– Призрак… – выдавливаю я, замерев на месте. – Что вы здесь делаете?
– Почему вы не достаете пистолет?
Он знает, что я безоружна. Вот потому-то и выбрал это время и место.
– А нужно?
– Я здесь не для того, чтобы убить вас, – говорит Призрак. – Иначе вы давно уже были бы мертвы.
– Меня не так-то легко убить, – отвечаю я, вновь оценивая его – все в нем контролируемо, просчитано. По-военному.
– Не зарекайтесь, – предостерегающе произносит он. – Я люблю сложные задачи.
– Вы любите день выплаты.
Губы у него изгибаются в улыбке.
– Это так, но спортивный интерес тоже мне не чужд.
– Почему вы здесь? – повторяю я.
– Я задолжал вам благодарность.
– За что?
– Вы не только избавили меня от Геймера – вы сами убили его.
Он не должен этого знать. Но я не спрашиваю, откуда ему это известно. Призрак подходит ко мне еще ближе и смотрит на меня сверху вниз.
– Баш на баш, – произносит он. – Но только один раз.
Я уже почти уверена, что этим Призрак только что сказал мне, что убьет кого-нибудь для меня бесплатно, но тут он разворачивается и направляется обратно к переулку.
– Я все равно до вас доберусь, вы ведь это знаете, верно? – кричу я ему вслед.
Призрак останавливается и поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня.
– Вы заинтриговали меня, Лайла Лав. Вы ни разу не выложили карту Кейна Мендеса. Ни разу не использовали его как щит.
– Кейн мне не защитник. Это я сама. И я прекрасно с этим справляюсь. Вы могли бы спросить у Геймера, но, как вы только что сказали, я убила его.
Губы у него вновь изгибаются, и он говорит:
– И, как я только что сказал, вы заинтриговали меня, Лайла Лав. Мы еще увидимся.
А потом хватается за пожарную лестницу на стене, быстро взбирается по ней, и я смотрю, как он исчезает на крыше здания. Наконец выпускаю воздух из легких, который вроде задерживала так долго, что мне, пожалуй, стоит подумать о смене карьеры на олимпийскую пловчиху, вот разве что я терпеть не могу даже просто купаться.
Иду дальше, но уже не спеша, уверенная, что он наблюдает за мной. Закупившись в магазине, один из шоколадных батончиков съедаю еще по дороге домой, и в голову лезут всякие непристойные шуточки, связанные с шоколадными батончиками. К своей двери подхожу одновременно с доставщиком пиццы. Даю мужику двадцатку на чай и протягиваю ему шоколадку.
– Вот, передайте это ей. Тогда она не сможет сказать, что сегодня вечером вы оставили ее без толстого сладкого батончика.
Я произношу эти слова с самым серьезным выражением на лице.
Он отвечает мне недоверчивым и явно негодующим взглядом. Наверное, потому, что эта шуточка гораздо лучше звучала у меня в голове, как это часто и бывает. А может, дело в том, что этому мужику явно к шестидесяти и подобные темы его уже не особо интересуют. В любом случае он позволяет мне сохранить мой шоколадный батончик, которым я теперь намерена насладиться сама.
Запираю дверь и иду на кухню, где ставлю коробку с пиццей на стойку и убираю газировку и молотый кофе в холодильник. Кофе не место в холодильнике, но только сейчас я понимаю, что вообще-то у меня нет ни кофеварки, ни даже кофейника, так что вряд ли есть разница, где его держать. Опять подхожу к стойке-островку. Она из нержавеющей стали, что пришлось поискать. Все-таки интернет – великое дело. Открыв коробку, достаю ломтик пиццы и откусываю кусочек. И тут замираю. В коробке лежит записка. Записка от Младшего.
Бросаю пиццу обратно в коробку и читаю записку, не притрагиваясь к ней:
С – это СКУЧАЕШЬ по мне? Я вот соскучился по тебе. А еще это СОЖАЛЕНИЕ. Ты еще очень, очень, очень сильно обо всем пожалеешь.
Р – это РАЗОЧАРОВАНИЕ. Он не для тебя. И этот город не для тебя.
П – это ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ. Не говори потом, что я тебя не предупреждал.
Младший – это не Геймер… Машинально подбираю надкушенный кусок пиццы и доедаю его. Звонит мой сотовый, и это Мерфи.
– Я получила ваши материалы, – говорю я. – Эти девушки по вызову…
– Позже, Лав. Местные запросили наше содействие.
– Правда? Уже? Решили показать, кто тут главный?
– Нет. К сожалению, у них три мертвые женщины и тот, кого они считают серийным убийцей. Они отчаянно пытаются раскрыть дело, пока оно не стало достоянием общественности. И хотят, чтобы вы составили профиль.
– Да у них же один из лучших профайлеров в этом долбаном мире! – восклицаю я, сразу припомнив своего бывшего наставника – впервые с тех пор, как вошла в состав этой опергруппы. Мой наставник – здесь… Почему я подумала об этом только сейчас?
– Да, – подтверждает Мерфи. – Роджер Гриффин. И как раз он и попросил вас подключиться. Поезжайте прямо сейчас. Я пришлю вам адрес. И, агент Лав: не забывайте урок, который вы, надеюсь, усвоили. Отчитывайтесь.
Он вешает трубку, оставив меня наедине с личной проблемой, которую придется как-то решать.
Мой наставник – человек, который видит монстров и убийц там, где другие люди видят балерин, школьных учителей и Лайлу Лав, – совсем скоро посмотрит мне в глаза. И я уже совершила ошибку, явившись сюда и дав ему шанс увидеть монстра, который, как я опасаюсь, притаился у меня внутри. Но теперь уже слишком поздно. Мне некуда бежать и негде прятаться.