Павленко по фиктивным документам открыл и банковский счет, на который поступали деньги от заказчиков. Их он делил со своими соратниками.
Энергичный и предприимчивый Павленко нравился людям. Он втерся в доверие к начальнику Калининского эвакопункта, и тот распорядился принять военно-строительную часть УВСР на полное довольствие.
Однако угроза немецкого вторжения в Калинин отпала. И тогда Павленко, боясь, что их разоблачат в более спокойной обстановке, перешел в подчинение другого воинского подразделения и, двигаясь за отступавшими немцами, строил подъездные пути к временным аэродромам.
Приближалась польская граница. У Павленко уже красовались на плечах погоны инженер-подполковника. Это звание вполне соответствовало начальнику второстепенного подразделения и не бросалось в глаза. Константинер довольствовался звездочками капитана.
Павленко, Константинер и другие не гнушались разграблением трофейного имущества. Так, пребывая в тылу, они проследовали через всю Польшу, а затем оказались в Германии, подойдя почти к самому Берлину. Тогда необходимость в строительстве подъездных путей к аэродромам отпала и военно-строительная часть Павленко стала напоминать вооруженную банду, занимавшуюся грабежами местного населения.
Павленко к этому моменту стал инженер-полковником, а Константинер майором.
Воспользовавшись праздничной победной обстановкой, Павленко по наградным листам получил свыше 200 правительственных наград, которые раздал своим соратникам. Ордена Отечественной войны 1-й и 2-й степеней и орден Красного Знамени Павленко вытребовал и для себя.
Со своим эшелоном Павленко возвратился в Калинин, выгодно распродал награбленный скот и продукты, а всех лиц сержантского и рядового состава в установленном порядке демобилизовал, выплатив каждому до 12 тысяч рублей, что по тем временам составило немалые деньги. Себе и Константинеру он взял по 90 тысяч.
Однако через два года деньги иссякли и созрела мысль о создании еще одной лжевоенной строительной части. Павленко списался с Константинером, и они собрали своих бывших офицеров, под свой штаб арендовав в Кишиневе пустующий особняк.
На этот раз Павленко свою воссозданную воинскую часть стал именовать Управлением военного строительства № 1 (УВС-1). Все пошло по уже известному кругу.
На разбирательство дела Павленко потребовалось свыше полугода. 4 апреля 1955 года был оглашен приговор Военного трибунала Московского округа. Суд признал всех подсудимых виновными в совершенных преступлениях и для Павленко определил высшую меру наказания — расстрел. Константинер и еще 16 «офицеров» были осуждены к лишению свободы сроком от 5 до 25 лет.
Дела второстепенных участников были направлены в другие суды.
Находчивый жулик
Летом 1975 года на острове Кунашир Курильской гряды проворовался начпрод расквартированной там воинской части, капитан Рабинович. Во время ревизии у него на продовольственном складе была обнаружена недостача остродефицитных рыбно-балычных изделий и красной икры. Однако Рабинович своей вины не признал и на допросах заявил, что на их острове мало людей, украсть и сбыть продукты невозможно. За время его работы ничего подозрительного в его действиях не было. Кроме того, Рабинович заявил о том, что у них в части укоренилась порочная практика — без оплаты и без оформления документов выдавать рыбные деликатесы и икру должностным лицам, прибывавшим на остров для проверок.
Учета таких фактов не велось, и это позволяло Рабиновичу списывать остродефицитные рыбные товары в любых количествах. Сколько их было роздано, установить оказалось невозможным. На это Рабинович, видимо, и рассчитывал. Он предъявил мне свои записи, где фигурировали те, кого он облагодетельствовал.
Его начальники, естественно, эти показания Рабиновича не подтверждали. Прокуратура для проверки заявлений Рабиновича направила запросы. А все началось с ознакомления с письмом тамошней военной прокуратуры. И вот к нам в Главную военную прокуратуру поступило письмо из прокуратуры Дальневосточного военного округа, в котором фигурировал командующий истребительной авиацией ПВО страны, маршал авиации, дважды герой Советского Союза Е. Я. Савицкий, как получатель бочонка красной икры.
Меня вызвал 1-й заместитель Главного военного прокурора генерал-лейтенант юстиции А. Н. Полев.
— Съездите в штаб ПВО страны к Савицкому и все выясните!
Я поинтересовался:
— Маршала допросить?
— Конечно, — кивнул Полев. — Ему возможно еще предстоит явиться в суд для дачи свидетельских показаний.
В обусловленное время я уже был на месте. Оперативный дежурный, подполковник, о моем приезде был извещен. Он небрежно взглянул на мое удостоверение, привычно сверился с показаниями настенных часов, как бы проверяя своевременность моей явки, снял телефонную трубку внутренней связи и доложил маршалу обо мне. Потом, махнув на массивную дверь кабинета командующего, сказал:
— Можете заходить!
С маршалом Савицким раньше мне встречаться не приходилось. Он производил впечатление человека, уверенного в себе. Крупного телосложения, кряжистый, плечистый, сидел за массивным письменным столом прямо, не откидываясь на спинку кресла. Лицо маршала — открытое, с чуть выдающимися скулами. На светлом кителе поблескивали две Звезды Героя.
Когда я все изложил, маршал заявил:
— Скажу откровенно. Этого прохвоста капитана Рабиновича я вообще не видел. К нему никаких вопросов не имел, ко мне ни с какими просьбами он не обращался, да и по своему должностному положению от меня был весьма далек. Этому вы верите?
— Конечно верю!
— И тем не менее, когда мы уже возвращались домой и летели над континентом, мой адъютант мне доложил, что перед нашим вылетом с Кунашира какой-то капитан подкатил к самолету бочонок красной икры и заявил, что со мной все обговорено и мы должны взять эту икру. Адъютант, конечно, без моего разрешения не должен был этого делать, да он замешкался, будто бы об икре забыл и вспомнил лишь на обратном пути. Я устроил ему настоящую выволочку и приказал: икру не вскрывать и бочонок немедленно возвратить на Кунашир.
— Ваш приказ он выполнил? — поинтересовался я.
— К великому сожалению, нет. Он по собственной инициативе всю икру роздал офицерам, которые принимали с нами участие в тех учениях. За это я его строго наказал и теперь у меня другой адъютант.
Рассказав мне об этом, маршал Савицкий, скорее всего, посчитал, что наша беседа закончилась. Однако я извлек из портфеля чистый бланк протокола допроса свидетеля, разложил его справа от маршала на приставном столике, заполнил первую строку протокола и в графе «фамилия, имя и отчество свидетеля» указал: Савицкий Евгений Яковлевич. После этого, записав и другие биографические данные маршала, дал ему расписаться под строкой «Предупрежден об ответственности за дачу ложных показаний».
Глаза Савицкого расширились, лицо покраснело.
— Собираетесь меня допрашивать?
Я подтвердил.
— Вы, наверное, сошли с ума!
Но я молча продолжил начатое дело.
Маршал, еле сдерживая негодование, строго спросил:
— Как позвонить Главному военному прокурору?
— Он в отпуске, — спокойно ответил я.
— Кто его заменяет? — В голосе Савицкого прозвучали командные нотки.
— Генерал-лейтенант юстиции Полев Александр Николаевич.
— Какой у него номер «кремлевки»?
Я назвал.
Савицкий тут же набрал номер и, когда на другом конце провода поднял трубку наш оперативный дежурный, властно распорядился:
— Свяжите меня с Александром Николаевичем!
— Генерал Полев только что уехал на совещание в Министерство обороны.
— Черт бы его побрал! — в сердцах процедил маршал.
В это время в кабинете появился молодой генерал.
Я прекрасно знал, что в кабинет командующего без предварительного доклада мог свободно зайти только начальник штаба. Но этот генерал явно не был им. Маршал, разъярившись, рявкнул:
— Вас никто не звал! Пшел отсюда!
Ошарашенный генерал попятился и через еще не успевшую закрыться за ним дверь вывалился в приемную.
Зрелище было ужасное. Я прекрасно понимал, что маршал разбушевался в том числе и оттого, то я начал его допрашивать. Желая как-то погасить инцидент, я примирительно сказал:
— Товарищ маршал, Евгений Яковлевич! Зачем так расстраиваться? Предлагаю разобраться во всем спокойно.
Поколебавшись, Савицкий произнес:
— Будь по-вашему.
— Ведь я к вам приехал не из праздного любопытства, а по конкретному уголовному делу. Правильно?
— Согласен.
— Вы понимаете, что моя наипервейшая обязанность — проверить показания Рабиновича, обвиняемого в хищениях государственного имущества.
— Я понимаю.
— И мы с вами во всем разобрались?
— Выходит, что так. — Маршал стал успокаиваться.
— Нам, значит, остается теперь лишь одно: отразить нашу беседу на бумаге в форме протокола допроса свидетеля.
— Меня могут вызвать для дачи показаний в суд?
— Исключено! — успокоил его я. — Для этого никаких предпосылок нет.
Савицкий помолчал, взял ручку и все безоговорочно подписал.
Так закончился мой визит к Савицкому. Я спрятал бумаги в портфель и поспешил откланяться — мне еще предстояло допросить бывшего адъютанта маршала.
Инцидент в Польше
В ночь на 19 января 1969 года в Польше, в районе деревни Вулька Добрянска Люблинского воеводства, вооруженный наряд советских военнослужащих в составе младшего сержанта Рычкова и рядового Маркова, проходивших службу на территории ПНР, в ночное время, как обычно, совершали обход линий нашей правительственной связи.
Двигались они вдоль шоссейной дороги Тересполь-Бялы Подлясек, стараясь не привлекать постороннего внимания и изредка подсвечивая себе карманными фонариками. С наступлением темноты это шоссе становилось безлюдным. И вдруг привычную тишину нарушил непонятный удар, сопровождаемый то ли выкриками, то ли бранью.
Рычков и Марков подумали, что произошла какая-то авария, и бросились на шум.