Провокатором он был первоклассным. За пару минут Толя мог довести до белого каления абсолютно любого человека, при этом даже не меняя идиотического выражения лица. Не знаю, то ли на него работа так повлияла, то ли характер, но без того, чтобы кого-нибудь «достать», он просто не мог. Хотя во многих областях Вертолет разбирался довольно неплохо, – сказалось разнообразное общение на работе.
Сел Толя так же нелепо, как и жил. Уже баянистом, завел себе женщину. У дамы оказался кавалер, что Анатолия абсолютно не смутило. Не помню, был ли это муж, поскольку Вертолет периодически перетасовывал факты в своей истории.
Однажды пьяный Толя отдыхал у своей любовницы, и тут домой пришел ее основной мужчина. Ссора, драка – и Вертолет летит под стол. Оттуда он выползает с молотком наперевес и как разъяренный берсерк бросается на своего врага, который превосходит его физически.
Толя нанес сопернику семь ударов молотком по голове. Но потерпевший выжил. Более того, когда воин-баянист понял, что едет милиция, он сам вызвал скорую помощь…
В итоге, Вертолет получил семь лет и большой иск за попытку убийства, в то время, как его соперник уже через неделю пил и гулял по родному городу. Потом пострадавшего тоже посадили то ли за разбой, то ли за убийство, но на Толе так и остался висеть иск. Он постоянно писал во все инстанции с просьбой пересмотреть приговор, объясняя, что, мол, человек жив-здоров, и у него сил хватает даже на преступления. Но ему неизменно отвечали отказом. Не помню, сидел ли Толя до звонка, но если он и «оставил» какой-то срок в зоне, то очень маленький!
В колонии Вертолет пересмотрел свою шкалу ценностей, и его любимой фразой, когда он начинал рассказывать о своем преступлении, стала: "Ой-ей-ей… Семь лет!!! Лучше бы я его прыкапау, знау бы, за что сижу!"
Кроме БСников в зоне было огромное количество «бизнесменов». Бывших, будущих или настоящих, – не важно, главное, что они были, и все на полном серьезе утверждали, что принадлежат к этой прослойке общества.
По зоне ходила шутка, основанная реальном случае. Один заключенный рассказывал другому о том, сколько у него на свободе осталось машин, домов, денег и молодых любовниц. Утверждал, что он очень богатый и крутой коммерсант и, в принципе, ни в чем не нуждается. В конце рассказа «бизнесмен» попросил у собеседника закурить хоть чего-нибудь, потому что пока у него своего курева нету. Поскольку таких «предпринимателей» в зоне было много, окончательный вывод об успешности на свободе делали после долгого и тщательного наблюдения за человеком.
Но был в зоне еврей, столь же непонятный для меня, как и Вертолет.
Это был стопроцентный, махровый еврей. Национальность в нем выдавали паспортные данные и профиль. Кроме того, он сам очень гордился причастностью к этому древнему народу. Несмотря на свои корни, Борис Иосифович (назовем его так) до одурения любил сало. Когда Борису Иосифовичу напоминали, что он еврей, тот, не смущаясь, приводил доводы из разряда "Бог не видит". К слову, мусульмане в зоне, по рассказам зеков, трескают свинину с салом за обе щеки, приводя те же отговорки.
Боря носил дорогие очки и не дешевые часы. И очень любил повторять, что эти аксессуары стоят немалых денег. Очки, насколько помню, стоили, по его словам, 400 долларов. Это были единственные стоящие вещи в его гардеробе. В них он даже спал. Остальное же выклянчил, выменял или приобрел (последнее очень редко) в течение своего немалого срока.
Сидел Боря за какие-то финансовые аферы и везде, всегда и всем указывал, что "тянет срок" за экономические преступления. У заключенных этот вид правонарушений не считался преступлением и пользовался определенным уважением, как что-то из более высоких сфер. Еще Боря утверждал, что он бизнесмен и, что его семья сейчас живет "в шоколаде".
Всем желающим Борюсик (так его прозвали зеки) рассказывал, как нужно вести бизнес. К нему за знанием приходил даже бывший нацист, с которым они подолгу беседовали и пили чай.
Несмотря на то, что, судя по Бориным словам, он оставил свою семью в финансовом благополучии, родственники помогать ему не спешили. За полтора года, которые он отсидел у нас в отряде, Боря получил две очень небогатые передачи. При этом кушал он хорошо и всегда с салом.
На немой вопрос, – откуда у бедного еврея столько сала, – нашелся вполне простой и циничный ответ: Боря оказался крысой (крал у других зеков). Причем, работал он с выдумкой и размахом.
Борис придумал целую систему «отстойников» в холодильниках. Это были ничейные места, куда он клал украденное и уже обмотанное в другую тряпку или газету сало, чтобы оно отлежалось, пока шум от пропажи не утихнет. «Отстойники» были вдали как от его пакета, так и от пакета жертвы, поэтому, даже найдя сало, на Борю подумали бы в последнюю очередь.
Погорел же Борис чисто случайно. Его застукал парень, чье сало он как раз распаковывал. На все уверения, что это Борин продукт, парень указал на бумажку со своей фамилией, снятую с куска.
Если честно, Боре повезло, что застукавший его парень был мальчиком интеллигентным. Окажись на его месте менее малахольный зек, то сразу вписал бы Борису, поскольку кражи из холодильников к тому времени достали всех.
Парень повел Борю к завхозу, а тот, от греха подальше, – к милиции. Бизнесмену дали десять суток ШИЗО (штрафной изолятор) и перевели в другой отряд, поскольку в нашем его хотели здорово поколотить. Свои вещи из отряда он забирал в сопровождении милиции, охранявшей его от праведного гнева.
Позже выяснилось, что Борю подозревали в воровстве еще в прошлой зоне, где он сидел, но доказать ничего не могли.
В новом отряде Боря начал рассказывать о том, что у нас его, несчастного еврея, психологически давили, и ему пришлось бежать от гонений и издевательств. Завхозу же Борис пообещал купить семь холодильников, и зажил на новом месте вполне комфортно…
Зеки вынуждены менять оттенки своего поведения и восприятия мира, в зависимости от ситуации. В принципе, так поступают практически все люди, просто в колонии, это бросается в глаза.
И Толя, и Боря, в сущности, вели себя точно так же, как остальные: постоянно меняли окрас с целью выжить. И хотя это веселило зеков (пока дело не дошло до кражи), каждый узнавал в их поведении частичку себя…
Глава XXIIIВся жизнь – игра
Зеки азартны. Они могут спорить до посинения, приводя кучу логических обоснований, о вопросе, в котором абсолютно не разбираются. Играют зеки тоже до последнего…
Ставки можно делать всегда, везде и на все… Если вы ставите, значит, играете «под интерес», а «интерес» бывает разный. Деньги, услуги (различного характера), спортивные упражнения, вещи, еда, и даже жизнь! На кону может быть все – это зависит от азартности и, мне кажется, умственного развития, игроков…
В СИЗО мы играли, как могли. В каждой камере было только то, что привозили с собой зеки, а они, чаще всего, не привозили ничего, и поэтому приходилось делать настольные игры самим, главное, чтобы были хлеб и соль!
Кубики, фишки для нардов, шахматные фигуры – все это изготавливалось из хлеба, смешанного с солью, который, застыв, становился твердым, как пластик. Кстати, четки в СИЗО тоже были из хлеба. При желании заключенные могли сделать и карты, – это не сложный, но довольно долгий процесс. Обычно ограничивались кубиками, шахматами, нардами и "…вошкой" (увлекательной игрой с довольно грубым названием, из которого я смог оставить только вторую часть). Кубиками играли в покер и в тысячу. В общем, при желании, потратив время и силы, развлечь себя можно было.
Правда, не всегда зеки хотели напрягаться, поскольку все самодельные игры охранники отнимали, мотивируя тем, что это ширпотреб. Часто после того, как у зеков в очередной раз забирали игры, они теряли всякое желание что-то делать, – все равно бесполезно, и развлекались крестиками-ноликами и морским боем. В них тоже можно играть "под интерес", что делает эти детские забавы интересными и азартными.
Довольно часто у зеков не было ничего для ставок, или они просто боялись проиграть нажитые с таким трудом материальные ценности, и поэтому играли на "спортивный интерес". Это выглядело очень просто: оговаривали упражнения, на которые будут играть, уточняли, сколько времени их нужно выполнять, и начинали делать ставки. Доходило до того, что проигравший в течение дня должен был отжаться от пола 1500 раз (зеки азартны и зачастую им трудно остановиться).
Несмотря на, казалось бы, несерьезные ставки, отдавать их нужно обязательно, иначе можно прослыть "фуфлыжником".
"Фуфлыжник" или «фуфло» и «шлепало» – два очень сильных оскорбления в тюрьме и зоне.
"Фуфлыжник" – это человек, не отдающий проигрыш. А «шлепало» – тот, кто «шлепает» языком и абсолютно не отвечает за свои слова. Оба они фактически обозначают слабых бесчестных людей, которых не следует воспринимать всерьез, и к которым не стоит прислушиваться.
Игровые долги старались отдавать всегда, поскольку «фуфло» – довольно серьезный косяк. При правильном подходе к делу, хорошо подвешенном языке и желании, – человека, не отдавшего игровой долг, можно было и «конем» (слугой) сделать.
То есть, не выполненные вовремя простые отжимания или приседания могли вылиться в проблему. Вряд ли бы за них как-то наказывали, но на психику давить могли. Или, при плохом раскладе, слава о человеке, как о «фуфле», могла пойти за ним по жизни, и к нему было бы соответствующее отношение.
Хотя бывали и очень серьезные случаи. Мне рассказали о таком, когда я еще ездил по этапам. Произошел он в одном из СИЗО, в «осужденке» для строгачей (камера, в которой сидят зеки с двумя и более ходками, уже получившие сроки и ожидающие отправки в зону). Об этом происшествии сняли передачу, настолько оно было диким.