«На солнце утреннем пшеница золотая…»
На солнце утреннем пшеница золотая
Тихонько греется, росой еще сверкая.
Ночною свежестью лазурь еще ясна.
Выходишь из дому, хоть незачем; видна
На волнах зыбких трав, текущих вдаль, желтея,
Ольхами старыми обросшая аллея.
Дышать легко. Порой, слетавши в огород,
Соломинку несет пичужка или плод;
За нею по воде мелькание отсвета.
Вот всё.
Мечтателю мила картина эта,
Внезапной ласкою обвившая мечты
О счастье радостном, о чарах красоты,
Взлелеявшая вновь и нежные напевы,
И ясный блеск очей – весь облик юной девы,
Которой жаждет муж, которую поэт
Зовет обетами, – пусть им смеется свет,
Подруга наконец нашлась, которой вечно
Душа его ждала, тоскуя бесконечно.
«Белая луна…»
Белая луна
Сеет свет над лесом.
Звонкая слышна
Под его навесом
Песня соловья…
Милая моя!
Ветер тихо плачет
В ветках над рекой,
А внизу маячит,
Отражен водой,
Темный ствол березы…
Вспомним наши грезы.
Сходит к нам покой,
Нежный, бесконечный,
С тверди голубой,
Где сияет вечный,
Тихий звездный строй…
В этот час ночной.
Второй перевод
С голубых небес
Смотрит месяц ясно
На дремотный лес.
Полилися страстно
Песни соловья…
Милая моя!
Ветер тихо плачет
В ветках над рекой,
А внизу маячит,
Отражен водой,
Темный ствол березы…
Это час для грезы…
В тверди голубой
Радость разлитая
Манит на покой.
Звездочки, мерцая,
Охраняют нас…
Это – дивный час!
Третий перевод
Ночной луною
Бледны леса,
И под листвою
Все голоса
Несутся, тая…
О, дорогая!
Пруда отсветы —
Стекла разлив.
Там силуэты
От черных ив
И ветра слезы…
Вот час для грезы.
В дыханьях нежных
Идет покой
С высот безбрежных
Горы ночной,
Где звезд мерцанья…
Час обаянья.
«Вчера, среди ничтожных разговоров…»
Вчера, среди ничтожных разговоров,
Мои глаза искали ваших взоров;
Ваш взор блуждал, ища моих очей, —
Меж тем бежал, струясь, поток речей.
Под звуки фраз обычного закала
Вкруг ваших дум любовь моя блуждала.
Рассеянный, ловил я вашу речь,
Чтоб тайну дум из быстрых слов извлечь.
Как очи, речи той, что заставляет
Быть грустным иль веселым, открывает —
Как ни спеши насмешливою быть, —
Всё, что она в душе желает скрыть.
Вчера ушел я, полный упоенья,
И тщетная ль надежда наслажденья
В моей душе обманчивой льет свет?
Конечно нет! Не правда ли, что нет?
«Почти боюсь, – так сплетена…»
Почти боюсь, – так сплетена
Вся жизнь была минувшим летом
С мечтой, блистающею светом,
Так вся душа озарена.
Ваш милый лик воображенье
Не утомляется чертить.
Вам нравиться и вас любить,
Вот сердца вечное стремленье.
Простите, повторю, смущен,
Слова признания простого
Улыбка ваша, ваше слово
Отныне для меня закон.
И вам довольно только взгляда
Или движенья одного,
Чтобы из рая моего
Меня повергнуть в бездну ада.
Но лучше мне от вас бежать,
И пусть бы душу ожидали
Неисчислимые печали,
Я не устану повторять,
Встречая в счастии высоком
Надежд неизмеримый строй:
«Я вас люблю, я вечно твой,
Не побежден суровым роком!»
Из книги «Романсы без слов»
«Душе какие муки, муки…»
Душе какие муки, муки
Быть с нею, с нею быть в разлуке!
Покоя нет в разлуке с ней,
В разлуке с ней души моей.
Далеко сердце от нее,
О, сердце нежное мое!
Покоя нет в разлуке с ней,
В разлуке с ней души моей!
И сердце, сердце, что болит,
Душе – возможно ль? – говорит:
Возможно ль в муке без нее
Изгнанье гордое мое?
Душа в ответ: как знать! как знать!
Что может это означать —
В изгнании, но подле жить,
Расставшись с ней, всё с нею быть.
Spleen (Сплин)
Алеют слишком эти розы,
И эти хмели так черны.
О, дорогая, мне угрозы
В твоих движениях видны.
Прозрачность волн, и воздух сладкий,
И слишком нежная лазурь.
Мне страшно ждать за лаской краткой
Разлуки и жестоких бурь.
И остролист, как лоск эмали,
И букса слишком яркий куст,
И нивы беспредельной дали —
Всё скучно, кроме ваших уст.
Beams
Был ветер так нежен, и даль так ясна, —
Ей плыть захотелось в открытое море.
За нею плывем мы, с шалуньей не споря,
Соленая нас охватила волна.
На тверди безоблачной небо сияло
И золотом рдело в ее волосах, —
И тихо качалась она на волнах,
И море тихонько валы развивало.
Неспешные птицы вились далеко,
Вдали паруса, наклоняясь, белели,
Порой водоросли в воде зеленели, —
Мы плыли уверенно так и легко.
Она оглянулася с кроткой улыбкой,
Не веря, что мы не боимся волны,
Но радостью плыть с ней мы были полны,
Плывет она снова дорогою зыбкой.
Из книги «Мудрость»
«И красота, и слабость женщин, их печали…»
И красота, и слабость женщин, их печали,
И руки бледные, источник благ и зла,
Глаза, где жизнь почти все дикое сожгла,
Оставив то, пред чем мучители дрожали,
И с лаской матери, когда бы даже лгали
Уста, всегда их голос! Призыв на дела,
Иль добрый знак, или песнь, когда застигнет мгла,
Или рыданье, умершее в складках шали!..
Как люди злы! Как жизнь нелепа и груба!
Ах! Если б нам не поцелуи, не борьба,
Осталось нечто доброе в верховном круге, —
Что зародилось в сердце детском и простом,
И честь, и милость! Это – верные подруги,
Иное что останется, когда умрем?
«Послушай нежной песни лепет…»
Послушай нежной песни лепет.
Она заплачет, утешая,
Такая скромная, простая,
Как ручейка над мхами трепет.
Нам ведома и вожделенна,
Теперь она звучит из дали
И, как вдова из-за вуали,
Глядит печально, но надменно.
Злой ветер, налетая с ревом,
Не вскроет тайны покрывала,
Но сердцу ясен блеск фиала
Небесной правды под покровом.
Нам ведомая, повторяет,
Что наша ненависть и злоба
Бесследно канут в бездну гроба
И лишь добро не умирает.
И, говорит, какая радость —
Простая жизнь без ожиданья,
И ясным золотом венчанье,
И мира без победы сладость.
Звучит, с холодным ветром споря,
Наивная эпиталама —
Великолепнее нет храма,
Чем храм утешенного горя.
Подобна страннице бездомной
Душа, безгневная в томленье.
Как ясны все ее ученья!
Внимай урокам песни скромной.
«Как нежно вы меня ласкали…»
Как нежно вы меня ласкали
Так незадолго до разлуки,
О, эти маленькие руки,
Которыми мои печали,
Мои томленья и скитанья
И в близких, и в далеких странах
Под ясным солнцем и в туманах
Преображалися в мечтанья!
Всё к ним тоска моя стремится,
Но разгадаю ли их знаки
Душе, которая во мраке
Зловещем никнет и томится?
О, непорочное виденье,
Приходишь ли ты с вестью верной
О нашей родине безмерной,
Где тесное соединенье?
О, руки, власть благословенья,
И скорбь, и кроткие упреки,
И освященные зароки,
О, дайте, дайте знак прощенья!
«Сын громадных поселений…»
Сын громадных поселений
И презренных возмущений,
Здесь я всё, о чем мечтал,
Отыскал и всё познал,
Но всё – призрак, всё убого,
Всё спешило отцвести.
Я легко сказал «прости»
Наслажденью, даже счастью,
С каждой я расстался страстью
Вне тебя, мой милый Бог!
Поднял крест меня на крылья,
Дал мне лучшие усилья
Устремляться к чистоте,
К тишине, к святой мечте
Целомудренно и строго.
Умиленье, мне подай
Сладких рос отрадный рай,
Погрузи в живую воду,
Сердцу дай одну свободу —
Умереть у Божьих ног!
«Я в черные дни…»
Я в черные дни
Не жду пробужденья.
Надежда, усни,
Усните, стремленья!
Спускается мгла
На взор и на совесть.
Ни блага, ни зла, —
О, грустная повесть!
Под чьей-то рукой
Я – зыбки качанье
В пещере пустой…
Молчанье, молчанье!
«Небо там над кровлей…»
Небо там над кровлей
Ясное синеет.
Дерево над кровлей
Гордой сенью веет.
С неба в окна льется
Тихий звон и дальний.
Песня птички льется
С дерева печально.
Боже мой! те звуки
Жизнь родит простая.
Кротко ропщут звуки,
Город оглашая:
«Что с собой ты сделал?
Ты богат слезами…
Что ты, бедный, сделал
С юными годами?»
Второй перевод
Синева небес над кровлей
Ясная такая!
Тополь высится над кровлей,
Ветви наклоняя.
Из лазури этой в окна
Тихий звон несется.
Грустно с веток этих в окна
Песня птички льется.
Боже мой! я звуки слышу
Жизни мирной, скромной.
Город шепчет мне – я слышу
Этот ропот томный:
«Что ты сделал, что ты сделал?
Исходя слезами,
О, подумай, что ты сделал
С юными годами!»
Третий перевод
Над кровлей небо лишь одно,
Лазурь яснеет.
Над кровлей дерево одно
Вершиной веет.
И с неба льются мне в окно
От церкви звоны,
И с дерева летят в окно
Мне птичьи стоны.
О Боже, Боже мой, все там
Так просто, стройно,
И этот мирный город там
Живет спокойно.
К чему теперь, подумай сам,
Твой плач унылый,
И что же сделал, вспомни сам,
Ты с юной силой?