– Я прослежу за тем, чтобы никто из нашей организации не причинил ей вреда, но я не могу спасти ее от ее собственной глупости, – огрызается он. – Пусть она держится подальше от нашей организации. Согласитесь на это сейчас, иначе я не смогу заключить эту сделку.
– С кем это вы разговариваете? – вмешиваюсь я. – Как будто с какой-то третьей стороной, и если это я, то стоит при этом смотреть мне в глаза и обращаться непосредственно ко мне.
– Дай ему то, чего он хочет, Лайла, – велит Кейн.
– Я буду держаться подальше от вашей организации, – говорю я, уже обдумывая креативные способы обойти это обещание.
– Если я верну вашего брата, – сухо произносит Кейн, – а вы нарушите свое слово, Почер, я лично доставлю вашего брата обратно Луису Родригесу. Это понятно?
– Я все понял, Мендес. Верните его.
– Посмотрим, что я тут могу сделать, – говорит Кейн. И доказывая тот факт, что за мной по-прежнему присматривает кто-то из его людей, добавляет: – А теперь уходите из ее дома. Выключай громкую, Лайла.
Почер бросает на меня тяжелый взгляд, а затем поворачивается и уходит. Подбираю со стола телефон и отключаю динамик.
– Я здесь, – говорю я, прикладывая мобильник к уху.
– Мне пора уходить, но знай одно, Лайла Лав: он заплатит за нападение на тебя в десять раз больше. Это только начало.
И дальше я слышу лишь короткие гудки.
В день похорон Эдди мое утро начинается с очередного звонка Почера, и я даю ему тот же ответ, что и вчера: от Кейна пока ничего не слышно. Что чистая правда, но для меня это неудивительно. Деловые поездки Кейна в Мексику обычно заканчиваются в том месте, которое он называет «темной территорией» сотовой связи. Дав отбой, я надеваю черное платье и черные сапоги по колено.
По прибытии в похоронное бюро я попадаю в комнату, полную людей в форме, среди которых нет Грега – тот оставил мне голосовое сообщение: что-то типа «потом позвоню» или еще какую-то такую фигню. После этого я решаю, что дождь – это лучшая часть дня. Саманта, повисшая на руке у моего брата, бросает на меня любопытные взгляды. А прямо перед началом службы у меня происходит короткая стычка с отцом.
– Когда ты собираешься сказать мне, что остаешься?
– Как минимум к Рождеству, – отвечаю я, и это, пожалуй, лучшая часть нашего обмена репликами, прежде чем он присоединяется к Почеру в первом ряду церкви. Сам факт присутствия здесь Почера доказывает, что дьявол не сгорает, оказавшись в святом месте.
Я устраиваюсь в заднем ряду, и начинается служба. Со всех сторон до меня доносятся всхлипывания, люди утирают слезы. Я никогда не выносила слез других людей. Мне не нравится публичное проявление эмоций. Мысленно закрываюсь, отгораживаюсь от происходящего. Я не плакала даже на похоронах своей матери, и вовсе не потому, что не горевала. Просто обилие чужого горя душило меня. Вот почему, когда Почер встает и направляется к выходу из церкви, я поворачиваюсь и смотрю ему вслед, а затем пользуюсь возможностью уйти пораньше и потихоньку следую за ним.
И как только выхожу на улицу, вижу Кейна, одетого в идеально сидящий черный костюм, – он стоит возле своего «Мерседеса» рядом с Почером. Кейн открывает дверцу, и с крошечного заднего сиденья выбирается какой-то мужчина лет на десять моложе Почера – судя по всему, его брат. Они с Почером обнимаются и усаживаются на заднее сиденье подъехавшего черного седана, который тут же срывается с места. Кейн встречается со мной взглядом, и я быстро лавирую между машинами, чтобы присоединиться к нему.
– Все кончено? – спрашиваю я.
– Нет, – заверяет меня Кейн. – Это только начало.
Я не спрашиваю, что он имеет в виду. И так знаю. Сейчас мы находимся в состоянии войны с Сообществом. Наверное, так было всегда, но теперь я об этом знаю. Теперь мои глаза широко открыты.
По нам начинают барабанить капли дождя. Кейн щелкает замками, и мы быстро укрываемся в его машине.
– Зайдем внутрь или сразу на кладбище? – спрашивает он, когда дождь немного стихает.
– На кладбище.
Кейн кивает и включает передачу. Вскоре мы прибываем туда, раньше всех остальных, и когда гроза превращается в настоящую бурю, брезентовый навес над участком Эдди сдувает ветром. Прощание с ним столь же безжалостно, как и его убийство.
– Мне опять надо уехать, – объявляет Кейн.
– Картельные дела или что-то еще? – спрашиваю я, думая о том, насколько не по нутру мне эта новость. Насколько мне хочется, чтобы он сказал то, что мне надо сейчас услышать, – то, что он не может сказать. Это ведь Кейн Мендес. Я знаю, что из этого следует.
– Лайла, – мягко произносит он, заставляя меня посмотреть на него.
– Я знаю. Типа не спрашивай. Меньше знаешь – крепче спишь? Ты делаешь всю грязную работу, чтобы мне не пришлось, верно?
– Да, – говорит Кейн. – Это так. За то, чему я только что позволил случиться, пришлось заплатить определенную цену. Ты должна это понимать.
Я поворачиваюсь к нему лицом.
– Я не хочу быть причиной того, что ты совершаешь плохие поступки. Я сама буду совершать свои плохие поступки. Я сама себя спасу.
– Я оттащил от тебя мужика, который тебя изнасиловал, Лайла. Не жди, что я буду даже думать о каких-то границах, когда речь заходит о том, чтобы заставить виновных заплатить. Нет тут никаких границ. И если это тебя злит, то злись на здоровье. Я смогу это пережить.
– А если я не смогу?
– Это ничего не изменит.
Кейн отворачивается от меня и заводит мотор.
Я зла на него, просто-таки чертовски зла, и даже сама не знаю почему. Но тут этот дурацкий брезент с могилы Эдди вздувается прямо перед нашей машиной, как будто Эдди хочет нам что-то сказать. А я мысленно возвращаюсь к Геймеру – к тому моменту, когда он сказал мне, что Кейн мертв, а тело Эдди истекало кровью в каком-то футе от меня.
– Ты не можешь быть своим отцом и оставаться со мной вовсе не из-за меня. В первую очередь не из-за меня.
Кейн так и сидит примерно с минуту. Не смотрит на меня, но тут брезент сдувает у нас с пути, и мы уезжаем. Я опускаю взгляд и вижу в подстаканнике между сиденьями нашу с Кейном фотографию, которая была в моей окровавленной одежде. Вынимаю ее и переворачиваю, чтобы пересчитать отметки на обороте. Это все те дела, раскрытые мной в качестве расплаты за убийство, которое я позволила Кейну скрыть.
Он уже похоронил для меня одно тело. И в случае чего сделает это снова. Кейн слишком уж легко попадает в это темное, грязное место. Я не могу позволить ему еще хоть раз оказаться там. И не могу позволить себе отправиться туда вместе с ним.
Глава 34
После того как мы с Кейном заезжаем ко мне домой, я переодеваюсь в джинсы и футболку, собираю кое-какие мелочи, и мы на вертолете направляемся в Нью-Йорк; на часах уже почти девять вечера. Там Кейна ждет частный самолет, и его «бизнес» вынуждает его посадить меня на «Убер» – вместо того чтобы проводить до квартиры. Он целует меня, конечно. А я позволяю ему поцеловать себя. Ладно… Не позволяю. Я просто-таки наслаждаюсь этим чертовым поцелуем. Я безумно влюблена в мужчину, который может оказаться тем наркотиком, что в итоге убьет меня, и именно поэтому эта его деловая поездка и моя новая квартира – это настолько вовремя.
В десять вечера я подъезжаю к высотке возле Центрального парка и обнаруживаю, что меня ждет посылка от Мерфи. Поскольку свой новый адрес я ему не давала, то подумываю присвоить ему звание моего нового преследователя, но в итоге решаю, что он пока не вполне достоин его. Забираю с поста охраны пакет и свои ключи, после чего поднимаюсь на пятнадцатый этаж. Войдя в свою новую квартиру, включаю свет. Слева гостиная с окнами от пола до потолка, справа – кухня. Мебель, которую я выбрала онлайн, кремового цвета, как и ковер, а полы – светло-коричневые, из какого-то твердого блестящего дерева. Я подхожу к дивану, сажусь, вскрываю пакет и нахожу внутри три папки с делами. Тут же и досье на Геймера с рукописной пометкой: ПРОФИЛЬ ДЛЯ ПРОФАЙЛЕРА – МЕРФИ. Открываю его и обнаруживаю, что этот человек, как и Кейн, окончил юридический факультет Йельского университета – только с разницей в пять лет, никогда не был женат, занимался спортом, никакой родни не имел. Больше ничего. Пока что решаю двинуться дальше и начинаю просматривать остальные присланные материалы, где меня сразу привлекает серия убийств девушек по вызову, которые так и не были раскрыты и которые напоминают мне о Лэйни Сазерс. Я ведь уже знаю, кто убил Лэйни?
– Совпадений не бывает, – бормочу я, и из этого следует, что Мерфи поручил мне это дело не просто так и что Геймер, вполне возможно – а вообще-то практически наверняка, – является частью какой-то более широкой картины, которую я пока не вижу. Перебираю фотографии с мест преступлений – четырех жестоких убийств, сопряженных со множеством ножевых ранений, которые ничем не напоминают инсценированное самоубийство Лэйни. Но это ведь не значит, что убийцей не был Геймер – возможно, нанятый Почером?
Заинтригованная этой идеей, я иду на кухню, чтобы приготовить кофе, но тут понимаю, что у меня нет никакой еды. Достаю телефон и набираю номер знакомого продуктового магазина поблизости, но уже слишком поздно заказывать и организовывать доставку.
– Значит, пицца, – бормочу я, ничуть этим не обескураженная. Нью-йоркская пицца мне вполне по вкусу.
Набираю номер любимого местного заведения и заказываю то же самое, что и всегда, а поскольку за мной по-прежнему должок перед Николасом из автоинспекции, то организую доставку и для него – на завтра. Как только с пиццей все устроено, потребность в шоколаде, газировке и кофе вынуждает меня поспешить к двери. Вскоре я уже на тротуаре – для быстроты срезаю путь по узеньким закоулкам, которые приведут меня к магазинчику на углу. Я уже всего в квартале от него, собираюсь свернуть за угол, когда из бокового переулка выходит какой-то мужчина и заступает мне дорогу. Он близко. Так близко, что под сияющей луной и уличными фонарями я могу проследить каждый штришок его жестких, знакомых черт.