– Хорошо. Убедитесь, что вы так же относитесь и ко мне.
– Я не буду рассказывать вам обо всем. По крайней мере, пока что. Я недостаточно вам доверяю.
– Тоже хорошо. Вы и не должны. Я этого не заслужил. Хотя, с другой стороны, и вы тоже, агент Лав. Будет интересно посмотреть, к чему приведут эти наши новые отношения, как только мы преодолеем барьеры, мешающие нам обрести взаимное доверие. – Мерфи отталкивается от своей машины, направляясь к водительской дверце. – И не забывайте вовремя отчитываться.
Я бросаю взгляд на надгробие моей матери, а затем снова на него.
– Вы думаете, что ее убили, так ведь?
Он поворачивается ко мне, глядя на меня поверх открытой дверцы машины.
– Я это сказал?
– Только что, – говорю я, поскольку у меня хватает ума, чтобы понять, что следует из этого ответа.
– Время расскажет свою историю, агент Лав. У времени есть для этого свои способы. – Мерфи начинает садиться в машину, но медлит. – Рич сейчас работает в одной спецгруппе в Париже. В режиме радиомолчания.
Своего внезапного обращения к Ричу он никак не объясняет. Просто усаживается за руль, и у меня складывается отчетливое впечатление, что Рич, сам того не подозревая, участвовал в каком-то экзамене, который устроил мне Мерфи.
Я смотрю, как его машина выезжает со стоянки, и, как только она исчезает из виду, подхожу к могиле моей матери и смотрю на нее.
– Я обязательно узнаю твою историю, мама. Это обещание.
Набираю Кейна.
– Приезжай сюда.
Сразу же отключаюсь, сажусь под ивой и несколько раз прокручиваю в голове разговор с Мерфи, причем каждый раз какие-то фрагменты этого разговора приводят меня к новым выводам. Я уже на четвертом повторе, когда подъезжает Кейн, и каким-то образом этот мужчина делает мою прокатную тачку похожей на шикарный родстер. Эта осанка… Этот стиль… Эта уверенность в себе… И это урок мне касательно самой себя. Мне самой решать, что делать дальше. Я должна убедить всех, что я по-прежнему здесь и что целиком и полностью поддерживаю предвыборную кампанию своего отца. Возможно даже, до такой степени напугана, что подчинилась. Да, пожалуй, что так… Хотя нет. Забыли. Никто в это не поверит. Ни на минуту.
Но пока что мне надо кое-что рассказать. Прямо сейчас.
Кейн садится на траву рядом со мной и обхватывает руками свои обтянутые джинсами колени. Не задает никаких вопросов. Ждет, когда я сама заговорю. А я наслаждаюсь тишиной. Прохладным ветерком, раскачивающим ветви ивы у нас над головами. Затишьем перед бурей. Но наконец выкладываю ему все.
– Короче, ты остаешься и сохраняешь свой значок, – заключает Кейн.
– Да. Остаюсь. Я сохраняю свой значок и собираюсь подыскать какое-нибудь съемное жилье в Нью-Йорке.
Он бросает на меня взгляд.
– Ты можешь остаться со мной.
– Ты знаешь, что я не могу этого сделать и создать доверие в нью-йоркском бюро, которое мне нужно создать.
Кейн смотрит на меня несколько секунд – выражение его лица совершенно нечитаемо, – прежде чем его взгляд вновь перемещается куда-то вперед.
– Итак, здравомыслие, а не безумие, – произносит он.
По-моему, Кейн испытывает большее облегчение, чем готов признать. Я думаю, он нуждается во мне, чтобы я притягивала его к золотой середине. Даже если это означает, что мой значок вновь разделяет нас.
Глава 33
С кладбища мы с Кейном направляемся в отдел полиции, чтобы дать показания. Когда с этим покончено, Кейн не задерживается и по моему настоянию уезжает, чтобы дать мне время для наведения порушенных было родственных мостов. Я начинаю этот процесс с того, что присоединяюсь к Эндрю в его кабинете.
– Мой босс в городе. Он в курсе, что я закрываю дело, но это еще не всё.
Мой брат встает, подходит к двери и закрывает ее, прежде чем присесть на подлокотник кресла для посетителей рядом со мной.
– Что еще, Лайла?
– Я переезжаю в Нью-Йорк. Я буду работать в оперативной группе по расследованию нераскрытых дел для моего босса. Я по-прежнему буду отчитываться перед лос-анджелесским отделением Бюро, но сосредоточусь на штате Нью-Йорк. И я согласилась на эту работу, потому что мамина могила напоминает мне, что однажды мы все умрем. Мне нужно быть с вами, ребята. Я хочу помочь папе с его предвыборной кампанией. Я хочу лично во всем этом участвовать.
Мы разговариваем в течение часа, и на сей раз он тоже угощается прихваченными мною пончиками. И сегодня мой брат и вправду ощущается как мой брат, и это не тот человек, который замарал бы себя связями с Сообществом, если б знал о его существовании. Но сейчас мне лучше не затрагивать эту тему. То, чего он не знает, не может его убить. Я надеюсь.
– Ты уже сказала папе? – спрашивает Эндрю, когда я собираюсь уходить.
– Мы вчера поссорились, – говорю я. – Сначала мне нужно немного отойти, но обязательно скажу. Для того-то и существует дом. Семья.
– Семья, – повторяет он. – Помни об этом. Мы должны горой стоять друг за друга.
И папина версия этого такова, что меня всего лишь изнасиловали, а не убили, но я этого не говорю.
– С семьей Лав шутки плохи! – грозным голосом отзываюсь я и ухожу.
Следующую ночь я провожу с Кейном. Мерфи дает мне понять, что ему об этом известно, отправив мне новый значок экспресс-почтой в дом Кейна. Вскоре после того, как я вскрываю посылку, Кейн объявляет, что отправляется в какую-то деловую поездку. По какого рода делам, мы не обсуждаем, и, как и в старые добрые времена, я знаю, что причиной тому мой значок. Так что перемещаюсь в свой коттедж, хотя Кейн настаивал, чтобы я оставалась у него. Естественно, за мной кто-то присматривает. Я все еще остаюсь мишенью для Сообщества, но даже Кейн согласен с тем, что Эдди должен быть прочно забыт, прежде чем они придут за мной. У них нет выбора. Моя смерть сразу же после смерти Эдди привлекла бы нежелательное внимание к ним и к моему отцу.
Остаток дня я провожу в легинсах и футболке, выбирая в интернете место для аренды в Нью-Йорке, и решаю, что не собираюсь жить так, как жила в Лос-Анджелесе. В Ист-Хэмптоне или даже в Нью-Йорке с такими подходами делать нечего – надо, что называется, соответствовать. Снимаю квартиру, не посещая ее. У меня нет времени на пустую болтовню и осмотры с риелторами. Я знаю, где она расположена. Я видела фотографии.
Едва успеваю оформить договор аренды, как слышу стук в дверь. К моему полному изумлению, на крыльце стоит Почер. Я открываю дверь.
– Если вы хотите подрядить меня для распространения предвыборных листовок, то я в этом полный отстой. В итоге я ругаю людей за то, что они отшили меня в их собственном доме. Но я могу доставлять пончики людям в синем и прогонять всю эту чушь насчет того, что мой отец стоит на страже закона, стараясь при этом их не съесть.
– Можно войти? – спрашивает Почер, и на лице и в тоне у него тревога, как будто он обычный живой человек. Даже его костюмные брюки и белая рубашка выглядят помятыми и несвежими.
У меня нет при себе пистолета, но малый он субтильный, и я почти уверена, что смогу уложить его коленом в пах. Предлагаю ему войти и машу рукой в сторону кухни, не желая подставлять ему спину. Как только мы оказываемся там, я останавливаюсь у стойки, оставив ее между нами, и единственное угощение, которое я планирую ему предложить, – это мое колено и еще раз колено, хотя в любом случае у меня в доме больше нет ничего, что можно было бы предложить гостям.
Приходится соблюдать правила приличия. В конце концов, я должна играть роль дочери, готовой во всем помочь своему любимому папочке.
– Полагаю, вы уже слышали, что я остаюсь.
– Похитили моего брата. Требуют значительный выкуп.
– О, – отзываюсь я, поскольку ничего более восхитительного в жизни не слышала. – Я сейчас позвоню в местное отделение ФБР и…
– Похитители – конкуренты картеля Мендеса в Мексике. Мне нужно поговорить с Кейном.
Мне вспоминаются слова Мерфи: «Вы единственная, кто способен контролировать Кейна». А это власть. Но еще я помню клятву Кейна заставить Почера заплатить за нападение на меня и вынудить его обратиться ко мне.
– Он не отвечает на мои звонки, – продолжает Почер. – Позвоните ему.
– Вам больше повезет с ФБР. Я могу этим заняться.
– Позвоните Кейну! – почти кричит мне он. После чего добавляет, смягчая голос: – Пожалуйста.
Блин, это «пожалуйста» наверняка ранило его, как пощечина. Я достаю из-за пазухи свой телефон и набираю Кейна. Он отвечает немедленно.
– Ты решила переехать ко мне, – предполагает он. – Или рядом стоит Почер.
– Брата Почера похитили какие-то твои конкуренты, и он вроде считает, что ты можешь ему помочь.
– Попроси меня сделать это ради тебя, а потом включи громкую связь.
– Он в полном отчаянии, Кейн. Пожалуйста, поговори с ним, ради меня!
– Пожалуйста… – повторяет за мной Кейн. – Ты на пути к исправлению, Лайла Лав. Когда я вернусь…
Я нажимаю кнопку громкой связи.
– Кейн на линии, – объявляю я. – Кейн, Почер здесь, стоит рядом со мной.
– Мое ухо в вашем распоряжении, Почер, – произносит Кейн, – одно из них. Мне нужно уезжать на встречу, так что давайте побыстрей.
– Моего брата похитил картель Родригеса, – говорит тот. – Они хотят пятьдесят миллионов долларов. Он нужен мне живым.
– Родригес – мой враг.
– Можете вернуть моего брата? – спрашивает Почер.
– А мой тут какой личный интерес? – интересуется Кейн.
– Вы получите пятьдесят миллионов. Я переведу их вам прямо сейчас.
– Мне не нужны ваши деньги, – говорит Кейн. – У главаря этого картеля, Луиса Родригеса, есть личный должок передо мной, который выходит за рамки войны между нашими организациями. Я могу его востребовать, но не за просто так. Вы знаете, чего я хочу взамен.
Почер смотрит на меня.
– Она под моей защитой.
– Вы мыслите в правильном направлении, – говорит Кейн. – Развейте эту тему. Копните глубже.