– Для начала и вправду чертовски приятно наконец-то получить немного любви вместо ненависти от самой Лайлы Лав. Это нормально – быть живым человеком. Вы ведь и сами это знаете, верно?
– Того, что я сейчас знаю, слишком много, чтобы возвращаться в Лос-Анджелес.
– Вы сохраняете дело открытым, – предполагает Мерфи.
– Нет. – И затем я добавляю необходимую ложь, чтобы усыпить бдительность Сообщества, пока я вскрываю его и смотрю, как оно истекает кровью: – Киллер признался.
– Зачем ему было это делать?
– У меня сложилось впечатление, что он не планировал оставлять меня в живых, чтобы я могла кому-то об этом рассказать.
– Опять ваши шуточки? Кто его нанял?
– Я не знаю, – вру я.
– Каковы были мотивы?
– Не знаю, – вру я еще раз.
– Что вы вообще знаете?
– Его называли Геймером.
– Вы убили Геймера? – недоверчиво спрашивает Мерфи.
– Вопрос стоял так: либо он, либо я.
– И вы одержали верх.
Пожалуй, можно сказать и так, думаю я, опять представляя себе эту картину: Геймер лежит на полу, а я сверху, вонзаю нож ему в грудь. Крепко зажмуриваюсь.
– Да. Я победила.
– Мы победили. Ваш успех – это и мой успех, агент Лав.
– Ну что ж, тогда по-здра-бля-ю.
– Я возвращаюсь к вопросу: кто его нанял?
– Я не знаю, – повторяю я.
– Тогда как мы закроем это дело?
– Это тупик.
– Что вы мне недоговариваете?
– Я не могу вернуться в Лос-Анджелес, – говорю я, чтобы не соврать еще раз.
– Если причины, по которым вы остаетесь, связаны с коррупцией, которую вы подозреваете в своей семье, работа с нью-йоркским отделением может стать для вас проблемой.
– Если они нечисты на руку, то это я стану проблемой для них.
– Я не собираюсь одобрять этот перевод.
– Тогда, наверное, я увольняюсь.
– Нет. Вы работаете на меня. И так просто не уйдете.
– Я не собираюсь возвращаться в Лос-Анджелес, – повторяю я. – И вы не сможете удержать меня, если я захочу уйти.
– Не зарекайтесь.
Мерфи вешает трубку.
– Урод, – бормочу я и поворачиваюсь, чтобы уставиться в темноту, где окружающая лодку вода рассеивается в море вечности, и мой разум упорно воспроизводит то ощущение, с которым я вонзала нож в грудь еще одного мужчины. Я хочу, чтобы это напугало меня. Я хочу, чтобы это заставило меня расклеиться. Но вместо этого вспоминаю ту ночь на пляже, когда мой нож вновь и вновь втыкался в грудь «кровавого ассасина», и в голове у меня всплывают слова Кейна: «А что плохого в том, что тебе это нравится, Лайла?»
– Нет, – шепчу я. – Это не так.
Срываю с себя все еще накинутое на меня окровавленное одеяло, перебрасываю его через релинг и смотрю, как оно погружается в воду, распространяя вокруг себя облачко крови. Хватаю свой значок, вынимаю из его кожаной обложки фотографию, спрятанную внутри, а затем выбрасываю и его, наблюдая, как он тонет – вместе с правилами, которые олицетворяет собой.
Глава 30
– Я мог бы оштрафовать тебя за загрязнение окружающей среды.
Поворачиваюсь на голос моего брата и вижу, что он сходит с причала и присоединяется ко мне.
– Я просто избавилась от кое-какой собственной грязи. Я бы подумала, что тебе тоже захочется это сделать.
– Опять все это?
– Это никуда не девалось.
– Тогда позволь мне повторить то, что я тебе уже говорил. Что бы там тебе ни казалось, будто ты знаешь, Лайла, это не так.
– Почему твой телефон был выключен?
– Я сидел на совещании.
– На такие случаи есть вибрация.
– Почер отбирает у нас телефоны. Он просто параноик.
– Вот как? Что, Почера возбуждают вибрирующие телефоны и он боится, что кто-то узнает?
– Ты можешь хоть когда-нибудь не острословить?
– Да, – говорю я, хотя наверняка и покривив душой. – Но только не в те дни, когда я вся в крови двух мертвых людей, причем один из них был близок к тому, чтобы убить меня. Вернемся к тебе. И к твоему телефону. Ты – начальник полиции. Ты не можешь просто отключить его.
– За дежурного оставался Эдди.
– Да, и это просто отлично сработало. Его телефон тоже был выключен.
– Ты уж прости меня, сестренка, если я его не уволю… На случай, мать твою, если ты не заметила: он мертв!
– Хватит уже материться в моем присутствии!
– Ты, мля, вечно при мне материшься… Он был моим другом. Он мертв, и ты сама была чертовски близка к тому, чтобы присоединиться к нему. Сейчас не время метать друг в друга кинжалы.
– Ты напугал меня. И не только этим, так что да. Я все-таки буду метать в тебя кинжалы, причем до тех пор, пока ты достаточно это не прочувствуешь, чтобы наконец вправить себе мозги.
– Моим мозгам это не требуется. И ты меня тоже напугала. Я никак не мог оторвать от тебя этого урода.
– Но все-таки оторвал, и я убила его. И все это после того, как ты не отвечал на звонки – когда я подумала, что он собирается убить тебя. Больше так не делай.
Мы напряженно смотрим друг на друга, и Эндрю скребет подбородок.
– Черт… Я не хочу с тобой ссориться.
– Я тоже.
– Ты видишь монстров там, где их нет.
– Ты в этом уверен?
– Да, Лайла. Уверен.
– Хорошо.
– Хорошо?
– А что еще я могу сказать? Я, блин, просто ненавижу кровь, а сейчас уделана ею с ног до головы. В данный момент ничто в этом разговоре не улучшится.
– Ты права. Тебе нужно пойти привести себя в порядок и отдохнуть. Если, как у главной по этому делу, у тебя нет возражений, я займусь местом преступления.
Я хочу командовать там сама. Я хочу вернуться на лодку Эдди. Хочу поискать улики, но только вот зачем? Единственное место, в которое они способны привести, – это Сообщество, а мне нужна спокойная обстановка, чтобы понять, как задать им перцу. Мне нужно, чтобы там думали, будто я отступила.
– Валяй, – разрешаю я. – Рапорт я напишу завтра, а все остальное – по обстановке.
– Годится, но дай мне какую-нибудь зацепку. Что ты знаешь про убийцу?
– Его называют Геймером. И мой босс говорит, что он хорошо известен, но не более чем по прозвищу. Он был – да и остается – очень значительной фигурой. По словам Мерфи, это серьезная победа.
– Ты считаешь, что это он их всех убил?
– Да. Включая Вудса.
Эндрю молчит секунду, самое большее две.
– И на этом дело закрывается?
Закрытие дела – это все, что его волнует. Ничего больше. Я хочу встряхнуть его. Я хочу, чтобы он озаботился чем-то другим, а не покрывал Почера. Хочу сказать ему, что Почер убил маму, но сейчас тоже не самый подходящий момент.
– Он признался, – говорю я, а затем сознательно добавляю ложь, которую намереваюсь донести до Сообщества. И делаю это, потому что это выводит меня на открытое поле, на котором это Сообщество безмятежно пасется и на котором я рассыплю свою отраву. Я уничтожу их. Но сначала пускай помучаются. – Он сказал, что это какие-то личные счеты, – продолжаю я. – У меня нет доказательств, так это или нет, так что да, я закрываю дело.
– Кто дал тебе наводку приехать сегодня сюда?
– Я же говорила тебе. Наводка была анонимной.
– Кто и как тебе ее передал?
Подобный напор заставляет меня заподозрить, что Эндрю спрашивает это для кого-то другого.
– Какой-то прохожий на улице, – говорю я, предлагая ему то, что невозможно проверить, и для большего правдоподобия добавляю: – Мальчишка. Подросток. Он сразу же убежал, прежде чем я успела хоть что-то спросить.
– Значит, все кончено?
– Да.
– Хорошо. Нам нужно, чтобы все это наконец осталось позади. Сейчас скажу патрульным, чтобы отвезли тебя домой.
– Займись местом преступления. Не дергай своих людей.
– Потому что ты уезжаешь с Кейном.
– С благословения моего босса, – заверяю я его.
– Правда? – отзывается Эндрю, и его голос звучит менее чем убежденно, хотя и у меня самой была примерно такая же реакция.
– Нет. Я соврала, потому что хочу трахаться с ним всю ночь напролет.
– Господи, Лайла… Хотя бы сегодня дай мне передышку… Я позвоню тебе, когда все закончится.
– Это будет посреди ночи. Позвони мне утром.
Он кивает и начинает уже поворачиваться, но тут колеблется.
– Твой босс прав. Это большая победа. Все кончено, и ты жива.
Эндрю уходит, оставляя меня с миллионом вариантов, как отнестись к этому заявлению, и мне не нравится его сходство по тону с недавними словами моего отца. Но если я сейчас примусь все это мысленно обсасывать, то могу сорваться и наброситься за него. Мне нужно поспать. Мне нужно принять душ. Мне нужно подумать. Да и моя мокрая одежда заметно охлаждает мой разум и тело.
Я выхожу с лодки и прокладываю себе путь по забитому людьми причалу, на сей раз не останавливаясь. Спешу к желтой ленте с намерением выбраться на парковку, где, как я уверена, меня ждет Кейн. Это один из тех моментов, когда я в очередной раз убеждаюсь, что единственный человек, в котором я когда-либо была уверена, – это Кейн. Может, разве что еще Рич. Я знаю, что всегда могу предсказать действия Рича, потому что он человек чести. Подныриваю под ленту и успеваю сделать всего пару шагов, как вдруг нос к носу сталкиваюсь с Александрой. Не успеваю опомниться, как она с рыданиями кидается обнимать меня, вроде как совершенно не обращая внимания на то, что я вся в крови. Начинает отчаянно бормотать что-то, чего я даже не могу разобрать, прежде чем отстраниться. Глаза и нос у нее покраснели, по щекам текут слезы, но это проявление эмоций кажется мне насквозь фальшивым. И, естественно, теперь у нее кровь на щеке, а еще наверняка и на футболке, хотя та черная и это незаметно.
– Мы с Эдди поссорились… – завывает Александра. – Последние слова, которые он от меня услышал, были не очень-то любезными!
Не очень-то любезными…
Это ее версия того, что она обложила его с ног до головы.
Выглядит все это так, словно Александра наносит на заранее подготовленные декорации последние штрихи. Она сделала именно то, что мне и предс