– Что? – недоуменно отзываюсь я, глядя на него.
– Я тут подумал, не сделать ли татушку с Суперменом.
– Если ты пытаешься смириться со своим статусом упорного фрика, то сойдет.
– Кто говорит, что я упорный фрик?
– Похоже, что все, кроме тебя. Смирись с этим. Тебе это идет.
Он хмурится.
– Серьезно, агент Лав… Не могли бы вы просто…
– Татуировка, Джо, – напоминаю я, чувствуя, как узел в животе закручивается все туже.
– Ну да. Татуировка. Его. Не моя.
Эксперт поворачивает руку трупа ровно настолько, чтобы показать мне наколку, и я уже больше ничего не слышу из того, что он говорит. Я вижу перед собой Деву Марию, у которой изо рта струится кровь, и внезапно оказываюсь на совсем другом пляже. Ресницы у меня опускаются, и я вновь переживаю тот самый момент, когда меня схватили сзади. Тогда я крутнулась на месте и применила совершенно неэффективный защитный прием. Эта его полная неэффективность и то наказание, которое я получила за свою собственную слабость, и стали причиной того, что отныне я оттачиваю свои боевые навыки столь же усердно, как и свои способности к психологическому профилированию. Тогда я тяжело брякнулась на песок, придавленная тяжелым мужским телом и намертво скованная большими сильными руками. На одном из мускулистых предплечий была видна татуировка, которая двигалась и изгибалась вместе с плотью, когда этот человек удерживал меня на песке. Татуировка в виде Девы Марии, изо рта которой струится кровь.
Молитвы ей или кому-то еще ничем мне тогда не помогли.
– Специальный агент Лав…
Услышав свое имя, возвращаюсь в настоящее и обнаруживаю детектива Оливера, который стоит позади Джо и сердито смотрит на меня, а не на мертвое тело.
– Вы спите или все-таки готовы ответить на мои вопросы?
Со вздохом встаю и оборачиваюсь, чтобы обнаружить в добрых двадцати ярдах от себя Мерфи, директора лос-анджелесского отделения Бюро. Стягивая перчатки, начинаю уже двигаться в его сторону, но детектив Оливер догоняет меня.
– Погодите-ка, милочка…
Ну все: моментально разгорается гнев, и я резко оборачиваюсь к нему.
– Милочка? Ну что ж, тогда послушай, дорогой… Если ты не хочешь, чтобы я засунула тебе в рот носок, который у тебя в штанах, то отвали, детектив Оливер! Я все поняла. Это твоя территория, а я всего лишь двадцативосьмилетняя засранка, в то время как ты бывалый и опытный ветеран. Но я в правоохранительных органах чуть ли не с пеленок и пока что замечательно справлялась со своей работой!
Он выгибает бровь.
– У вас всё?
– Нет, – говорю я, – это у тебя всё! Мы пытаемся поймать одного и того же чертова монстра, так что отвали на хрен!
Оливер смотрит на меня долго и пристально – до такой степени, что я уже поворачиваюсь, чтобы уйти. Он мягко хватает меня за руку и разворачивает к себе.
– Не прикасайся ко мне! – тявкаю я.
Детектив поднимает руки.
– Понял… – Глаза у него сужаются. – Не хотите поговорить о том, что вас там настолько пришибло?
– Ничего, кроме вас, – вру я. – Не понимаю, о чем вообще речь.
Он прячет руки под куртку и проводит ими по бедрам.
– Я раздражаю вас всякий раз, когда вы появляетесь на моем месте преступления…
– Раздражаете? Вот как вы это называете?
– Всякий раз, когда вы появляетесь на моем месте преступления, – повторяет он. – И вы так ни разу и не позволили мне вывести вас из равновесия. Так что же вас так там достало? Потому что явно не я.
– Это заказуха, – говорю я, уходя от темы обо мне. – И это всего лишь мнение и рабочая теория, а не факт, но я почти уверена, что он снимает с них одежду по требованию клиента.
– Ничто из этого не отвечает на мой вопрос. Что вас так потрясло?
Звук шагов заставляет нас обоих поднять глаза на подходящего к нам моего босса, и есть что-то такое в его аккуратно расчесанных густых седых волосах, а также в коричневом костюме и осанке, что излучает властность и контроль над ситуацией. Его контроль, а не детектива Оливера.
– Специальный агент Лав, детектив Оливер… – приветствует он нас, останавливаясь к нам в профиль и обводя взглядом наши воинственные физиономии. – У нас какая-то проблема?
– Нам с вами надо поговорить, директор Мерфи, – заявляет детектив Оливер.
– После того, как я поговорю со своей сотрудницей, которая вновь любезно встала с постели, чтобы помочь в одном из ваших дел.
– В деле, которое вы фактически взяли на себя, – напоминает ему детектив Оливер.
– Фактически? – отвечает мой босс, после чего произносит более твердо: – Да, взял. И мне нужно поговорить со своим агентом. Наедине.
Детектив Оливер кривится и уходит, а директор Мерфи смотрит на меня.
– Как все это понимать?
– Типичная война за территорию, когда дело переходит нам. Ничего такого, что я сама не смогла бы разрулить.
– Я сам этим займусь, – обещает он, а затем, к счастью, двигается дальше: – В Нью-Йорке есть дело, которое имеет достаточно сходства с этими двумя, поэтому не исключено, что мы имеем дело с серийным убийцей, который пересек границы штата. Так что теперь это наша епархия [2].
– Это не серийный убийца, – говорю я, повторяя то, что уже сказала детективу Оливеру. – Это работа профессионала.
– Или серийного убийцы, одержимого убийствами в стиле заказухи. Составьте профили жертв, а потом мы снова пообщаемся.
Колеблюсь, но не могу оставить все как есть.
– Вы сказали, Нью-Йорк?
– Верно. Ваш родной штат, который, помимо ваших навыков профилирования, делает вас наиболее подходящей кандидатурой для этого дела.
Утверждение спорное, но я не говорю ему об этом.
– Я уже видела такую же татуировку, как на руке у жертвы, – сообщаю вместо этого.
– Где? И при каких обстоятельствах?
– Не по роду профессии, и это было много лет назад. Вообще-то дома, в Хэмптоне.
– То есть на территории «Мендес энтерпрайзис», – утвердительно произносит он. – Семьи и империи, базирующихся в Хэмптоне. Все исключительно законно и при этом совершенно незаконно. Прямо как в каком-нибудь бандитском сериале. Я кое-что почитал о них, когда вы присоединились к нашей команде.
По моему телу пробегает дрожь беспокойства.
– Почему вы решили почитать о них, когда я присоединилась к команде?
– Предпочитаю знать, откуда взялись мои люди и что способно на них повлиять, прямо или опосредованно.
Не уверена, как воспринимать подобное замечание, но Мерфи не дает мне времени попытаться разобраться с этим, уже двигаясь дальше:
– Насколько я понимаю, место Мендеса-старшего занял его сын Кейн – после того, как его отца убили несколько лет назад. Вы его знаете?
– Если вы провели кое-какие исследования, как говорите, то наверняка знаете, что просто нельзя вырасти в Хэмптоне и не знать семью Мендес, – отвечаю я, сохраняя как можно большую уклончивость. – Да все их там знали… И да, я знала его.
– Говорят, что человек он продувной и предпочитает действовать тихой сапой – хотя, с другой стороны, таким же был и его отец.
– Я бы сказала, что это вполне подходящее определение, – соглашаюсь я, думая про себя, что Кейн, как и многое другое, – это то, о чем мне сейчас не хотелось бы особо распространяться.
– Насколько я понимаю, всегда безупречно чист, когда расследуется какое-то дело. Человек, который перекладывает всю грязную работу на других. Возможно, как и наемный убийца, с которым, по вашему мнению, мы имеем дело. Это, наряду с упомянутой вами татуировкой, которая связывает тело с Хэмптоном, выглядит как связь, требующая расследования.
– Я определенно думаю, что с Хэмптоном и вправду есть какая-то связь, и нам нужно это проверить.
– Так что отправляйтесь туда, – заключает он. – И проверьте.
Я бледнею.
– Что? Нет… При всем моем уважении, директор Мерфи, я уехала оттуда не без причины.
– И теперь вернетесь туда по еще более веской причине. А именно по работе. Идите собирайте вещички. – Он смотрит на свои часы, потом на меня. – Еще нет и семи. По дороге домой позвоните в офис. Если повезет, наша команда организует вам вылет уже к полудню.
Он уходит, а я смотрю ему вслед, не видя ничего, кроме океана крови. Я возвращаюсь туда, где начались все эти кошмары. А еще – к нему.
Глава 2
В первом классе до Нью-Йорка – первого моего пункта назначения перед Хэмптоном – полно людей двух типов: богатых напыщенных ослов, которые смотрят на всех свысока еще в автобусе, и людей, которые просто хотят напиться и завалиться спать в кресле с увеличенным пространством для ног. Стряхиваю туфли и вытягиваю ноги в джинсах, надеясь, что сиденье рядом со мной останется столь же пустым, как и сейчас.
– Что будете пить, мисс Лав?
Поднимаю взгляд на вопрос с техасским акцентом и вижу стюардессу средних лет, крашеную блондинку – волосы у нее растрепаны и слиплись от избытка лака для волос.
– «Кровавую Мэри», и побольше Мэри, – отвечаю я.
– Простите, – говорит она, – но в каком это смысле: «побольше Мэри»?
Она, блин, серьезно?
– Мэри, – повторяю я. – Побольше Мэри.
За это заслуживаю нескольких морганий слипшимися от туши ресницами и морщусь.
– «Кровавая» – это, ясен пень, томатный сок, а значит, «Мэри» – это… – Протягиваю руку, уверенная, что она будет поражена моим остроумием, и позволяю ей восхищенно подхватить ответ, но все, что получаю, это еще несколько недоуменных морганий.
– Водка, – говорю я. – Просто принесите мне водки на камушках. На камушках – это в смысле со льдом.
Она нервно смеется.
– Конечно. Сейчас принесу.
Стюардесса поспешно уходит, а мой сотовый звонит в кармане моего черного рюкзака без всяких надписей, вид которого скоро станет возмутительно непристойным. Протягиваю руку и достаю телефон, быстро просматриваю сообщение от директора Мерфи: Почему вы еще не забронировали билет на самолет?
Набираю ответ, надеясь, что на этом наше общение и закончится: Я в самолете, вот-вот взлетим.