– Ни хера себе спокойно… – бурчу я. – Ты усыпил меня! Старик мертв?
– Нет.
– Он в твоем гараже?
– Я его отпустил.
И с этим простым и неожиданным ответом Кейн присаживается на край стола, упершись в него руками.
– Просто так вот взял и отпустил? – вопрошаю я, занимая новую позицию перед ним, спиной к окну, и вовсе не потому, что это как раз то, чего он хочет, – чтобы я оказалась поближе к нему. Я просто не хочу кричать на весь кабинет, обсуждая его преступления, о которых никому не сообщала.
– Мы с ним пришли к соглашению, – говорит он без всяких колебаний – хотя не то чтобы Кейн Мендес хоть когда-то колебался.
– Какому еще соглашению? О чем шла речь?
– Ни о чем, что касалось бы тебя, – отвечает он.
– Но это касалось, так ведь?
– Ни о чем, что тебе требовалось бы знать, – поправляется Кейн.
– Меньше знаешь – крепче спишь, верно?
– Именно так.
– Ты сейчас записываешь наш разговор?
– Да.
– Запасаешься компроматом?
– Нет, как и вчера, и ты это знаешь.
– Это была угроза разоблачить меня, если я тебя арестую, – говорю я.
– Это была причина уйти, которую я тебе дал.
– А когда я этого не сделала, ты усыпил меня.
У него начинают ходить желваки.
– Это было необходимо.
– Необходимо? Правда? Вот как ты это объясняешь? Даже для тебя это звучит неубедительно, Кейн.
– Если б тебя когда-нибудь стали расспрашивать о Романо, ты оказалась бы в безвыходном положении. А теперь ты можешь сказать, что я усыпил тебя. Ты проснулась в собственной постели. И я поддержу эту историю.
– То, что ты записываешь наши разговоры, говорит мне о том, что ты хочешь иметь средство влияния на меня.
– С тобой я никогда так не поступлю, и ты это знаешь.
– А со всеми остальными?
– Ты демонизируешь меня, чтобы избежать чувства вины. Все, что я делал, было сделано только для того, чтобы защитить тебя.
– Вот как ты оправдываешь обыск в моем доме, во время которого просмотрел все мои заметки по делу?
– Я видел, как кто-то, прикрыв лицо, прикрепил записку к твоей машине. И спросил тебя об этом. И, нравится тебе это или нет, я знаю тебя. По твоей реакции я понял, что у тебя проблемы.
– Я могу сама справиться со своими проблемами.
– На случай, если ты забыла: я увяз во всем этом так же глубоко, как и ты.
– Прекрасно понимаю, какую глубину ты имеешь в виду, Кейн.
– Неужели? Потому что тон этих записок говорит о том, что их автор пытается настроить тебя против меня. И это чертовски кстати, поскольку в одном из моих домов была убита женщина, а двум людям Романо отрубили головы. Задача явно заключалась в том, чтобы привлечь внимание ко мне.
– Я ни минуты не верила, что это ты убил ту женщину, и не особо думаю, что ты отрубаешь людям головы.
Он выгибает бровь.
– Не особо?
– Просто стараюсь быть честной – так же, как ты честен со мной, по твоим словам.
– Ты ведь знаешь…
– Что ты не стал бы оставлять след, который приведет к тебе? – подхватываю я, но ответа и не дожидаюсь. – Да. Знаю, но при этом и не сомневаюсь, что ты способен убить. Потому что, нравится тебе это или нет, я тоже тебя знаю. Лучше, чем любой из нас готов признать.
– И все же в какой-то момент ты убедила себя, что я настолько глуп, чтобы убить людей Романо. – Кейн не дает мне времени опровергнуть это утверждение, сразу же продолжив: – И ты не пришла ко мне по поводу этих записок. Другими словами, тот, кто оставляет тебе эти записки, преуспел в том, чтобы разделить нас.
– Для выпускника Йельского университета ты, может, и неглуп, но предпочитаешь прикидываться дурачком. Эти записки меня ничуть не напугали и уж тем более не разделили нас. Это сделал мой значок.
– У тебя всегда был значок.
– А ты не всегда управлял картелем. Это делал твой отец.
– Я и сейчас им не управляю.
– Прошлым вечером ты подразумевал другое, – говорю я.
– Хватит уже уклоняться от темы. Расскажи мне про эти записки, Лайла.
– И это говорит настоящий король уклонения… Все началось в тот вечер, когда я приехала. Я была на пляже, а когда вернулась домой, кто-то плеснул на раздвижную стеклянную дверь каким-то веществом, похожим на кровь, и оставил записку. И понеслось.
– Все это выглядит как-то по-дилетантски, чуть ли не по-подростковому.
– И это может означать, что этот человек хочет, чтобы я его недооценивала. Или же он просто сумасшедший.
– Или и в самом деле дилетант и подросток.
– Возможно. Хотя лично я в этом сомневаюсь. Ты когда-нибудь видел записки, которые Сын Сэма [21] оставлял на местах своих убийств? Они были написаны детским почерком, и одна из них гласила примерно следующее: «А сейчас я говорю: до свидания и спокойной ночи. Полиция: побойся моих слов. Я вернусь! Я вернусь! И узнаете меня – бах, бах, бах, бах, бах – ах!»
Я делаю паузу, чтобы уточнить:
– Он и в самом деле написал «ах». И подписался: «Ваш в убийстве, мистер Монстр». Его жертв, – продолжаю я, – включая и выживших, было около двадцати.
– Ты хочешь сказать мне, что считаешь этого человека склонным к насилию.
– Я хочу сказать, что не бывает двух одинаковых убийц. Только потому, что он или она – не тот тип убийцы, которого ты понимаешь, не делает их не убийцами. И больше того: поведение, подобное подростковому, не обязательно исключает склонность к насилию. Итог, Кейн: этот человек знает наш секрет. А если он знает, то, скорее всего, знает и кто-то другой.
– А значит, нам нужно знать две вещи: кто именно знает и что они планируют сделать, чтобы использовать это против нас. Потому что иначе не вижу смысла подначивать тебя.
– Два года молчания, – говорю я, – а потом я вернулась, и молчание закончилось. С тобой ведь не происходило чего-то подобного?
– Нет. В моем мире люди открыто заявляют о своих грехах. Никто не нарисовался. Вообще-то чем больше я искал ответы, тем вроде глубже они зарывались.
– Так что тот, кто заказал нападение на меня – потому что мы оба знаем, что оно не было случайным, – хотел, чтобы я исчезла с его горизонта. И по-прежнему этого хочет.
– И все же в твоем городе был убит человек с точно такой же татуировкой, как у того, кто напал на тебя здесь.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Кто-то прислал тебе приглашение, чтобы ты вернулась домой.
Глава 6
Совпадений не бывает.
Я живу этими словами во время своих расследований, но каким-то образом упустила ту важную роль, которую они играют в этих убийствах.
– Убийства в Лос-Анджелесе должны были привлечь мое внимание. Убийство твоей служащей в твоем доме, когда я приехала, должно было привлечь наше внимание. Оба предположения заслуживают обсуждения касательно того, к чему это может нас привести.
– Согласен, – кивает Кейн. – Исходя из того, что все это именно так.
– Можем ли мы теперь также предположить, что за всем этим стоит Романо?
– Он был бы мертв, если б я так считал.
– Но он подкатил ко мне в тату-салоне, – возражаю я.
– Незадолго до этого я отказался от встречи с ним и сказал ему, что он должен встретиться с моим дядей, который, вопреки твоему убеждению, руководит картелем.
– Но обратился-то он ко мне. И явно не по чистому совпадению или просто потому, что не мог связаться с тобой.
– Я высказал ему это, но у него имелся заготовленный ответ. Кто-то давным-давно поставил его в известность анонимным звонком, и все это время он держал эту информацию при себе. Когда ты вернулась в город, он позвонил мне. Все подтвердилось. Его первая попытка связаться была на следующий день после твоего приезда. И когда ты появилась на его территории, в том самом салоне, который известен этой татуировкой, он не хотел, чтобы ты в конечном итоге рассталась с жизнью, вынудив меня присмотреться к нему.
– Но он знает о татуировке. Сказал мне, что это кровавая татуировка.
– Он поделился со мной и этой информацией.
– В каком это смысле – кровавая татуировка?
– Ходят слухи о группе под названием «Кровавые ассасины», которые предположительно имеют татуировки на тему крови, но никто не верит, что она действительно существует.
– Татуировки в виде истекающей кровью Девы Марии?
– Да.
– Ты знал об этом с самого начала?
– Нет. Я знал, что у них есть какие-то свои наколки, но понятия не имел, какие именно. Люди сразу замолкают, стоит поднять эту тему.
– Значит, они боятся, а значит, у них должна быть причина. Там, где есть страх, всегда есть и его источник.
– Возможно, это не тот источник, который ты предполагаешь. Эти «ассасины» вполне могут оказаться просто легендой, созданной для сокрытия какого-то преступления, которая со временем выросла и обросла подробностями, как снежный ком.
– На кого они работают? – не сдаюсь я.
– Мы даже не можем доказать, что они просто существуют.
– У человека, который напал на меня, была такая же татуировка. Он пытался убить меня. Это наверняка был кто-то из них.
– Мертвец с татуировкой уж точно не наводит на мысли о хорошо подготовленном киллере.
– Когда хочешь убить наемного убийцу, то нанимаешь киллера получше, – говорю я. – В его случае этим лучшим киллером явно оказалась я.
Двигаюсь дальше, минуя эту неприятную тему:
– Романо… Он сказал мне такие слова: «Она истекает кровью, потому что ты сам истечешь кровью». Так вот: это цитата из фильма, который практически напрямую связан со мной.
– Каким образом?
– В нем снимался Дженсен Майклс, с которым ушла Александра в тот вечер, когда на меня напали. Это из-за него она оставила меня одну в баре. Но теперь это становится еще более странным. Этот фильм также имеет отношение к делу, над которым я работала, когда на меня напали.
– Делу Лэйни Сазерс. Девушки по вызову высокого класса.
– Откуда ты это знаешь?
– Я же говорил тебе… Я искал ответы. И пытался отыскать связь с делом, над которым ты работала в ночь нападения, но не смог ее найти.