Шаркая ногами, мужчина приближался. Коу сглотнул. Приступ страха в нём немедленно сменился смущением, затем жалостью. Возможно, с этим человеком что-то случилось. Возможно он был ранен. Коу переселили себя, шагнул вперёд и уже хотел спросить, всё ли в порядке и нужно ли позвать на помощь, вызывать скорую, когда он… Оно приподняло голову.
Острая дрожь пронзила Коу. Казалось, по его голове стали быстро бить барабанной палочку. На секунду белая вспышка поглотила все его мысли, и он с необыкновенной ясностью увидел лицо этого… Существа.
Оно было бледное, бледное и грязное, как сама смерть. Губы его были сухие и синие. Из носа у него торчал прилипший червяк. Глаза его закатились и были белые и стеклянные. Рот монстра был приоткрыт, и алая жидкость, капля за каплей, стекала по подбородку и — хлюп — разбивалась о тропинку из каменных плит.
— Вы… — прошептал Коу, неуверенно делая шаг назад.
Мужчина остановился.
Затем рот его приоткрылся в несколько дёрганых движений, и заблестели жёлтые, местами чёрные зубы. Повеяло смрадом, от которого у Коу всё смешалось в животе, и едкая жидкость подступила к его горлу. Сам того не замечая, пятясь, Коу вернулся к качелям, схватил рюкзак и уже собирался бежать, когда раздался страшный гортанный рёв и захлестали быстрые шаги.
Коу немедленно спрятался за качели. Монстр приблизился. От былой неторопливости не осталось и следа. Едкий запах стал ещё сильнее. Мужчина натолкнулся на качели, свалился лицом в песок, а затем стремительно стал перелизать неожиданную преграду и подниматься.
Коу смотрел за ним пару секунд.
Затем повернулся и побежал.
Скорее… Скорее!.. Нужна отсюда убраться! Но куда? Его взгляд обратился на кусты. Сад… За ним была дорога. На дороге были люди, если он… Его мысль и ноги споткнулись почти одновременно. Коу на всех парах обрушился на землю и только потом заметил, что зацепился за краешек песочницы. Он почувствовал, как песок просачивается между его пальцами, и уже поднимался, когда смрад, а вместе с тем и тёмная фигура возникли прямо перед ним.
Монстр разинул пасть и навалился на него. Коу охнул и выставил ногу. Зверь на неё натолкнулся, но ничуть не замедлился, продолжая карабкаться вперёд. Сам не отдавая себе отчёта, Коу зачерпнул горсть песка и бросил его в глаза чудовищу, но это было бесполезно. Песок налипал на его влажные и холодные веки, но ни гримаса боли, ни другое чувство не промелькнули на бледном мертвенном лице.
Оно приближалось. Коу зажмурился и выставил перед собой руки. Раздался чавкающий звук и его запястье охватила жгучая боль…
В последнюю секунду перед ним промелькнула его мать.
Где она?
Чем занимается, пока сына пожирают заживо?
Коу усмехнулся, заскрипел зубами и уже хотел брыкаться…
Как вдруг раздался глубокий голос:
— Глаза лучше не закрывать.
— Ах… — выпалил Коу, открывая веки.
Его сердце тут же забилось с необыкновенной быстротой…
Гниющее, смердящее лицо всё ещё было перед ним, но теперь его удерживала чья-то бледная, широкая, крепкая как сталь ладонь. Коу приподнял голову и увидел мужчину, иностранца в длинном чёрном пальто.
У него были тёмные волосы, спокойные глаза, умеренно привлекательное лицо; именно этот типаж Коу часто видел в иностранном кино на главных ролях. Правда… Чего-то ему не хватало. Он напоминал не актёра первого плана, но его дублёра.
Все эти мысли промелькнули в голове Коу за одно мгновение.
Всё это время зверь брыкался и ерзал ногами, но не мог вырваться из хвата белых пальцев.
— С закрытыми глазами не видно соперника, — спокойным голосом сказал мужчина и лёгким движением швырнул монстра назад. Последний плавно пролетел три метра и тихо распластался на земле.
Затем, вздрогнув, начал медленно подниматься.
— Какая с ними морока, — покачал головой мужчина, неторопливой походкой приблизился к мертвецу, прижал его к каменной плите, а затем вскинул руку и ударил в лоб.
Раздался хлопок.
Голова мертвеца лопнула, и красное месиво брызнуло на тропинку.
Чудовище последний раз дёрнулось и легло.
Всё происходящее Коу наблюдал как бы со стороны, с экрана телевизора — единственного источника света в тёмной комнате своего сознания.
Мужчина посмотрел на труп, неторопливо вернулся назад и схватил запястье Коу.
— Глубокая рана, может быть заражение, — сказал он.
Коу проследил за его взглядом и увидел вереницу оставленных монстром кровавых ранок. Из одной из них торчал его белый зуб. Желудок Коу перевернулся.
А вместе с ним надломилась стеклённая корочка в его сознании, и тысячи тревог и вопросов рванули в нём, словно бомба. Коу открыл рот и хотел спросить, но сотни возгласов и благодарностей слились в его устах в единственный болезненный стон…
Мужчина покачал головой и сказал:
— Поговорим в более спокойной обстановке.
С этими словами он вытянул руку и щелкнул Коу по лбу.
Мир перед ним немедленно померк…
…
…
…
Фух.
Сработало.
Я довольно посмотрел на парня, у которого закатились глаза, вытянул руки размялся.
Сладкая истома разливалась по моему телу; нечто подобное я испытывал, когда успешно сыграл свою первую и единственную роль в театральной постановке на утреннике в третьем классе — я тогда играл грибочек.
В этот раз моя роль была немного более напряжённой. Но сыграл я её, кажется, превосходно.
— Он поверил, — прошептал я с улыбкой, — рассматривала бледное лицо юноши. Какие занимательные оно принимало выражение. Страх, тревога, отчаяние… И при этом он боролся, ох, не стоит недооценивать моего героя — он боролся. Лёгкий, бодрящий ток пронзил моё сердце, когда он швырнул в глаза миньона горсть песка. Не каждый мальчишка способен проявить такую находчивость.
Впрочем, моя игра тоже была на уровне. Фраза про закрытые глаза, например — импровизация. И какая! Воистину, настоящая игра рождается в процессе. Спросите любого драматурга. Большая часть правок появляется в сценарии во время первой репетиции…
Добрую минуту я смаковал удовлетворение от преданной работы.
Затем присел на край песочницы, в которой лежало, растопырив руки, тело моего героя, и достал из внутреннего кармана пальто стопку листов.
Пролистал.
— Так… Дальше нужно перенести его храм, вылечить, подождать рассвета и сделать лорный инфодамб… Всё верно, — кивнул я, покручивая ручкой.
Поскольку реальная жизнь была непредсказуема, в моём сценарии было довольно много намеренно оставленных лакун. Я вообще старался не планировать дальше двух-трёх «серий» на случай, если мне придёт новая идея, или развитие событий потребует немедленной корректировки. Но сейчас в этом не было нужды; всё прошло идеально.
Я кивнул и спрятал бумажки.
Теперь нужно было решить ещё одну маленькую проблема.
Мой взгляд обратился на обезглавленное тело.
Я вздохнул, сходил в кусты, достал из них заранее приготовленный длинный чёрный пакет и стал укладывать в него моего «монстра».
Было сложно.
Я совершенно не собирался разбивать ему голову — сделал это под влиянием момента. И зря… Теперь по всей площадки лежали кусочки черепа с налипшими на них ошмётками мозга.
Некоторое время я тщательно осматривал землю в поисках осколков. Примерно этим же занимаешься, когда разобьёшь чашку или тарелку, и ползаешь потом колеями по кухне, пытаясь собрать все ошмётки.
Наконец, когда дело было более или менее сделано, я посмотрел на красную кляксу на каменной пластине, которая образовывала тропинку, помялся, а затем схватил её и перевернул.
Кровь по краям я засыпал песочком.
Ну…
Сойдёт.
Несколько утомлённый проделанной работой, я проверил время на телефоне: «21:48», схватил Коу и пакет и направился в город.
Прыгая через крыши над переливами ночного Токио и чувствуя лицом прохладный осенний ветер, я неожиданно заметил улыбку на своём лице.
Тогда я остановился на краешке парапета, сделал глубокий вдох и взволнованно посмотрел на небо.
Оно было чёрное, широкое и необыкновенно чистое, как в первый день творения… Это было первое небо. Первое небо первой ночи моей истории. Первое небо, когда в бессмысленном мире появилась судьба. Появился смысл. Появилась история. Это небо, эта ночь, была одной огромной баночкой чернил, — в моих руках был стержень. И весь этот яркий, пышный, ослепительный город — мой холст.
— Начинается… — шепчут мои губы.
Всё… Начинается.
Добравшись до своего храма, я убедился, что Коу не проснётся в ближайшее время, а затем направился в ангар и спрятал труп. Можно было вернуть его в могилу, ибо в этом состоянии он мне вряд ли ещё пригодится, но искать её сейчас было решительно лень.
Затем я снова вернулся в храм и стал репетировать свою грядущую речь. Первая сцена была сыграна, но следующая обещала быть намного более трудоёмкой и, признаться, я даже немного волновался. Я даже не сразу вспомнил о ране, которую получил Коу. Когда же я обратил на неё внимание посреди очередной репетиции, на время которой я разместил вялое тело моего подопечного в комнате, чтобы приноровиться говорить в его присутствии, то немедленно изъял из его руки гнилой зуб, обработал царапину особенным отваром и наложил пластырь.
После этого я решил перевести дух и долгое время наблюдал, как наливается заря…
Стояла тишина. Я сидел на пороге храма и чувствовал себя странно, как бы за кулисами. Такие эпизоды в кино и даже сериалах не показывают.
Впрочем, пусть.
Иногда следует брать перерыв…
…
…
…
Глава 23. Лорный инфодамп
Коу проснулся в непривычной для себя позе.
И непривычном месте.
Вместо мягкой кровати его спину поддерживала ровная и твёрдая поверхность.
Что происходит?
Первой его мыслью было, что он упал с кровати. Вполне вероятное развитие событий. Ему приснился дурацкий сон, он свалился прямо на пол и проспал так ещё некоторое время… Возможно даже продолжительное, судя по свету, который пробивается через его закрытые веки, и витающую вокруг утреннюю свежесть.