мое дело, которое я должна раскрыть. Ты не станешь мстить сам. И ты назовешь мне имя этого убийцы в ближайшие двадцать четыре часа – или же что-то такое, что я смогу использовать с таким же успехом, как и имя.
– Иначе что?
– Иначе в следующий раз спрашивать буду не в Бухте. Погибли люди, Кейн. Могут погибнуть еще. Я вызову тебя на официальный допрос. И мы оба знаем, что из-за этого опять пойдут пересуды о тебе и твоем отце.
Он вдыхает и выдыхает, исходящая от него энергия остра и смертоносна.
– Мне не нравится, когда мне выкручивают руки, агент Лав…
– Мне тоже, – говорю я.
Наши взгляды сцепляются, между нами бушует борьба воль, прежде чем Кейн наконец говорит:
– Мне понадобится сорок восемь часов.
– Отлично. Сорок восемь. А не сорок девять.
– Понял, агент Лав.
Кейн лезет в карман и достает флэшку.
– Я ускорил получение записей с камер наблюдения из моего дома и офиса, которые ты хотела получить.
Делаю шаг к нему, а он ко мне, и я быстро тянусь за флэшкой через провал между валунами, но Кейн быстро перехватывает мою руку.
– Никто не станет наряжаться в худи с надвинутым капюшоном и бесполые мешковатые штаны, чтобы прикрепить записку к лобовому стеклу, а затем исчезнуть в лесу, с какими-то благими намерениями. Кто оставил записку на твоей машине сегодня у моего офиса?
– Кто отсосал тебе прошлой ночью?
– Кто прикрепил записку к твоей машине?
– Я примерно в десяти секундах от того, чтобы воткнуть колено тебе в пах. Предлагаю тебе отцепиться от меня.
Кейн опять резко вдыхает, а затем отпускает меня.
– Что говорилось в той записке?
– Там говорилось: «Кейн – мудак». – Уже направляясь к каменным ступенькам, я кричу: – Двадцать четыре часа!
– Сорок девять! – кричит он в ответ.
– Тогда двадцать три! – отзываюсь я, спрыгивая на землю, и спешу прочь, не останавливаясь, пока опять не оказываюсь в машине. Завожу мотор и, бросив взгляд вперед, вижу, что Кейн все еще стоит на том валуне, только на сей раз он смотрит на меня, наблюдает за мной. Кейн определенно не Младший – хотя не то чтобы я думала, что это он, с самого начала. Но он явно что-то скрывает от меня, и никуда я не уеду, пока не выясню, что именно.
Глава 17
Клубничный пирог… Вот мой ответ на то, что я ненавижу всех так сильно, как ненавижу сейчас. Целый клубничный пирог, который можно есть вилкой прямо с пластикового поддона. Потому что, черт возьми, мне не только не удалось получить ужин в этом городе – у меня не вышло получить ни одного честного ответа. Никто не говорит со мной начистоту. Все ходят вокруг да около. И да, такова уж жизнь агента ФБР, но эти люди – моя родня. Они, блин, не должны быть такими бессовестными лжецами! И это не должно завязывать меня узлом. В смысле, я регулярно вижу мертвых людей и все такое. Живые не должны быть способны настолько меня достать. Но, наверное, в этом-то вся проблема. Семья, которая связывает меня с действительностью, а не с каким-то там загробным миром, начинает казаться такой же мертвой, как и большинство людей в моей жизни.
Открываю приложение охранной системы на своем телефоне, тычу в кнопку дистанционного управления гаражом, и дверь поднимается, но свет не загорается. Хотелось бы думать, что просто перегорела лампочка, поскольку дверь гаража работает, а в охранной системе есть резервная батарея. А поскольку вокруг шатается Младший с надвинутым на лоб капюшоном и в мешковатых бесполых штанах, у меня возникает чувство, что клубничный пирог мне в ближайшее время не светит.
Включаю дальний свет, чтобы поярче осветить гараж, и убеждаюсь, что в нем никого нет, но мне не нравится идея оказаться запертой там, как в ловушке. В отличие от мысли о том, что кто-то еще мог оказаться в схожей ситуации, запертый в доме, и теперь вынужден искать другой выход. Опять дистанционно закрываю гараж, включаю задний ход и сдаю назад, нацеливая фары на переднюю дверь. Затем вынимаю свой табельный пистолет из кобуры, беру ключи и выбираюсь из машины, чтобы пройти к передней части дома, где отпираю дверь и распахиваю ее настежь. Протянув руку внутрь, щелкаю выключателем, но свет не загорается, подтверждая, что проблема не в неисправной лампочке в гараже.
– Пирога мне явно в ближайшее время не видать, – ворчу я.
Это также означает, что мне нужно добраться до распределительного щита, что, надеюсь, устранит мою проблему, – а тот, естественно, находится в гараже, который я только что наглухо закрыла. Уже всерьез раздраженная и готовая разорвать этого Младшего на куски, я опять направляюсь к машине, а мой пустой желудок протестующе урчит.
Забравшись обратно в свою прокатную тачку, запираюсь в ней, кладу пистолет на колени и тычу в экран телефона, чтобы снова открыть гараж. Проверяю, нет ли в нем Младшего, – просто на всякий случай, а затем, убедившись, что все чисто, заезжаю внутрь, но ворота за собой не опускаю. Снова взяв в руку пистолет, выхожу из машины, подхожу к распределительному щиту на стене и открываю металлическую дверцу, захватив ее через рукав, чтобы сохранить отпечатки пальцев. Щелкаю предохранителями. Свет в гараже загорается, но перед тем, как войти в дом, мне нужно убедиться, что никто не проскользнет в него вслед за мной. Подхожу к кнопке на стене у двери, ведущей в дом, и нажимаю на нее, чтобы опустить дверь гаража.
Затем опять подхожу к машине и выключаю фары, кладу сумочку на капот и снимаю пальто, чтобы оставить его там же. Если придется драться, как только я окажусь внутри, мне нужно быть более подвижной. И желательно более сытой, чем я сейчас, но это не так страшно. Голодная Лайла почти так же опасна для своих врагов, как и Лайла с предменструальным синдромом. В кармане пальто на капоте машины звонит мой сотовый – достаю его, смотрю на номер и вижу, что это Рич. Клянусь, у этого человека наверняка есть специальный радар, чтобы звонить, когда я держу в руке пистолет! Сбрасываю звонок, и поскольку знаю, что он тут же перезвонит, перевожу телефон в беззвучный режим. Открыв дверь в дом, я обнаруживаю, что на кухне горит свет – может, это я его оставила, а может, и нет.
Сканирую взглядом обстановку перед собой, а затем проверяю пульт сигнализации, только чтобы обнаружить, что система активна, но не поставлена на охрану. Единственное логическое объяснение этому, учитывая, что у нее, как и у гаражных ворот, есть резервная батарея, заключается в том, что кто-то взломал охранную компанию и получил мой пароль, чтобы отключить сигнализацию. Младший, конечно, псих, но не дурак, а умные психи обычно опасны. Вопросы на потом: есть ли у Младшего какие-то технические навыки или же он работает с кем-то еще? Продвигаясь дальше в дом и продолжая внимательно осматриваться по сторонам, прохожу через гостиную к двери во внутренний дворик, где проверяю замки и выглядываю наружу, но не вижу там ничего, кроме темноты. Потом начинаю осматривать комнаты, щелкая выключателями и дергая двери и окна. Наконец у меня остается только Чистилище; я мчусь наверх, провожу быструю проверку, включая гардеробную, убираю пистолет обратно в кобуру и возвращаюсь вниз.
Теперь, уверенная, что я одна, опять достаю телефон, чтобы найти еще два пропущенных звонка от Рича и один от Лукаса. Направляясь в кухню, пишу Ричу: Я в Чистилище. Не сегодня. А затем набираю Лукаса, поскольку, понимаете ли, я собираюсь угоститься пирогом – это приятная расслабуха, а он мне почти что родственник.
– Лайла! – приветствует меня Лукас. – Ты никогда не звонила и не приезжала, а теперь вдруг делаешь и то и другое… Что, черт возьми, стряслось?
– Вообще-то это ты мне позвонил.
– Но ты перезвонила.
– Мне повесить трубку?
– Тебе просто следует отвечать почаще.
– Эти камеры, случайно, не работают на батарейках?
– Я дал тебе шнуры питания.
– Верно. Я их подключила.
– Почему ты спрашиваешь? Шнуры не работают?
– У меня здесь скачки напряжения. Мне нужны батарейки.
– Тебе нужно вызвать электрика.
Внезапно мне приходит в голову нехорошая мысль, и я говорю:
– Подожди.
Не дожидаясь ответа, бросаюсь к холодильнику, с замиранием сердца надеясь, что мои пироги не испортились, и рывком распахиваю дверцу. К счастью, холод по-прежнему запечатан внутри.
– Йес! – восклицаю я.
– Что «йес»? – недоуменно спрашивает Лукас.
Хватаю один из пирогов и захлопываю дверцу.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – говорю я ему, направляясь к буфету за вилкой.
– Ты сказала «йес»… Ну ладно, неважно. Меня на субботний вечер протабанили. Не хочешь спасти мою репутацию и пойти со мной?
– Ты вообще о чем? – спрашиваю я, кладя свой пирог и вилку на кухонную стойку и возвращаясь к холодильнику за газировкой.
– Я про благотворительное мероприятие в детской больнице, которое проводят твой отец и Почер.
Ну да, мой папаня и Почер – неразлучные, как голубки.
– Значит, они устраивают мероприятие во имя благого дела, чтобы собрать кучу знаменитостей, а потом развести их на бабло на политические цели?
– Ты реально умеешь улавливать суть.
– Ну да. А чего рассусоливать-то? – Мой тон смягчается. – Ненавижу подобные мероприятия.
– Я тоже. Так что не вынуждай меня идти одному.
– Никто не вынуждает тебя туда идти.
– На таких тусовках всегда можно порешать всякие деловые вопросы.
И узнать кое-что новое о людях, включая моего отца и братца.
– Во сколько?
– Это «да»? Серьезно? Где же та Лайла Лав, которую я знаю и люблю?
– Почему ты спросил, если думал, что я откажу?
– Я думал, что мне придется пилить тебя несколько дней.
– Я пойду. Полагаю, там все будет пафосно?
– Да.
– Ура! Я могу нарядиться и повыдрючиваться в голливудском стиле. – Кривлюсь. – Ладно, я отключаюсь. В данный момент мне гораздо важнее пирог.
– Что? Пирог? А при чем тут…
Обрываю звонок, кладу телефон на стол, открываю крышку контейнера и вонзаю в пирог вилку. Клубника, взбитые сливки и корочка песочного теста вынуждают меня застонать.