– На что ты живешь, Вова? Почему не устроишься на работу? – спросил мой муж его.
– Мне много не надо. Я не пью, не курю, за газ и свет платить не надо. Собираю металлолом, старички по тысяче в месяц платят. Мне хватает.
Вот такой странный человек живет в соседнем поселке, а может быть, это мы все странные?
Жизненное
Когда стареет улица
Вы не замечали, друзья, что стареют не только люди, машины, вещи, но и улицы? Но стареют они не так, как люди, и не так, как вещи. Они стареют по – своему, но в отличие от людей, к которым молодость никогда не вернется, улицы могут снова помолодеть. Я сегодня утром это поняла. Моя улица постарела очень сильно.
32 года назад наша улица была юной. Новые, только что построенные семь двухэтажных коттеджей, четырнадцать квартир. И больше – ничего: ни деревца, ни кустика. Только дома и штакетник, пахнущий свежей доской.
Почти сразу же все дома были заселены молодыми семьями. 37 детей на 14 семей. Дети сразу же стали ходить друг к другу в гости, собираться в кучки и играть с раннего утра до поздней ночи. Отовсюду слышны были крики, биение мяча об стенку, лай собак и визг велосипедных шин.
А сейчас на улице тишина. Дети выросли, разъехались, и только летом можно услышать детский смех и визг.
На улице появились высокие заборы, соседи друг к другу в гости не ходят, как в молодости, за солью и хлебом, деревья и кусты растут густо и плотно. Даже если и выйдет сосед вечером на улицу, он может и не заметить своего соседа, тоже вышедшего посмотреть на село.
Живут на улице одни пенсионеры, только единицы работают. Остальные сидят за своими заборами, возятся в садах-огородах и видят друг друга только на похоронах.
Сможет ли моя улица снова помолодеть? Думаю, только в том случае, если на ней опять появятся дети. Две квартиры уже продаются, а кто поселится, не знаю, но думаю, что молодые. Для пенсионеров два этажа – не очень удобная планировка!
Я очень хочу, чтобы моя улица снова стала молодой!
И такие люди бывают!
Сегодняшний день принес мне два интересных наблюдения. Оба из разряда «И такие люди бывают».
Сижу в поликлинике в очереди к врачу. На улице +25, а батареи горячие. Как следствие, в коридоре, набитом пациентами, духота неимоверная, но люди все улыбаются и с удовольствием смотрят на трехлетнего малыша, который, несмотря на невыносимые условия, играет с ручкой и блокнотом, которые ему дала мама.
Игра следующая. Тема (так зовут мальчика) бегает от стула, на котором лежит ручка, к столику с блокнотом. Взяв ручку, Тема делает в блокноте несколько «каляк-маляк», потом быстро относит ручку на откидывающееся сиденье стула, возвращается с победоносным видом к столику, берет в ручки блокнотик и, показывая свой рисунок, говорит «зайка» или «котик». Даже птичку и цветочек мальчик нарисовал.
Мальчик очень шустрый, забавный, и лица людей, сидящих на стульях и стоящих возле окна, светлеют и добреют одновременно. Никому и в голову не приходит занять стул, на котором лежит Темина ручка.
И тут по коридору, высоко подняв голову с рыжим париком, идет дамочка из тех, кому за… Я не могу точно сказать, но думаю, что за 50 или 60. Приблизившись к Теме, она громко, чтобы все слышали, хорошо поставленным голосом произнесла, как приговорила:
– Люди стоят, а ребенок всякими глупостями занимается.
Со своего стула вскочила мама мальчика, но один из мужчин ее остановил. Он встал и освободил место дамочке, выразительно посмотрев на нее.
– Спасибо, – заметила она сквозь зубы. – Мне не нужно. Я о вас забочусь.
Развернулась и ушла. А Тема продолжил свою игру.
Истории с курорта
На курорте всегда слух острее, глаз зорче, сердце мягче, внимание лучше. Пока мы были в Кисловодске, я отметила про себя несколько комичных случаев, из которых потом рождаются анекдоты.
Однажды мы с мужем сидели и ожидали своей очереди в грязелечебнице. Хозяйка кабинета, очень подвижная и шумная женщина лет сорока по имени Ира, бегала от одного пациента к другому, присаживаясь к столу на минутку, чтобы записать очередного курортника в свой талмуд.
Подошел мужчина лет 70, седой, высокий, с голосом начальника, и протянул Ире санаторную книжку. Пока Ира записывала его и решала, на какое время его назначить, мужчина объявил на весь коридор:
– И запомните: зовут меня Петр Гаврилович! Петр Гаврилович! Понятно?
– Еще чего не хватало! Я не обязана запоминать ваше имя и отчество, – громко сказала Ира. – Понятно, Петр Гаврилович?
– Понятно, – согласился Петр Гаврилович. – Тогда и я ваше имя не буду запоминать, Ирочка.
Смеялись все.
Рядом с кабинетом Иры был кабинет десневых орошений. Пришла первый раз женщина лет 60 на процедуру. Медсестра дала ей загубник и стала объяснять:
– Вкручиваете загубник вот сюда, потом вставляете его в рот и начинаете водить вправо – влево, вверх – вниз.
Следующая команда медсестры заставила всех в коридоре улыбнуться:
– Да не головой крутите, а загубник во рту поворачивайте!
Сижу и жду своей очереди к массажисту, рядом со мной мужчина лет 40. Массажист выходит в коридор и обращается к этому мужчине:
– Сейчас очередь Иванова. Где он?
– Откуда я знаю? – отвечает мужчина. – Вчера ушел гулять в парк и до сих пор гуляет.
– Может, он в парке заблудился или что-нибудь с ним случилось? Вы в милицию заявляли?
– Зачем? Он сказал, что сам привык находить выход из любой ситуации, – спокойно ответил друг.
Действительно, на другой день Иванов сидел перед дверью массажиста.
И последнее. Поехали мы на экскурсию в Домбай и решили там поесть шашлычка. После шашлыка захотелось чаю из горных трав.
Официант бегал мимо нас и делал вид, что ничего нам не должен. Наконец мы не выдержали, и мой муж напомнил ему о чае.
– Послушай, уважаемый! Ты можешь потерпеть немного? Я целий день на нерва́х, а ты чаю-чаю. Вон чайник, пойди и возьми сколько надо, – сказал джигит и показал на самовар, который стоял у него на столе.
Пришлось самим себя обслуживать, но за деньгами официант все-таки вовремя пришел.
Вот такие истории с курорта. Думаю, что у каждого найдется их немало.
Продам сына за 200 рублей
Написала я сегодня об уточке, которая никак не может стать матерью, хотя очень хочет, и вспомнилась мне история из детства.
В моем родном селе жили люди разных национальностей. Жили очень дружно, ходили друг к другу в гости, вместе отмечали праздники, вечерами собирались на лавочках и пели русские, украинские, грузинские песни. Да, у нас жили грузины. Между прочим, очень щедрые и душевные люди.
Соседями моей сестры были муж и жена грузины. Звали их Нина и Шалико. Им уже было за 30, а детей у них не было. Все знали, как Нина любит детей. Чужих детей она баловала, покупала им подарки, тискала, а у самой слезы на глазах.
В конце 60-х годов приехали к нам строители: новый Дом культуры строить. И была среди них молодая особа по имени Люда с грудным ребенком. Я ходила к ней мальчика нянчить (мне было тогда 12 лет). Вскоре пошел слух о том, что она хочет ребенка продать за 200 рублей. Конечно, он дошел и до тети Нины.
Как она бежала к Люде! Растрепанные волосы, бледное лицо и протянутые ладони с деньгами я запомнила на всю жизнь.
– Забирайте, – равнодушно сказала Люда, взяв деньги.
Тетя Нина бежала домой еще быстрее, чем к Люде, словно боялась, чтобы она не передумала. Но она вскоре уехала и ни разу не побеспокоила тетю Нину.
А тетя Нина наконец-то обрела свое материнское счастье. Она боготворила Валеру.
– Куколинка мой, синочек, детка моя! – шептала тетя Нина сквозь слезы, любуясь ребенком. Он и правда был очень хорошенький: беленький, с голубыми глазками. Когда Валера заговорил на грузинском языке, она поверить не могла.
– Валера – грузин! – гордилась тетя Нина сыном.
Его так и звали в селе: Валера-грузин.
Я не знаю, узнал ли Валера, что он был приемным сыном, но он очень любил своих приемных родителей и всю жизнь говорил с грузинским акцентом, хотя вырос среди русских и учился в русской школе.
К сожалению, участников этой истории уже нет в живых, но история подлинная. Сейчас есть женщины, которые не хотят детей. Есть, но больше все-таки тех, кто хочет детей и не видит смысла в жизни без них.
О школе и воспитании
Еврейское воспитание
Меня всегда интересовало воспитание в еврейских семьях.
В детстве я дружила с еврейской девочкой Ларисой. Ее отец, дядя Мардохай, был в нашем селе заготовителем. У них было трое детей, Лариса – старшая. Когда я приходила к ним, помню, что мне очень нравилось, как они ласково называли друг друга: мамочка, папуля, Ларочка, Мишенька, в то время как я чаще всего слышала среди соседей, как дети называли родителей мамками и папками, а на улице то и дело было слышно: Петька, Колька, Валька.
Когда дядя Мардохай собрался переезжать в город, папе моему он объяснил, что переезжает, так как детям надо дать хорошее образование. Они переехали в Моздок. Знаю, что Лариса стала музыкантом, но где сейчас она, я не знаю.
И еще один эпизод мы часто обсуждаем дома. Когда мой старший сын готовился к поступлению в медакадемию, репетитором по биологии у него была преподавательница медакадемии, еврейка по национальности. Однажды сын плохо подготовил материал, который Алла Сергеевна ему задала. Муж стал его при ней ругать, но Алла Сергеевна остановила его и, выпроводив сына из комнаты, сказала мужу:
– Запомните, Николай Алексеевич, никогда не ругайте своих детей при чужих людях. Один на один можете его отругать и наказать, но при чужих людях никогда.
Мы с мужем этот урок усвоили и никогда не только не ругали, но и не говорили никому о своих проблемах с детьми.