– Сволочь!
Я снова опускаю взгляд на свою одежду и вспоминаю, как стояла у двери Кейна. Кроме обуви, не хватает куртки, которая была на мне, когда я вошла в дом. А еще кобуры с пистолетом. Осматриваю комнату и нахожу их на кресле, с которого он снял одеяло. Методичность, с которой все это было проделано, наводит на мысль о том, что Кейн привез меня сюда и собирался раздеть. Причем именно Кейн, а не кто-то из его людей, потому что он слишком уж собственник, чтобы позволить кому-то еще прикоснуться ко мне, не говоря уже о том, чтобы войти в мой дом. Но тот факт, что он оставил меня в одежде, когда этот мужчина всегда готов раздеть меня, говорит мне о том, что Кейн чертовски хорошо знал, что лишился бы по крайней мере одного из двух своих фамильных бриллиантов, если б раздел меня без моего разрешения. И он все еще рискует этим, когда я с ним закончу. И как он узнал код моей охранной системы? Хотя почему я вообще задаю этот дурацкий вопрос? Такие люди, как Кейн, могут получить абсолютно всё, что захотят.
Бросив взгляд на прикроватную тумбочку, вижу на ней свой сотовый, который подключен к розетке и заряжается.
– Какой джентльмен… – саркастически бормочу я.
Опять сажусь на кровать и хватаю телефон. Одна только мысль о том, что Кейн уложил меня в постель, словно какую-то свою драгоценную собственность, а сам спокойно потащил свою самодовольную задницу на работу – иначе говоря, пытать, а может, даже и убивать, – выводит меня из себя. Бросив взгляд на экран, морщусь – время уже позднее. Вот черт… Помимо прочих пакостных моментов этого утра, которое явно не оказалось ярким и солнечным, у меня сейчас просто нет времени на то, чтобы дрыхнуть до девяти.
Из других столь же «радостных» новостей: я пропустила три звонка от своего босса и два от брата, начальника полиции, который думает, что он мой босс. И, конечно, нет ни одного непринятого звонка от Кейна, который наверняка думает, что я все еще отсыпаюсь, – в надежде, что я потеряю работу, которая явно противоречит его гангстерскому образу жизни. А еще нахожу с десяток звонков и чуть ли не двадцать текстовых сообщений от моего технического специалиста, Тик-Така:
Где ты?
Где ты?
Ответь на свой чертов телефон!
Мерфи запросил все данные по делу Вудса. Пришлось отдать. Я придержал все, что мог.
Где ты, черт возьми, пропадаешь? Ты хочешь, чтобы я отвечал на все твои звонки, а сама ни фига не отвечаешь! Лучше б тебе быть мертвой или при смерти!
И на этой ноте я начинаю набирать номер своего босса, но останавливаюсь. Я не мертва и не при смерти, только вот насколько морально готова к предстоящему разговору? Проверяю свой дух на крепость.
– Меня зовут Лайла Лав, чтоб вы все знали! – произношу я вслух. – И Кейн Мендес недостаточно гангстер для того, что его ожидает!
«Ну вот. Я вроде в порядке».
Нажимаю кнопку вызова.
– Агент Лав, – отвечает Мерфи после первого же гудка, – по-моему, вам следует подтянуть ваши коммуникативные навыки.
«Что утверждает каждый мужчина, которого я когда-либо знала», – думаю я, но говорю:
– У меня тут возникли кое-какие сложности.
– Я – ваша главная сложность.
Нечто подобное тоже говорили многие мужчины в моей жизни, но прежде чем я успеваю придумать какой-то более или менее приемлемый ответ, он добавляет:
– У меня тут целая гора трупов, агент Лав. И признание человека, который после этого признания поджег себя под видеозапись, так что власти Нью-Йорка пытаются закрыть эти дела. Если они связаны с нашими двумя убийствами, это означает, что я тоже закрываю наши дела, а вы возвращаетесь домой.
– Да, но…
– Если только вы не мертвы, – продолжает Мерфи, – что явно не так, и не при смерти или не ранены настолько, что не способны выходить на связь – а это тоже не соответствует действительности, – то пользуйтесь своим чертовым телефоном так же, как своим нецензурным лексиконом. Ни в чем себе не отказывая.
Другими словами, он ожидает какого-то приемлемого объяснения моему молчанию, и отмазки вроде «проспала» явно не проканают.
– Кто-то вырубил меня, – признаюсь я. – Похоже, я разворошила осиное гнездо.
– Кто? Когда? Где? Почему? И, что более важно, – с вами всё в порядке?
– Я просто как огурчик, – заверяю я и, собрав всю честность, на которую только способна, добавляю: – Хотя тот, кто это сделал, скоро таким не будет, это я гарантирую. Что касается того, когда это произошло: вчера вечером, где-то около десяти. Ответ на вопрос «где»: в моем собственном доме, когда я выходила через заднюю дверь во внутренний дворик. Могу предположить, что дом после этого обыскали.
– Есть какие-то мысли, кто это был или что им было нужно?
– Понятия не имею, кто это был, и могу лишь предположить, что им требовались данные моего расследования.
– У вас есть камеры наблюдения?
– Нет, – вру я, хотя ненавижу ложь, но рядом с Кейном я и сама далеко не образец добродетели. Просто это как-то само собой получается. – Но по иронии судьбы, – добавляю я, – я позвонила в свою охранную службу и попросила установить их прямо перед тем, как это произошло. Меня поставили на очередь.
– Вам нужны камеры прямо сейчас, – говорит Мерфи, констатируя очевидное.
Предпочитаю двинуться дальше.
– Это не Вудс.
– Это не то, что следует из его собственных слов.
– Одиннадцать процентов всех признаний – ложные.
– Он покончил с собой, агент Лав! – слышу довольно резкий ответ.
– Покончил с собой? Или его убили? Нам нужно проанализировать видеозапись этого самоубийства. А даже если Вудс и покончил с собой, то он сделал это по принуждению, чтобы прикрыть кого-то еще. Вудс – не наш убийца.
– Это всего лишь мнение. Аргументируйте свою позицию фактами.
– Против Вудса нет никаких доказательств. Это факт.
– И все же местные убеждены, что это он.
– Основываясь на косвенных доказательствах и давлении со стороны богатых, знаменитых и влиятельных.
– Мне нужно напоминать вам, что вы говорите о своей собственной семье? – язвительно замечает Мерфи.
– Если б вы думали, что это будет иметь какое-то значение, то меня бы здесь не было.
– Что за косвенные доказательства? – спрашивает он, не давая мне опомниться.
– У него был роман с известной актрисой, и ее муж узнал об этом. Вудс якобы прицелился ему в голову из пистолета, а затем убежал.
– Наши жертвы погибли от пуль в голову.
– Наши жертвы погибли, получив пулю между глаз – типичный стиль казни, – уточняю я. – Эти убийства совершены с присущей профессионалу точностью и полным отсутствием улик.
– Как давно произошла эта ссора?
– В прошлом году. Задолго до всех этих убийств. Больше того: этот инцидент послужил пищей для многочисленных сплетен в этом городе. Наш убийца – не тот человек, который ставит себя в центр внимания, и он не склонен к неконтролируемым вспышкам гнева. Он или она не стали бы убивать людей выстрелом между глаз, предварительно устроив подобное шоу.
– Да ладно вам, агент Лав! Ваша мать была известной актрисой. Вы ведь выросли среди богатых и знаменитых. Мы оба знаем, что вы отлично разбираетесь в двойной жизни и хороших актерах. Все не те, кем кажутся.
К тому времени, как Мерфи заканчивает свои увещевания, я уже стою, причем не помню, как встала, но что-то в его тоне и словах кажется мне совершенно неправильным. Как будто он знает обо мне нечто большее, чем мое владение нецензурной лексикой и моя история с Кейном Мендесом.
На линии слышен звуковой сигнал параллельного вызова.
– Мне надо ответить, – говорит Мерфи. – Не отключайтесь.
И едва только на линии воцаряется тишина, как я мысленно отлетаю в тот вечер, когда только приехала сюда, и к своему звонку ему.
– Что можете сообщить, агент Лав?
– Тот же почерк, другой штат. – Не даю ему времени расспросить про подробности. – Как вы узнали, что мне нужно быть здесь именно сегодня вечером? Как вы предсказали убийство?
– Это явилось для меня полной неожиданностью.
– Но вы же хотели, чтобы я оказалась здесь именно сегодня, как можно раньше.
– Чистое совпадение. Ничего больше. Я не собирался ни во что вас втягивать.
– Но я уже втянута. Я-то уже здесь.
– И хорошо подготовлены для проведения быстрого и тщательного расследования.
– У меня своя история с Кейном Мендесом.
– Что делает вас идеальным кандидатом на то, чтобы проникнуть ему в голову.
– Зачем мне проникать ему в голову?
– Он связан с этим. Сегодняшний вечер ясно это показывает.
– Я вам этого не говорила. Откуда вам знать, что он как-то во всем этом замешан?
– Я видел адрес места преступления. И знаю, что Мендес – владелец этого дома.
– Но это не делает его ответственным за убийство.
– Согласен, но любой другой, работающий над этим делом, предположил бы, что это так, – из-за того, что Мендес собой представляет, а мне не нравится очевидное в качестве ответа на что бы то ни было.
– Вы что, защищаете Кейна Мендеса? Он – это часть политики, о которой вы постоянно упоминаете?
– На нас регулярно давят, требуя закрыть какие-то дела и успокоить общественность, но это не всегда означает раскрытие дела.
– Вы хотите сказать, когда требуется просто какой-нибудь козел отпущения.
– Верно. А я не создаю козлов отпущения.
– Но Кейн Мендес не из тех, на кого легко свалить все грехи.
– Вы правы, – говорит Мерфи. – Не из тех, но когда выглядишь непобедимым, то становишься проблемой.
Хмурюсь.
– Я и вправду не понимаю, что здесь происходит.
– Просто поймайте мне убийцу, агент Лав.
Я возвращаюсь в настоящее, остро осознавая тот факт, что меня сейчас не было бы в Хэмптоне, если б Мерфи не подтолкнул меня приехать сюда. И он сделал это, несмотря на многочисленные конфликты интересов, способные аукнуться в будущем. И эта отсылка к политике и Кейну наводит меня на один вопрос: уж не замазан ли Мерфи в каких-то темных делишках?