туда», вместо «Приглашаем героев труда».
— В этой чертовой студии хоть что-то делается нормально? — взвизгнула я.
— Не-а, не помню такого, — ответил Мишкин.
В офис вошел директор «Власты». Я вспомнила все, чему меня так долго учила Мимозина, расправила пошире плечи, сложила губки бантиком и попыталась придать взгляду томное выражение, решив, что в данной ситуации клиента надо брать обаянием. Широко улыбнувшись, я промурлыкала:
— Здравствуйте, проходите, пожалуйста, кофе-чай?
— Мимозину, и поживее! — рявкнул директор.
— Ой, вы знаете, она заболела и попросила меня заменить ее, — сказала я и улыбнулась во все тридцать два зуба.
— Это плохо, давайте открытки, — рубанул он.
— А может, все-таки кофейку? — я присела на диван и поправила волосы так, как это делала Мимозина.
Директор подозрительно посмотрел на меня и спросил:
— Запортачили, да? Что-то не так? Зубы заговариваете?
— Нет, что вы, сейчас покажу открыточки, — ответила я, чувствуя, что еще пара минут, и я окончательно растеряюсь, и придется со всех ног бежать в туалет с рулоном туалетной бумаги.
Принесла несколько открыток, разложила их на столе веером, набрала в легкие побольше воздуха и нежным голосом прошептала:
— В этом году мы решили сделать вам сюрприз. Это не просто открытки. С одной стороны, они смотрятся, как обычные, но стоит только взять их в руки, как мы видим, что это ручная работа. Буква Ю в слове «Поздравляю» написана красной тушью, этой же тушью нарисованы узоры. Узор ни разу не повторяется. Представьте себе: три тысячи экземпляров — и все разные. Таким образом, у того, кто получает открытку, создается иллюзия, что она делалась специально для него.
Идем дальше. Почему выделена именно Ю, спросите вы? Потому что Ю, согласно фоносемантическому анализу, проведенному нашим отделом маркетинга, ассоциируется у человека с чем-то личным, приватным. К тому же в английском языке you означает «ты». Таким образом, у человека снова возникает впечатление, что открытка адресована именно ему и никому больше. Добавьте сюда уникальные узоры, о которых мы говорили выше, и мы получаем единственную в своем роде, самобытную вещь. Кстати, мы намерены выставить ее на фестиваль рекламы в следующем году как одну из наиболее ярких работ студии, — закончила я речь фразой, которая обычно говорится в таких случаях.
Директор «Власты» подозрительно посмотрел на меня и стал вертеть в руках открытку. Мимо прошла Ромашкина.
— Какие классные открыточки получились, можно я парочку возьму? — сказала она и подмигнула мне.
— Ой, какая красота, а кто это сделал? — заметил Пробин.
— Это наша Таня, — гордо ответила я.
— Супер, давно мы такой красоты не выпускали.
Еще через несколько минут вокруг стола собралась вся студия, кроме Мишкина, и начала наперебой расхваливать открыточки.
— Говна-с не предложим, — подмигнул Швидко.
Директор «Власты» посмотрел на нас, вздохнул и выпалил:
— Скажите мне, пожалуйста, а какого хрена вы до сих пор предлагали мне всякую ерунду? Ведь можете, когда хотите, делать красиво.
— Ну, мы ерунду не предлагали, просто это делал наш новый дизайнер, свежая струя, так сказать, — сказала я, приободрившись, и добавила: — В общем, вы должны еще немного доплатить, совсем немного. Но вы ведь понимаете, какой это труд.
— Сколько я вам еще должен? — спросил директор «Власты».
— Ну, по идее две тысячи гривен, но, поскольку вы наш старый, любимый клиент, мы делаем вам скидку пятьдесят процентов, и можете заплатить наличкой, — ответила я.
— Хорошо. — Он выложил на стол тысячу гривен, подхватил коробки с открытками и направился к выходу.
— Мимозина рядом с тобой отдыхает, такого ладного вранья я еще никогда не слышал. Еще и денег умудрилась содрать, — засмеялся Пробин, когда клиент удалился.
Он попытался забрать у меня честно заработанные тысячу гривен. Я возмутилась, Мишкин поддержал меня и сказал, что пятьсот я могу забрать себе за обработку клиента, а пятьсот сдать на нужды студии, а именно организацию вечерней пьянки.
— Хватит с вас и четырехсот, — гордо сказала я и спрятала деньги в сумочку.
Я звезда! Выйти из такой ситуации может только менеджер с большой буквы.
Мимозина приползла к четырем часам, когда мы уже нарезали колбасу и сыр. Мишкин поднял тост за славных менеджеров, Мимозина зарделась и сказала, что я целиком и полностью оправдала ее доверие, и даже пообещала начислить мне премию. Пробин напился, расщедрился и прибавил к моей зарплате еще пятьсот гривен.
Пьянка продолжалась до позднего вечера и закончилась грандиозным скандалом. Технический дизайнер стал подкалывать Ромашкину, которая периодически отвлекалась на общение в форуме толкиенистов, и сказал, что один из ее любимых персонажей, а именно Гендальф, в реальной жизни никакой не сказочник, а пидорас. Подвыпившая Ромашкина ответила, что лучше быть пидорасом, чем таким мудаком и занудой, как технический дизайнер. Мишкин встрял и высказал мнение, что Лив Тайлер с ее губками надо сниматься в порнофильмах, а не изображать из себя мученицу. Программист заметил, что «Гарри Поттер» круче «Властелина колец», — и понеслась душа в рай. Все начали орать, что-то друг другу доказывать, а я пошла проверять почту.
Пришло письмо от Урсулы.
Эмили, — пишет она, — я уже двадцать раз раскладывала карты Таро. Все одно и то же. Одно из двух: или ты выйдешь замуж за сэра Гея, или не выйдешь! Банки пользуются большой популярностью в клубе!
Урсула, — написала я в ответ, — сверни свои карты трубочкой и засунь в одно место мазохистам в клубе — им понравится. Если нужны еще банки — пиши!
Стала собираться домой, мне еще вечером сочинять роман для издательства. Швидко вызвался меня проводить, всю дорогу шутил и говорил, что уже почти уладил дела с разводом. Какое мне дело до его развода, если он все равно не собирается на мне жениться.
В метро встретили Ольку в хиджабе и каком-то одеянии до пят.
— Ну как? — спросила я.
— Хорошо, только в колготках жарко ходить летом, — вздохнула она.
— А без колготок никак? — поинтересовалась я.
— Никак, грех пальцы оголенные показывать.
Пришла домой и заявила родителям, что сегодня я снова буду сидеть на кухне до потери пульса, и предложила им заварить себе в термосе кофе, сделать бутерброды, чтобы не шастать каждые пять минут и не тревожить меня, а еще помочь мне с сюжетом для романа, потому что я ничего путного придумать не могу.
— Сейчас, — хором сказали родители и побежали в комнату писать сюжеты.
Я засела за компьютер, заварила себе кофе покрепче и стала придумывать очередной рассказ для ЖЖ. Почему-то вспомнила, как я устраивалась на работу, когда мы переехали в Харьков, глотнула кофе и стала писать.
Приехав в город X., я отметила свое двадцатилетие и решила, что неплохо было бы устроиться на работу. Папа сказал, что его дочери не обязательно работать, и пообещал выдавать каждый месяц по сто долларов, ежели я буду сидеть дома. Маман произнесла свое коронное «ну-ну». Братец запрыгал от радости и сразу придумал, как мы потратим мою первую зарплату. Бабушка прослезилась и запричитала, что я и так худенькая, а на работе меня замучают окончательно, а дед сурово посмотрел и выдал: «Сейчас, едрить его мать, везде только секс!»
Обегав полгорода в поисках работы по специальности, я поняла, что городу X. недоученные армянские юристы не нужны, поскольку хватает своих доученных неармянских.
Тогда я почесала репу и пришла к выводу, что все работы хороши и необходимо просто задаться целью.
— Тут в один ганделык администратор требуется, — сообщила подруга Ленка, которая знала о моих поисках.
— А где это? — поинтересовалась я.
— На бульваре, почти возле памятника.
— О’кей! — ответила я и побежала домой.
Слово «ганделык» мне не очень понравилось. «Надо ж было так фирму назвать»! — подумала я.
Что скрывается за этим названием, на тот момент я, естественно, не догадывалась. По указанному адресу Эмилия Маратовна прибыла в деловом костюме и белой рубашке, в туфлях на шпильках с портфелем в руках. Искомой фирмы на месте не оказалось. Была прачечная, швейная мастерская, обувной магазин и какая-то грязная дверь с надписью «Бар», возле которой двое мужиков странной внешности пили пиво с таранькой. Побродив еще минут пять, я подошла к мужикам и спросила:
— Простите, а вы не подскажете, где здесь находится ганделык?
Мужики критически осмотрели меня, повернулись задом и продолжили беседу.
— В дверь заходи и на второй этаж! — буркнул один из них, махнув рукой.
— Спасибо! — ответила я.
На втором этаже обнаружился грязный, обшарпанный бар. «Шифруются»! — подумала я. Решив, что деваться некуда и коли уж я поднялась на второй этаж, то непременно должна найти таинственную фирму с некрасивым названием, твердым шагом я направилась к тетке, стоящей за барной стойкой.
— Простите! А вы не подскажете, где здесь фирма «Ганделык» находится? — спросила я.
— Так ты в нем стоишь! В ганделы-ы-ыке! — протянула тетка, прикуривая сигарету. — Шо надо?
— Я по-по-по-поводу работы! Администратора! — выпалила я, собравшись с силами.
— Ну-у-у, девка, ты даешь! Санька, глянь! Администратором хочет стать! — хмыкнула тетка.
Из подсобки выглянул Санька, толстый рябой мужик, в белом фартуке, забрызганном кровью.
«Убьют сейчас!» — подумала я и дала деру.
На следующий день Ленка сообщила, что требуется приемщица в пункт стеклотары. Решив, что отец, не жалевший денег на мое образование, сойдет с ума, узнав, что его дочь из юристов пошла в приемщицы бутылок, я отказалась от столь выгодного предложения. Купила газету по трудоустройству и занялась серьезнейшими поисками работы. Спустя неделю бесперебойных звонков меня пригласили на собеседование в фирму, занимающуюся торговлей всем на свете. Требовался менеджер по продажам.