– Кто? Какой шакал?
– Да так офицеров шакалами зовут. Здесь же неподалеку военные стоят, тоже на картошку приехали. Вот один из них че-то приперся на дискач и….
– Серый шакал – это я! – перебил его Твердов.
– Ты?! – не поверил ему Пахом.
– Я, – кивнул в ответ Твердов и показал свои разбитые кулаки.
– Ну мы идем уже или так и будем здесь маячить, и привлекать внимание?! – снова подала голос Лена.
– Иду, – ответил Твердов и с трудом протиснулся в дыру.
– Ты нас не видел, усек?! – девушка еще раз высунулась наружу. – И мы здесь не проходили.
– Да базара нет! – выдавил из себя пораженный полученной информацией Пахом.
Доска встала на место. Дыра в заборе закрылась, а Пахом все стоял на одном месте и смотрел туда, где только что исчез человек, наделавший столько шума.
Глава 13
– Зачем признался, что ты тот, кого эти дикари ищут? – перешла на шепот Лена, когда отошли на порядочное расстояние от клуба, и стали не слышны вопли, издаваемые оголтелой толпой.
– Да это же Серега Пахомов! Он – свой парень, первокурсник с нашего отряда!
– Ты уверен? – помрачнела Лена. – Этот свой как раз общался с теми ребятами, что пытались наехать на тебя.
– Я, лично, его среди них не видел.
– Конечно, не видел, он, в тот момент, когда ты так эффектно появился в клубе, выходил из зала.
Твердов шел за девушкой по какой-то козьей тропе и внимательно смотрел под ноги, чтоб не свернуть себе шею. Пару раз он споткнулся, лунный свет освещал путь плохо. По сторонам мелькали какие-то тощие кусты и уже лишенные наполовину листвы кроны невысоких деревьев. Где они сейчас находились, в темноте не разобрать. Дальше, чем на два метра в стороны, не видно ни зги.
Вскоре вышли на широкую улицу, освещенную двумя тусклыми фонарями, горевшими где-то далеко впереди. Незлобно, скорей для проформы, очень близко залаяли собаки. Где-то скрипнула входная дверь, и бодро хрюкнул закрытый в сарае поросенок. Луна стала еще ярче, встав почти над их головами. Плывшие по небу дымчатые облака не закрывали ни луну, ни мерцающие в вышине звезды.
– Все, пришли, – девушка остановилась у второго дома от начала улицы и обернулась. Твердов не видел толком ее лица, но обтянутое ситцевым платьем тело казалось упругим и сильным.
– И что дальше?
– А дальше до утра побудешь тут, пока все не уляжется. Не переживай, тут моя бабушка живет. Она очень старая и глухая. Так что даже не заметит, что я тебя домой привела.
Дом оказался небольшим, но уютным. Три маленьких комнаты еще хранили тепло протопленной вечером печки. Лена провела его в дальнюю комнату и зажгла свет, повернув висевший рядом с входом выключатель. Твердов огляделся: большая железная кровать, заправленная синим покрывалом из искусственного шелка, сверху три разного размера подушки, поставленные друг на друга пирамидкой, у стены массивный деревянный шкаф, журнальный столик с потускневшей полировкой, два стареньких кресла под маленьким окном.
Тут «Председатель» смог хорошенько рассмотреть незнакомку. На вид – его ровесница. Правильное, красивое лицо, тонкий нос, голубые глаза, мягкие льняные волосы, чуть сбившиеся набок от быстрой ходьбы, тонкая талия, стройные ноги. В общем, Лена ему понравилось.
– Ты есть хочешь? – девушка критично посмотрела на себя в висевшее над столиком зеркало в деревянной рамке и поправила рукой прическу. Затем бросила на кресло сумку со свитером и проверила, как зашторены окна. И при этом не выпускала из вида Твердова, продолжая исподволь рассматривать его. – Чего молчишь?
– Я бы для начала умылся и… – он протянул вперед свои окровавленные руки.
– Ой, какая же я дура! – всплеснула руками Лена. – Конечно, в первую очередь тебе нужно умыться и обработать раны. – Пойдем, я покажу, где у нас умывальник и туалет.
Через час умытый, причёсанный и перевязанный Твердов сидел в кресле, а на журнальном столике, уже застеленном зеленой клеёнкой прямо перед ним дымилась тарелка с вареной картошкой и стояла большая кружка с холодным молоком.
– Хочешь, я еще борщ разогрею? – спросила девушка, нарезая длинным кухонным ножом на специальной доске хлеб.
– Лена, ну какой борщ в первом часу ночи? – улыбнулся Твердов, разглядывая свои умело наложенные бинтовые повязки.
– И, правда, ночь же на дворе. Тогда может сала соленого порезать? Ты не боишься сало с молоком есть?
– Не боюсь. Ты неси, а я сам порежу, – сглотнул слюну «Председатель» и неуклюже из-за бинтов на руке насадил на вилку маленькую дымящуюся картофелину. Только сейчас он осознал, как проголодался.
– Какой из тебя сейчас резальщик, – донеслось до него из той комнаты, что была приспособлена под кухню. – У тебя же руки покалечены.
– На мне все как на собаке заживает.
– Вот когда заживет, тогда и поговорим, – подмигнула ему вошедшая в комнату Лена с куском солёного сала в одной руке и двумя сочными свежими помидорами в другой, – а пока поправляйся. Помидоры мытые.
– Слушай, мы так громко разговариваем, а бабушку твою не разбудим? И где она?
– Она в соседней комнате. Не разбудим. Она, правда, почти ничего не слышит. Нужно в ухо ей орать, чтоб чего-то добиться. Ей уже 92 года, но она еще крепкая. Ладно, ты ешь, а мне уже пора идти спать. Завтра рано вставать. Посуду оставь здесь или на кухню отнеси. Я потом утром помою. Тебе кровать разобрать или сам справишься?
– Разбери, пожалуйста, если не тяжело.
– Не тяжело.
Лена склонилась над кроватью, снимая покрывало, и Твердов перестал жевать, разглядывая ее пропорции. Девушка была чудо как хороша. Сразу вылетела из головы недотрога Галя.
– Ты чего так на меня смотришь? – покраснела девушка, заметив, что Твердов откровенно пялится на нее.
– Смотрю, какая ты красивая.
– Многие так говорят.
– Да но ты, наверное, не многим приходишь на помощь? Кстати, а почему ты мне помогаешь?
– Я тебе потом объясню, – ответила Лена, складывая покрывало и две лишних подушки на свободное кресло.
– Когда потом? – Твердов перестал жевать и внимательно посмотрел на стоявшую перед ним девушку.
– Утром. Сейчас уже пора спать. Мне рано вставать.
– Так давай укладываться, я разве против. Только ты зачем одну подушку на кровати оставила?
– Тебе надо сразу две подушки?
– Нет, мне и одной хватит. А тебе разве не нужно? Ты без подушки спишь?
– А я пойду спать в комнату бабушки. Она все равно на печке спит, так что ее кровать свободная. Там подушек полно.
– Бабушка спит на печке?
– Да, ты не заметил, что здесь русская печь? Ее еще мой прадедушка клал.
– Погоди, – Твердов заволновался, встал из-за столика и подошел к Лене. Девушка, не шелохнувшись, продолжала стоять на месте возле разобранной кровати и смотреть на Александра.
– Что? – тихим голосом произнесла она и стыдливо опустила глаза книзу.
– Ты вот так запросто сможешь уйти в комнату к бабушке, бросив здесь израненного бойца одного?
– Какого бойца? – еще тише спросила Лена, и краснота со щек перешла на лоб.
– Бойца локального конфликта в одном малоизвестном клубе в деревне Петровка.
Лена не смогла бросить израненного бойца локального конфликта одного, поэтому дополнительная подушка с кресла перекочевала на кровать….
– Ты куда собираешься в такую рань? – погладила по широкой обнаженной спине «Председателя» Лена, любуясь его перекатывающимися под кожей мощными мышцами. За окном пропели вторые петухи, и залаял соседский пес, громыхая цепью. – Сегодня же воскресенье. Вам, кажется, сегодня не на работу.
– Как куда? – Твердов свесил на пол волосатые ноги и с хрустом потянулся. – Надо на подъем флага успеть и в столовую сходить.
– А что, кроме тебя, не кому флаг поднять? Ну там, не знаю, дежурному по лагерю. Или как там у вас правильно называется?
– А как удобно, так и называй: дневальный, дежурный. Даже не знаю. А столовая?
– Не ходи. Саня, не ходи, – улыбнулась девушка, – я сейчас быстренько что-нибудь вкусненькое приготовлю. Еще лучше, чем в вашей столовой.
– Не сомневаюсь. Только я туда не есть иду, а на встречу с вашим деревенским дурачком Ендовицким.
– Как? Как ты его назвал? – неожиданно прыснула от смеха Лена.
– Дурачком, – растеряно повторил Твердов и оглянулся на нее.
Девичьи груди выбились из-под мятого одеяла и потрясывались в такт ее громкому и искреннему смеху. И тут Александр понял, что на подъем флага сегодня можно не торопиться….
– Парторга не видели? Должен был сюда подойти, – поинтересовался запыхавшийся Твердов, плюхнувшийся на свободный стул за столом рядом с Пахомом и Пакетом, жадно уплетавшими свой завтрак, состоящий из омлета и какао с булочкой.
– Нет, пока не было, – покосились на него приятели. – А ты где пропадал? – повернул в его сторону голову Пакет.
Твердов понял, что Серега Пахомов никому не проболтал об их ночной встрече возле забора. Завтракавшие в колхозной столовой первокурсники с интересом посмотрели на своего помятого и перебинтованного командира. Только сидевшая за соседним столом Галя и бровью не повела. Твердов тоже сделал вид, что ее не заметил.
– Саня, привет, – поздоровалась повариха Ольга, подойдя к его столу. – А Маринка опять к Ромке в город укатила. Я сегодня снова одна работаю. Завтракать будешь? Ой, а что у тебя с руками?
– Спасибо, что-то с утра не хочется, – кисло улыбнулся в ответ «Председатель». Яичница на сале, да со свежими помидорами, приготовленная Леной, и в самом деле оказалась сытной.
– Так, а с руками-то, что у тебя?
– Натер на работе.
– Где ты мог так натереть? Ведь вы же не вилами картошку копаете. Вам же ее трактором подкапывают.
– Оля, натер и натер. Какая тебе разница, – начал раздражаться Твердов, видя, как сидевшие вокруг однокурсники стали прислушиваться к их разговору. – Ты лучше скажи: Ендовицкий тут не мелькал?
– Ендовицкий не мелькал, – обиделась девушка, надув губы. – Можно и повежливей отвечать. Я же, как лучше хочу.