– Из всех людей, которые сейчас меня преследуют, ты хуже всех.
Он имитирует мою позу, тоже опершись о стойку.
– Я?
– Да. Ты.
Губы у него изгибаются, в глазах светится веселье, а не сожаление. «Сволочь…»
– Твой красавчик Рич сегодня был настоящим джентльменом, – говорит Кейн. – Похоже, подвергся мерам дисциплинарного воздействия со стороны агента Лав.
– Это говорит человек, у которого до сих пор на правой щеке отпечаток моих пальцев.
– Если это была твоя попытка дисциплинировать меня, то я играл не в ту игру. Но сейчас я здесь. Давай попробуем еще разок.
– Не искушай меня, Кейн. Я все еще дико зла на тебя за то, что ты усыпил меня. И как ты сюда попал?
– Дверь была не заперта – ни на замок, ни на задвижку.
– Чушь собачья!
– Она была не заперта, Лайла, а я с утра проверил ее перед уходом. Ты ею не пользовалась?
– Млять, нет! Не пользовалась, а это значит, что здесь опять кто-то побывал.
Он приподнимает бровь.
– Опять? Как это, черт возьми, понимать?
– Я с этим разберусь.
– Мы вместе с этим разберемся, Лайла. Мы же договорились.
– Вместе – это значит действительно вместе, Кейн. А не когда ты бросаешься вперед и тащишь меня за собой.
– Просто притягиваю тебя к себе, красавица, – вместо того чтобы позволить тебе бежать впереди меня. Так в каком это смысле «опять», черт возьми?
– Я не пытаюсь убежать от тебя, Кейн, поскольку именно это ты и подразумевал, как мы оба знаем. И в ответ на твой вопрос: одна из первых записок была оставлена на моем столе наверху.
– А значит, этот твой Младший видел твои заметки касательно расследования.
– И ты знаешь это, потому что сам в них заглянул.
– Да. Заглянул. И не жди чувства вины. Это для меня не те эмоции, на которые есть смысл тратить энергию. Полагаю, поскольку ты – это ты, то ты уже проверила дом и все чисто?
– Проверила, но мне явно нужна новая охранная система.
– Я – твоя новая охранная система. Ты получала еще какие-нибудь записки?
– Никакая ты не охранная система, и нет, не получала, что возвращает нас к тебе и твоей заботе обо мне. Младший явно знает, что за мной присматривают. Мы не сможем поймать его, когда твой человек дышит мне в спину.
– Слишком много трупов, чтобы я мог отступить, Лайла. И кто бы это ни был, он не станет долго скрываться. У него есть цель.
– Может, эта цель разве что в том, чтобы отпугнуть меня. – Я хмурюсь. – Если только…
– Если только?.. – подталкивает он.
– Если убийства в Лос-Анджелесе должны были заманить меня сюда, а Младший вроде как пытается вытолкать меня обратно, тогда это явно не дело рук Младшего.
– Возможно. Хотя Младший может просто поддразнивать тебя в расчете на более серьезный финал.
– Поддразнивать, чтобы потом убить меня?
– Или подразнивать меня, чтобы потом убить тебя.
– Тот, кто нанял убийцу, явно хотел, чтобы жертв раздели и унизили, прежде чем они будут убиты. Это говорит о гневе и ненависти. А что, если в моем случае эти гнев и ненависть гораздо глубже и поэтому мое унижение должно затянуться?
– Тебе нужно убраться из этого дома. И пожить у меня.
– Мне не нужна нянька, Кейн. Я агент ФБР, а ты…
– Сын моего отца? Как и ты дочь своего отца?
– Эта фраза устарела. Придумай новую.
– Хочешь новую? Изволь. Уволься из ФБР. Переключись на консультации.
– И тогда я смогу быть с тобой?
– Да. Тогда ты сможешь быть со мной.
– Тогда ты потеряешь своего человека в правоохранительных органах.
– У меня есть свои люди в правоохранительных органах, – говорит Кейн. – А вот чего у меня нет, так это тебя.
– Ты хочешь того, чего не можешь иметь.
– И все же, – возражает он, – ты была со мной, и я все еще хочу тебя.
– Была, – говорю я. – Теперь уже нет.
– Ты уверена в этом?
– Да. Расскажи мне о своей встрече с этими козлами из Нью-Йорка.
– Они пытались связать меня с Вудсом. И ты была права, когда предположила, что они приготовились захватить дело в свои руки и подвинуть тебя в сторонку. Твоя очередь. Расскажи мне про Рика Сазерса.
– Ты уже в курсе? – Я не даю ему времени ответить и поднимаю руку. – Ну конечно же, в курсе.
– Это было самоубийство? – нажимает он.
– Нет. Все было точно так же, как и в случае с Лэйни: убийство, обставленное как самоубийство. Он стоял на книгах, которые должны были рассыпаться, но этого не произошло – прямо как у Лэйни. – Я хватаю книгу, кладу ее между нами, и в груди у меня словно сжимается кулак. – И это была одна из них.
Кейн смотрит на нее, потом на меня.
– И долго он был мертв, когда ты там оказалась?
– Всего ничего.
– Кто знал, что ты поедешь туда?
– Никто не знал, что я собираюсь встретиться с ним, но тот, кому надо, был явно в курсе, что я в том районе острова. Я предполагаю, что это и послужило побудительным мотивом. Тот, кто это сделал, мог и не рассчитывать на то, что я найду тело.
– Книга говорит о том, что тебя ожидали.
– Я по-любому попросила бы показать мне материалы дела.
Мои мысли возвращаются к месту преступления, и я лезу в карман за кулоном.
– Я нашла это в упакованном в чехол костюме, в котором, я почти уверена, Рик был на похоронах Лэйни, – говорю я, кладя кулон на стойку.
Кейн берет его и несколько секунд держит в руке, прежде чем посмотреть на меня.
– Дева Мария… – Он кладет кулон рядом с книгой. – И совпадений не бывает, верно?
– Ты слишком много знаешь о том, как я раскрываю преступления… И я и на минуту не поверю, что этот кулон никак не связан с теми татуировками. Один и тот же символ указывает на какую-то организацию. – Я поднимаю книгу. – И еще вот это. Кто-то велит мне отвалить на хрен, что наводит на мысль, что меня вообще сюда не заманивали. Мне приказывают убраться из города.
– Убитый с такой же татуировкой в твоем регионе не может быть совпадением.
– Пожалуй, что да, – соглашаюсь я. – И кстати: не могла ли зацепка, которую дал мне старик, быть какого-то рода подставой?
– Не исключено – или же человек, который дал ему эту подсказку, спалился и признался в том, что распустил язык.
– Верно. Это просто какая-то игра в кошки-мышки… И у меня такое чувство, что мышки – это мы.
– Мы не мышки. Даже близко.
– Наш враг знает, кто мы, но мы не знаем, кто он. Что ты знаешь о той продюсерской компании?
– На первый взгляд никаких связей, которые могут представлять интерес, но я дал задание отследить их банковские транзакции. Именно там мы и найдем ответы, которые ищем.
– Когда?
– К завтрашнему дню. – Кейн возвращается к предыдущей теме: – Ты уверена, что никто не знал, что ты собираешься к Сазерсу?
– За пару часов до того, как двинуть в Уэстбери, я заскочила к Бет. Она знала, что я направляюсь в ту сторону. Тот хвост мы сбросили, но остаются еще мой брат и ты. – Тут меня вдруг осеняет: – Вообще-то я упомянула про Сазерса еще и Грегу сегодня за обедом – но только лишь вскользь, без всякой видимой связи с чем-нибудь.
– Он тебя знает. Ты ничего не упоминаешь вскользь.
– Я не верю, что это Грег. И тебе тоже нравится Грег.
– Мне не нравится Грег. Я просто не испытываю к нему неприязни. И у каждого своя цена.
– А у тебя какая?
Кейн отталкивается от стойки и обходит вокруг нее. Я поворачиваюсь к нему, и барный табурет оказывается у меня за спиной.
– Моя цена – это ты, Лайла.
Он подходит ближе, но я не отступаю.
– Я не хочу быть оружием, которое может быть использовано против тебя.
– Любой, кто верит, что может так тебя использовать, горько об этом пожалеет. – Кейн не дает мне времени возразить: – Это не из-за тебя погиб этот человек.
– Я знаю это, – говорю я, ощущая притяжение между нами, предупреждающее о том, что надо отступить, – что я и делаю, натолкнувшись на табурет. Кейн движется следом со мной, я в итоге упираюсь спиной в стойку – его руки по обе стороны от меня.
– Он погиб не из-за тебя, – повторяет он.
– Я же говорила тебе… Я знаю.
– Правда? – требовательно вопрошает Кейн.
– Да, черт возьми, правда!
– Потому что, если ты позволишь этому вынести тебе мозг, – продолжает он, как будто я ничего не говорила, – то потеряешь осторожность и в конечном итоге умрешь, а я этого не допущу, Лайла. Поняла?
– Я не собираюсь умирать.
– Надеюсь, что нет. А что касается того, что я хочу того, чего не могу иметь, то мы оба знаем, что ты путаешь меня с Красавчиком. – Кейн отталкивается от стойки. – Ты знаешь, где меня найти, – бросает он, прежде чем направиться к выходу.
Стиснув зубы, я следую за ним, и когда Кейн проходит через гостиную к раздвижным стеклянным дверям, по крайней мере десять различных слов готовы сорваться у меня с языка. Все это, я знаю, разозлит его и вернет обратно ко мне. Но у меня хватает ума не делать этого, так что я спасена от ссоры, за которой обязательно последовал бы секс. Наконец он выходит на улицу и закрывает за собой дверь. «Ушел…» Кейн хочет, чтобы я последовала за ним, но он достаточно умен, чтобы не ожидать этого от меня. Да я и сама не жажду бросаться ему вдогонку – спешу к двери только лишь для того, чтобы поскорей запереть ее на ключ и задвинуть засов.
Отгородившись от него, отворачиваюсь от двери, оглядывая внутренность дома. Здесь опять кто-то побывал. Вопрос только в том, с какой целью.
Опять обыскиваю дом и просматриваю записи с камер наблюдения. И ничего не нахожу. Нет никаких признаков того, что здесь кто-то был. Как только на сто процентов убеждаюсь, что в доме никого нет, хватаю все, что приготовила на кухне, и перемещаюсь к большому мягкому креслу в углу гостиной, откуда мне видна каждая дверь в доме. Огромная оттоманка становится моим столом, и я устраиваюсь на полу перед ней спиной к креслу. Все, что мне нужно, находится под боком. Слева от меня карточки для заметок и Куджо. Справа – рабочая сумка, книга и кулон. Прямо передо мной – компьютер и тарелка с пиццей и печеньем. А еще я накинула на кремовую подушку оттоманки чистое полотенце, чтобы случайно ее не уделать. Не потому, что эта оттоманка так уж мне дорога, а из-за того, что она была дорога моей маме и этот дом все еще кажется ее домом.