– Какие дела? Еще почти два часа можно спать.
– Можно, но не нужно. Надо народ проверить, собрать и привести его в форму.
– А что, больше некому? Ты им что, папа родный? Ты там один главный? Где же ваши преподаватели?
– Вот и я хотел бы знать, где наши преподы? Как ушли они в пятницу дружно в алкогольную кому, так, наверное, до сих пор в ней и пребывают.
– Подожди, я хоть завтрак приготовлю. Голодный же?
– Все, в столовой позавтракаю.
– А ты вечером придёшь?
– Если все нормально будет, то обязательно приду, – Твердов обнял Лену и поцеловал ее в сухие губы.
– А если ненормально? – прильнула она к нему теплым, упругим телом.
– Тоже просто приду, обязательно, – широко улыбнулся парень и, с неохотой оторвавшись от девушки, развернулся и быстро вышел из дома, и вскоре растворился в начавшем редеть тумане.
Зайдя на территорию лагеря, Твердов бегло осмотрелся. Следов разрушений нет. Труба у печки еще дымится. Кукуруза в мешке осталась. Ведро для ее варки пустое. Вывод: посиделки были, но недолго. Скрипнула калитка и, пряча лица за приподнятые воротники ветровок, во двор просочились три девушки. «Председатель» сквозь туманную пелену опознал двух крайних: Ингу Горячеву и ее подружку Зину Краснову.
– Подъем через полтора часа. Просьба не опаздывать, – крикнул в след загулявшим девицам Александр, – кто не выйдет, а будет продолжать спать, того полью холодной водой.
Девицы дружно прыснули от смеха, но ничего не сказали, а просто гуськом прошмыгнули в приоткрытую дверь своего общежития и тут же исчезли из вида.
– Ты чего разорался с самого сранья? – со стороны уборной, отчаянно зевая, показался Пахом в мятой майке и красном эластиковом трико с надписями «Sport» на обеих штанинах. – Самый сон у людей, а ты так шумишь.
– Привет, – полушёпотом поздоровался Твердов. – Как обстановка?
– Да как обычно: половины наших еще нет, гуляют по деревне. Я сам только два часа назад как заявился. А ты где шлялся? У барышни своей деревенской гасился?
– Типа того, – нехотя признался Твердов и сразу перевел тему в нужное русло, так что там с деревенскими бузотерами? Все еще ищут меня?
Сквозь не прекращающуюся зевоту Пахом поведал ему, что поначалу местные ребята и собирались пойти и продолжить розыск человека в зеленом свитере, доставившего им столько хлопот. Как неожиданно появился матросик Леша, неприкасаемый деревенский авторитет, и все отменил. Поговорил с толпой, после чего подозвали Серегу Клопа и увели под белые рученьки в неизвестном направлении.
– Что с ним сделали, непонятно, – подвел итог своему рассказу Пахомов, – я в разборки колхозников особо не вникал. Только братва местная сразу успокоилась. И больше никаких эксцессов на дискаче не происходило.
– Так, а Клоп что?
– А что Клоп, – пожал плечами боксер, – я его больше не видел. Как его за клуб увели, так и все. Как в воду канул.
– Убили что ли? – у Твердова все похолодело внутри.
– Почему сразу убили? – опять широко зевнул Пахом. – Просто не видел, и все. Ребята знакомые баяли, что Леша ему оплеух надавал и остальные по разу добавили. Он домой убежал или еще куда еще. Но живой. А ты с какой целью интересуешься?
– Есть информация, что именно Клоп на меня братву-то местную натравил.
– Это тебе твоя зазноба поведала?
– Неважно. Важно, что он, получил по заслугам, интриган недоделанный. Ладно, пошли, досмотрим последний утренний сон. Скоро ведь подъем флага, а там и на работу выдвигаться. Битва за урожай 1986 года еще не завершилась.
– Саня, может, ну его на фиг этот подъем?
– Серёга, может, ну его на фиг эту дискотеку, если она так негативно отражается на дисциплине и работе?
– Все, понял! Не дурак! Иду срочно баиньки.
Флаг подняли с задержкой на полчаса. Все-таки не таким железным оказался Твердов, не смотря на фамилию. Примостившись на кровать на десять минут, он постыдно заснул и проснулся тогда, когда в комнате началось активное движение. Тут еще нелегкая принесла парторга. Он посетовал, что ах, как нехорошо так поздно начинать свой трудовой день.
– Наши колхозники уже в поле вовсю пашут, себя не жалеют, чтоб до дождей убрать урожай, которые уже не за горами. А вы, понимаешь, только из своих коек вылезли, – рассуждал вслух Ендовицкий, прохаживаясь по территории лагеря. – Надо поговорить с вашими преподавателями, чтоб ограничили ваши походы в клуб. После воскресного отдыха вы должны наоборот быть бодрыми и веселыми, а тут ходите все как сонные мухи.
– Товарищ парторг, а у вас, простите, жена существует? – закончив чистить зубы, оторвалась от умывальника Вика.
– Разумеется, а почему это тебя вдруг интересует? – остановился возле Глазовой Ендовицкий.
– Да, вы, как я погляжу, больше времени с нами, да колхозниками проводите, чем с ней. Смотрите, женщины не любят, когда их мужья …
– Не понял? – нахмурился Ендовицкий. – Ты это сейчас к чему?
– А к тому, – Вика приблизила свое лицо к покрасневшей физиономии парторга и что-то быстро зашептала ему на ухо.
Парторг покраснел еще гуще. Смерил ее гневным взглядом и недовольно крякнув, вспомнил, что ему надо еще заскочить в школу. Как-никак первое сентября. Требуется толкнуть речь и там.
– Ты чего ему такого сказала, что его как крапивой по одному месту хлестанули, – прищурился наблюдавший любопытную сцену Леша Макаров, – ух, как вчистил, не догонишь.
– Правду сказала.
– Какую правду?
– Что если жене уделять мало внимания, то всегда найдется сосед, готовый исправить ошибку занятого мужа.
– Что прямо так и сказала?!
– Не совсем так, а в еще более откровенной форме. Но смысл, думаю, донесла: чтоб шел и лучше женой своей занимался. А к нам нечего по всяким пустякам цепляться.
– И откуда у вас, сударыня, такие глубокие познания в семейной жизни? – расплылся в улыбке Леша.
– А вот это уже не твое дело, – неожиданно сделала жёсткое лицо Вика. – Много будешь знать, скоро состаришься. Иди, вон, уже в строй вставай! Видишь, «Председатель», какой хмурый сегодня. Снова, поди, по бабам всю ночь шлялся. И где их только находит?
– Завидуешь, что не к тебе клеится? – спросил Леша, отойдя на всякий случай на два шага назад.
– Ой, было бы чему завидовать, – с безразличным видом ответила девушка. – Просто у нас начальство какое-то дефективное: преподы бухают, не просыхая. Командир отряда – бабник.
– А вот тут ты зря. Саня свое дело командирское хорошо исполняет. Или тебе хотелось бы, чтоб у нас все как у этих в Гавриловке протекало, где декан со своими подручными рулит?
– Макаров, Глазова, – свирепый рык «Председателя» прервал их милую беседу, – вас только ждем. Весь отряд уже стоит.
– Идем, – тяжело вздохнул Леша и вместе с Викой поплёлся к отряду. Бойцы имели жалкий вид. Бессонная ночь сказывалась почти на каждом. Только две или три девочки, что предпочли активному отдыху в клубе, пассивное времяпровождение в общежитии с книжкой, выделялись свежестью лиц. Правда, желания работать на этих лицах тоже не проглядывалось.
«Председатель» толкнул небольшую речь о начале новой трудовой недели и назначил дневальных на сегодня. Счастливчики с радостью подняли флаг, что не совсем гордо взвился над лагерем просто ткань за ночь пропиталась влагой. После официальной части перешли к неофициальной, а проще говоря, пошли в столовую на завтрак. Читать нотации по поводу длительных ночных посиделок и прогулок Александр не стал. У самого рыльце в пушку.
– Саня, а Ромка тебе огромный привет передал, – встретила его у порога столовой цветущая Марина. – У него дела на поправку идут.
Как следует расспросить девушку о ее поездке к возлюбленному в областную больницу Твердову не удалось. Сзади скрипнул тормозами председательский УАЗик, и властный голос Савина попросил его подойти к нему.
– Садись, – коротко бросил председатель колхоза, открыв дверь со стороны пассажирского места. Сам он сидел за рулем, на месте водителя. – Догадываешься, зачем я тебя пригласил? Только Ваньку не валяй. Я знаю здесь все! Это мой колхоз, и я тут Хозяин.
– А раз все знаете, то чего мне вам говорить? – пожал плечами Твердов, садясь рядом с Савиным в машину.
– А ты, смотрю, не из пугливых, – одобрительно кивнул Николай Кузьмич, ощупывая цепким взглядом крепкую фигуру командира отряда. Сегодня Твердов вырядился в новенькую телогрейку, из-под расстегнутого ватника и выглядывала накачанная шея.
– Какой есть, – вздохнул Александр и посмотрел на муху, ползающую с обратной стороны лобового стекла.
– Ты работать сможешь? – Савин глазами указал на забинтованные руки собеседника.
– Да, я же в основном руковожу. Если, конечно, не снимите с должности.
– Не сниму, – ухмыльнулся Савин. – Во-первых, прав таких не имею. Не я тебя избирал, не мне тебя и разжаловать. А, во-вторых, работаешь ты отлично. Твои ребята впереди всех присланных к нам в помощь товарищей, включая славных представителей Советской армии. В общем, Александр, мне тут с тобой рассусоливать особо некогда. Я тут уже собственное расследование провел. Виновные в субботнем инциденте выявлены и понесли заслуженное наказание. От лица всех наших колхозников прошу принять извинения за действия некоторых несознательных граждан.
– Вы сейчас серьезно? – Твердов перевёл взгляд с мухи на председателя.
– Вполне! Попрошу впредь самоуправством не заниматься. А если возникнет с кем-то из местных конфликт, то обращаться сразу ко мне. А я уж разберусь с хулиганами, не сомневайся.
– Я и не сомневаюсь. Только тогда, в клубе, когда возникла жесткая ситуация, даже если бы я и захотел бы куда обратиться, просто не успел бы. Вмиг бы размазали по стенке и полу.
– Одно «бы», – задумчиво произнес Савин и хлопнул по рулю загорелой ладонью. – Ладно, у меня все. Иди, работай! Главное, не снижайте набранных уже темпов.
Твердов кивнул и молча вылез из кабины, захлопнув за собой дверь.
– Саша, – Савин высунул голову из уазика, – а скажи честно, если еще какая заварушка с нашими парнями приключится, придёшь ко мне?