яжение военно-медицинской службы поступило свыше двух тысяч госпиталей с более чем миллионом коек.
Это чудо без чудес, как помнит читатель историю возникновения эвакогоспиталя № 3420, порождено вполне реалистическими обстоятельствами. За годы Советской власти в нашей стране была создана первая в мире система подлинно народного здравоохранения с множеством разного рода лечебных учреждений. И все они вместе с тысячами домов отдыха и санаториев широко распахнули двери перед военными госпиталями, многие стали их постоянными тыловыми базами. А в значительном по объему труде, связанном с развертыванием новых госпиталей, военным медикам помогали различные общественные организации, в том числе Общество Красного Креста, профсоюзы, а также коллективы промышленных предприятий, учреждений, колхозов, учебных заведений. В памяти медиков-фронтовиков навсегда остались шефы наших госпиталей, ухаживавшие изо дня в день, ночь за ночью за тяжелоранеными после долгих и нелегких рабочих смен.
Для перевозок раненых на разных этапах санитарной эвакуации нужно было множество транспортных средств. Их тоже не хватало тогда. Тем не менее летом 1941 года, когда на железнодорожных путях стало наиболее тесно, поездам с ранеными давали зеленую улицу: знаю по собственному опыту, что одно слово «раненые» открывало сердца и семафоры. И как ни перегружены были прифронтовые пути, по ним без задержки курсировали военно-санитарные поезда, перевозившие раненых в тыловые госпитали. К началу декабря 1941 года таких поездов насчитывалось 286. Наряду с ними перевозили раненых в военно-санитарных летучках, формировавшихся по мере надобности медицинскими службами фронтов и армий. Каждая летучка вмещала 250—300 человек. В пору навигации 1942 года на Волге, Оке, Шексне и Северной Двине раненые вывозились водными путями на санитарно-транспортных судах. В последующие военные навигации число этих судов и их дорог значительно увеличилось, к ним прибавились Днепр, Дунай и другие реки. С течением времени расширялось использование санитарной авиации, располагавшей к концу войны 600 самолетами[29].
Среди многих технических средств, использовавшихся медицинской службой, были и несложные аппараты противоэпидемического назначения, скажем, автодушевые установки, дезинфекционные камеры. Их выпуск в годы войны был значительно увеличен.
Но прежде всего и больше всего военно-медицинской службе нужны были, конечно, квалифицированные медики различных специальностей. В ряде буржуазных государств недостаток врачей остается и поныне больным местом жизни общества. Так было и в нашей стране до революции. Перед первой мировой войной она имела всего-навсего 24 тысячи врачей. Война, развязанная фашистской Германией, потребовала их в десятки раз больше. Страшно подумать, что было бы с миллионами раненых, не реши Советская власть еще в период построения социализма эту извечную проблему человечества.
К моменту нападения фашистских орд у нас было уже около 510 тысяч медицинских работников с законченным средним медицинским образованием. Вместо 15 высших медицинских учебных заведений, существовавших при царизме, в СССР было перед войной 58 медицинских институтов и две военно-медицинские академии[30]. Выдающейся творческой силой, двигающей вперед развитие медицинской мысли и практики, стали 200 медицинских научно-исследовательских институтов, созданных в годы Советской власти, — вместо одного подобного учреждения, имевшегося в России до революции; они имели свыше 20 тысяч научных сотрудников. Наконец, Советская страна обладала огромными потенциальными возможностями для ускоренной подготовки и военно-полевых врачей, преимущественно хирургов, и среднего медицинского персонала, от которого так много зависит всегда, а на войне особенно. Теперь известно, как деловито, плодотворно были реализованы эти возможности, созданные нашим общественным строем: в период Великой Отечественной войны в армии и на флоте несли свою благородную службу свыше 140 тысяч советских врачей и более 500 тысяч фельдшеров и медицинских сестер. Кроме того, раненых обслуживала огромная армия санинструкторов, санитаров и санитарок.
Военно-медицинская служба Красной Армии сумела достойно выполнить свой долг в тяжелейшей из войн, какие знал мир, благодаря множеству различных предпосылок морально-политического и материального характера. Главными из них являются наш общественный строй, детище Великой Октябрьской социалистической революции, марксистско-ленинская идеология и руководящая роль Коммунистической партии.
В дни мира
После разгрома фашистской Германии многие советские солдаты и офицеры приняли участие в войне с милитаристской Японией. И здесь рядом с ними были военные медики. Среди них находился и я. Для нас эта война длилась сравнительно недолго. 2 сентября 1945 года Япония капитулировала. Началась долгожданная демобилизация. Многие военные медики, в том числе и я, поступили в распоряжение Министерства здравоохранения СССР.
К тому времени мне уже сообщили, что дом, в котором жили мы в Шепетовке с женой и дочкой, сгорел, а еще раньше, первым военным летом, захватчики разрушили мой отчий кров в Полонном, неподалеку от Шепетовки, и при этом убили старика отца. Возвращаться туда после всего пережитого было трудно.
Узнав, что я хирург и намерен продолжать лечение раненых, мне предложили отправиться на работу в крымский санаторий Саки, известный лечебными грязями.
— А как с жильем? — осведомился я, со дня на день ожидавший приезда жены с дочкой. Жена демобилизовалась еще летом и работала, не имея своего угла, в одной из деревень Калининской области.
— Все будет в порядке, — успокоили меня. И пояснили: — Конечно, придется малость потюкать молоточком…
Когда мы всей семьей прибыли в Саки и увидели, что собой представлял санаторий, жена только охнула, прижав к себе шестилетнюю дочь. Я успокоил ее, напомнив о наших дружных фронтовых авралах. Санаторные здания были в крайне безотрадном состоянии. Надо было привести их в порядок, и я с удовольствием включился в работу. В привычных восстановительных хлопотах сразу нашел общий язык с новыми сослуживцами.
Несмотря на то что сразу же после войны мы повседневно сталкивались со множеством всяких житейских трудностей, все были полны желания быстрее восстановить разрушенное народное хозяйство и трудились самоотверженно, с полной отдачей сил.
Хорошим примером для нас, бывших фронтовых медиков, по-прежнему оставались «патриархи хирургии», как называли мы в товарищеском кругу выдающихся ученых-медиков Н. Н. Бурденко, С. С. Юдина, А. А. Вишневского, Б. В. Петровского, М. Н. Ахутина и других. Мы знали, как деятельно включились они в послевоенную работу по дальнейшему совершенствованию народного здравоохранения и развитию советской медицины. Они стремились наверстать то, что не успели сделать до войны для практической медицины и ее теории, а также обобщали и систематизировали в своих трудах огромный опыт военной медицины в годы Великой Отечественной войны.
В дни мира, как и во время войны, мы, тогда еще молодые медики, учились у них целеустремленности, совершенствованию профессионального мастерства и старались внести свой вклад в работу по охране здоровья советских людей.
Без отрыва от повседневной врачебной работы я защитил в 1949 году кандидатскую, а в 1964-м — докторскую диссертации. Обе они основывались на конкретном лечебном опыте на войне и преследовали цель способствовать использованию его в практике мирного времени, главным образом при лечении заболеваний суставов и позвоночника. Кроме того, я довольно длительное время разрабатываю актуальные проблемы физической терапии. Мною опубликован ряд монографий и статей на эту тему. В настоящее время руковожу клиническим отделом Центрального института курортологии и физиотерапии Министерства здравоохранения СССР.
А теперь мне хотелось бы рассказать, как сложилась жизнь моих фронтовых друзей в послевоенные годы.
Дорогие сердцу встречи
Разумеется, спасая раненых бойцов, мы часто думали об окончании войны и, когда говорили об этом, начинали строить планы, как будем жить после победы, договаривались о будущих встречах, заранее обменивались адресами.
Но жизнь оказалась сложнее и внесла свои поправки в наши планы. Все разъехались кто куда, у многих переменились адреса, почти у всех появились семейные заботы, требующие времени, словом, виделись мы друг с другом редко, собирались в назначенный день, к сожалению, далеко не все. Однако армейская дружба оказалась не подвластной разрушительному действию времени. Почти никто не упускал из вида своих фронтовых коллег, так или иначе поддерживая связи со многими, и в этом помогала почта. И добрые вести о всяком среди нас — в радость всем. А печаль одного отзывается общей печалью и, если нужно, реальной поддержкой.
Большинство из нас, прошедших войну в рядах военно-медицинской службы, на всю жизнь сохранили верность своей фронтовой медицинской профессии, нелегкой, беспокойной, но очень гуманной.
Поныне трудится, например, в больнице города Шуи Ивановской области одна из лучших медицинских сестер эвакогоспиталя № 3829 Калининского фронта Нина Кудряшева. Быстрая, умелая, сердечно обходительная с тяжелоранеными, она к тому же слыла даже среди подруг первой красавицей госпиталя. Хочется думать, что Нина и в этом отношении осталась на соответствующей высоте. А вот то, что она продолжает работать превосходно как операционная сестра, это известно совершенно точно.
До недавних пор, без малого сорок лет, продолжала свой поистине милосердный труд и Даша Метусова, медицинская сестра из «полевого подвижного», иначе говоря, из ХППГ № 138 1-го Прибалтийского фронта. Приобретенный ею опыт по уходу за ранеными, душевность пригодились и в мирные дни. После войны она работала в одной из больниц Владимирской области. Ее забота и внимание скрашивали многим пребывание здесь и способствовали их выздоровлению.