– Я не смог найти никаких доказательств того, что у Вудса были какие-то личные отношения с твоей новой жертвой. Вообще никаких.
– Ты проверил банки? Школы? Церкви?
– Прояви ко мне хоть какое-то доверие! – в свою очередь огрызается Джефф. – Нет ровно ничего, что связывало бы вчерашнюю жертву и Вудса, – по крайней мере, в электронном виде.
Я меняю направление:
– Тот режиссер, который ввел Вудса в этот круг…
– Сейчас как раз ищу точки пересечения. Провожу перекрестную проверку списков клиентов Вудса. Я про это помню.
– Поняла. Что еще?
В любом другом случае я посоветовала бы ему включить в эту перекрестную проверку и местных правоохранителей, однако, учитывая, что это моя родня, двигаюсь дальше.
– У меня сегодня вечером встреча. Напиши мне, если что-нибудь нароешь, и я перезвоню тебе, как только смогу.
И поскольку мне уже и вправду чертовски надоело, что мои абоненты попросту бросают трубку, отключаюсь первой и кладу свой телефон на стол.
Нажимаю несколько клавиш на своем «Макбуке», просматривая трансляцию с камер и чертовски жалея, что у меня не хватило ума предусмотреть это раньше, поскольку нет никакой гарантии, что Младший опять появится здесь. Он или она могут придерживаться общественных мест или просто залечь на дно. И тут меня осеняет. Опять выпрямляюсь. На всей территории Кейна установлены камеры наблюдения! Хватаю телефон, чтобы еще раз набрать Джеффа, – совсем уже намереваясь попросить его взломать корпоративную систему безопасности Кейна, но вовремя останавливаюсь. Младший знает мой секрет. Я не могу рисковать тем, чтобы раскрыть его ФБР. И не могу рисковать, оставив Младшего в качестве неизвестной переменной, и нет никакой гарантии, что он вернется сюда. Обдумываю свои варианты и понимаю, что есть только один выход.
Набираю Кейна и ничуть не удивляюсь, когда он отвечает после первого же гудка. Не удивляет меня и то, что его обращение – «агент Лав» – намекает на некоторое злорадство, как будто мой звонок – это победа.
– Мне понадобятся записи с камер наблюдения в твоем доме и офисе за последние двадцать четыре часа.
– Саманта не подтвердила мое алиби, – заключает Кейн.
– Нет, не подтвердила, и пока ты подозреваемый, моя роль здесь скомпрометирована.
– Я думал, ты хочешь уехать.
– Я предпочитаю делать все на своих условиях, а не на чьих-то еще.
Он тихонько хихикает.
– Это уж точно. Хотя я обнаружил, что после некоторого убеждения ты стала более сговорчивой. Что произойдет, когда твой брат увидит отснятый материал?
– Я же сказала тебе. Со своим братом я как-нибудь сама разберусь.
– Откуда ты знаешь, что Саманта приходила сюда, в мой дом?
Потому что все всегда происходит на его условиях и на его территории.
– А это так?
– Да, что приводит к вопросу: зачем запрашивать видеозаписи из офиса?
– Я давно уже пришла к выводу, что необходимо учитывать все имеющиеся вероятности. А теперь могу я…
– Да, агент Лав. Можете. Материал из офиса будет у меня только завтра. А тот, что из дома, могу забросить уже сегодня вечером.
– Нет. Мне нужно кое-где быть. Я позвоню тебе завтра с утра.
Отключаюсь, пока он сам не успел бросить трубку. Завтра утром я впервые увижу Младшего хоть в каком-то виде или облике. Проблема в том, что и Кейн тоже. Потому что он ни за что не отдаст мне эту запись, досконально не изучив ее содержания.
Глава 13
Намереваюсь прибыть на ужин пораньше, но старый добрый Тик-Так на высоте и присылает мне сгенерированный компьютером список сотен людей, у которых есть связи в Лос-Анджелесе, Нью-Йорке и Ист-Хэмптоне, чтобы я просмотрела его, пока он занимается Вудсом и списком его клиентов. И поскольку я давным-давно усвоила, что люди способны преподнести вам любые сюрпризы, никого из списка вероятностей не вычеркиваю, какими бы невинными овечками они ни казались. Вместо этого начинаю выделять имена людей, которых я знаю, и изучать тех, кого не знаю. Выискиваю любого, кто хоть как-то заставляет насторожиться. Я намеревалась проделать это быстро, но оказывается, что это просто нереально, и я теряю счет времени. Когда наконец смотрю на часы, то лишь чертыхаюсь, поняв, что уже почти семь. Схватив сумочку, быстро мчусь в гардеробную, натягиваю свой тренч от «Шанель» и направляюсь к двери.
Пятнадцать минут спустя я подъезжаю к своему старому семейному дому и набираю код на воротах. Въехав на территорию, качу по дорожке, окаймленной кустами с одной стороны и низенькими деревцами с другой. Путь неблизкий, но вскоре я вижу широко раскинувшийся белый особняк – его гигантская терраса тянется вдоль всего дома, в котором родились мои воспоминания. Именно там я читала со своей матерью в детстве. Там я ругалась с ней подростком. Там поцеловала своего первого парня, думая, что мой отец ничего не узнает, – только для того, чтобы оказаться под домашним арестом чуть ли не на целую вечность. Но я все равно поцеловала того парня еще раз.
Объехав дом сбоку, паркуюсь под ивой, недалеко от родстера «Ягуар XK120», который легко потянет на полмиллиона, если я хоть что-то смыслю в машинах, а я в них разбираюсь. Лично я поставила бы этого красавчика в гараж, но я-то не ищу внимания. Внимания ищет тот, кто купил эту тачку и оставил ее на виду, – мысль, которая возвращает меня к наемному убийце, за которым я охочусь. Он просто вошел и вышел. Он не искал внимания и был достаточно умен, чтобы не привлекать его к себе. Он профи. Это были не первые его убийства. Кевин Вудс и его плохо закончившаяся встреча с ревнивым мужем кажутся мне чем-то неряшливым и дилетантским. Хотя это не значит, что он никого не убивал. Это просто подтверждает мои мысли о том, что Вудс не тот, кто мне нужен. И сегодня вечером я планирую выяснить, зачем он понадобился Эдди.
Огибая угол по пути к парадному входу, провожу пальцами по плющу, который посадила моя мать. Память о ней здесь по-прежнему жива и здорова. Поднимаюсь по дюжине каменных ступеней на широкую террасу, где справа и слева от входа стоят два тяжелых деревянных кресла-качалки. Новые воспоминания грозят окончательно расклеить меня, доказывая, что во мне может оставаться и человеческая сторона, и, честно говоря, мне это не нравится. Поэтому я быстро прохожу мимо этих чертовых кресел и направляюсь прямо к дверям, которые в этот самый момент резко распахиваются.
Из-за них появляется худой высокий мужчина лет пятидесяти пяти с волосами цвета соли с перцем, от которого так и исходит аура высокомерия и властности, которую он носит как вторую кожу. Лично я с ним незнакома, я просто знаю о нем, но все равно при виде него меня вдруг охватывает самая натуральная ненависть – реакция, которую я на самом деле проявляю гораздо реже, чем некоторые могут подумать.
– Лайла, – вкрадчиво приветствует он меня – в манере змея в Эдемском саду, чего и следовало ожидать после того, что я про него слышала. – Приятно наконец лично познакомиться с вами.
Мужчина протягивает мне руку, и от меня не ускользает ирония ситуации – в виде крестика на дорогом черном перстне, который красуется у него на мизинце.
– Я Тед.
– Почер, – добавляю я, засовывая руки в карманы тренча и тем самым показывая, что не сторонница деланых любезностей. – Глава «Почер индастриз». Миллиардер, владелец пятого по величине частного конгломерата в мире, бизнесмен с разнообразными интересами, которые включают нефть и политику.
– Ну естественно, вы знаете, кто я, – говорит он, раздвигая полы своего дорогущего синего пиджака, чтобы засунуть руки в карманы брюк. – У нас с Кейном Мендесом были кое-какие деловые отношения. И, конечно, я знаю от вашего отца, что вы с ним близки.
– А я знаю, что вы с Кейном нет, – говорю я, давая ему понять, что знаю его расклады не хуже, чем он мои, и что Кейн в моем углу ринга.
– После смерти своего отца Кейн занялся нефтью, – продолжает он. – Меня всегда восхищало направление, в котором он повел семейный бизнес, и я увидел в этом хорошую перспективу для партнерства. А вот он – нет.
Потому что Кейну никогда не нравился этот ублюдок.
– И вам это не понравилось, я слышала.
– Ни один мужчина не любит, когда ему отказывают.
Однако этот конкретный мужчина категорически не принимает «нет» в качестве ответа, а получив щелчок по носу, начинает огрызаться. Только вот Кейн, семья которого связана с наркокартелем, до усрачки пугает большинство здравомыслящих людей, в том числе явно и Почера.
– Над какой политической программой вы работаете с моим отцом?
Он смеется.
– Я слышал, вы всегда были прямолинейны. И вижу, что это и вправду так. Мы с вашим отцом дружим с тех пор, как я купил дом чуть дальше по дороге пару лет назад. Вроде как прямо перед вашим отъездом в Эл-Эй.
Моя семья продолжает преподносить мне сюрприз за сюрпризом.
– А каковы ваши политические планы касательно моего отца?
– Поддерживать любые планы, которые могут быть у него самого, – уверяет меня Почер. – Он достойный человек. Нам нужно побольше таких, как он.
И сразу переводит разговор на другую тему:
– Как долго думаете пробыть в городе, Лайла?
– Пока не буду готова уехать.
Глаза у него слегка прищуриваются.
– Надеюсь, что ваш визит никак не связан с ухудшением криминальной обстановки в городе.
– За криминальную обстановку в городе отвечают мои отец и брат, а они вполне способны держать ее под контролем, как вы наверняка знаете.
– И все же вы здесь.
– Я и не знала, что мой визит домой приравнивается к появлению здесь Национальной гвардии, – сухо говорю я.
– Конечно же, нет, – соглашается Почер и после того, как обводит меня взглядом слишком уж долго, чтобы мне это понравилось, добавляет: – Следующие несколько дней я пробуду в городе. Если выберетесь туда, позвоните мне в офис, и я свожу вас куда-нибудь перекусить.
«Когда рак на горе свистнет», – думаю я, повторяя слова одного старика, которого я пару месяцев назад безуспешно пыталась допросить, но придерживаю эту мысль при себе, предпочитая вместо этого отступить и позволить ему уйти. Губы у него изгибаются в улыбке, в глазах светится интерес, а не раздражение.