офицер. Прапорщик бы так не смог.
– Ничего, ща они его выцепят и покажут, – потерла рукой больное ухо Наташка, – офицеру этому.
– Конечно, покажут: пятьдесят человек на одного – герои. А один на один он бы их всех уделал.
Боевые действия вступали в завершающую фазу. Отряд смельчаков полностью окружил тополиную рощу и теперь медленно уплотнял ряды, шаг за шагом приближаясь к деревьям. Еще пять, от силы десять минут, и противник поймет, что их врага там нет. Надо что-то делать? Твердов лихорадочно прокручивал все варианты отступления. Слово «бегство» он считал для себя не приемлемым.
Однако для того, чтобы отступить от клуба, необходимо пресечь хорошо освещаемый двор. Тут, как по команде, загорелись два уличных фонаря. Теперь уже не важно: специально их включили, чтоб осветить двор и часть рощи, или пришло время конца дискотеки и, было пора включать освещение. Важно то, что яркий электрический свет теперь не давал ему возможности незаметно проскочить за спинами его преследователей. Здесь, возле клуба, тоже оставаться опасно. Когда обуреваемые жаждой расправы мужички поймут, что его в роще нет, они изменят направление поиска.
Твердов обернулся, и лицом к лицу столкнулся с молодой девушкой в легком ситцевом платье, тихо кравшейся вдоль стены. Когда включили фонари, темнота разрядилась и, стало видно, что творится вокруг.
– Тсс! – девушка прижала палец к губам. – Не бойся меня! Я на твоей стороне.
– Ты кто? – удивился Твердов и на всякий случай заглянул к ней за спину: не крадется там еще кто-нибудь?
– Я – Лена. И я – одна, – улыбнулась девушка и вплотную приблизилась к нему. Лицо у нее показалось ему добрым.
– Саня. Вернее, Александр, – с кислой миной представился поправился «Председатель».
– Я знаю, кто ты. Пошли живо со мной, я тебя спрячу. А то эти, – она кивнула в сторону орущих охотников, тебя сейчас могут разорвать.
– Почему я тебе должен доверять?
– А у тебя есть выбор?
– Выбор есть всегда, – гордо сказал «Председатель», – вот сейчас выскочу на свет и попробую прорваться.
– Не дури! А лучше сними свой дурацкий свитер и отдай его мне.
– Так холодно же без свитера.
– Потерпишь. Твой зеленый свитер сейчас для наших парней, как красная тряпка для быка. Снимай и иди за мной.
Твердов пожал плечами и молча снял свитер. Девушка быстро убрала его в серую холщовую сумку с изображением Аллы Пугачевой на боку и, махнув рукой, пошла вдоль стены в противоположную от входа сторону. Вздохнув, «Председатель» поплелся за ней.
– Ой, Саня, и ты здесь?! – окрикнул его запыхавшийся Серега Пахомов, когда он вслед за новой знакомой отодвинув в сторону одну доску, попытался протиснуться в образовавшуюся щель в деревянном заборе, что огораживал клуб сзади.
– Пошли уже, не тормози, – Лена высунула голову из щели.
– О, да ты, я смотрю, не один, – ухмыльнулся Пахом. – С дамой.
– Те че надо?! – прищурилась девушка, глядя на Серегу. Луна как раз стояла у них над головой, и парни смогли рассмотреть, что она явно сердится.
– Мне ничего, – улыбнулся ей боксер и перевел взгляд на Твердова. – Саня, ты уходишь на самом интересном месте. Тут какой-то шакал так лихо местную братву отоварил. Ты бы только видел. Вот мы его сейчас ищем. Я вот здесь тылы прикрываю. Крутой, надо сказать, хлопец!