Возможно, проблема не в расстоянии, а в том, как ты его переносишь.
В полседьмого мы с Довом и Джонни приехали к Бумеру. Тот нарядился в костюм боксера.
– Отличный повод отметить День Подарков! – сообщил друг.
– Мы идем не на костюмированную вечеринку, Бумер, – заметил я. – И, кстати, без подарков.
– Иногда ты портишь все веселье, Дэш, – вздохнул он. – И что тогда остается? Скука. – Бумер ушел в свою комнату и вернулся с джинсами и футболкой в руках. Джинсы он натянул прямо поверх боксерских шорт.
По дороге наш доморощенный Рокки изображал боксерские движения, остервенело колошматя воздух кулаками, пока случайно не опрокинул магазинную тележку на везущую ее пожилую женщину. Мы с Довом и Джонни бросились поднимать и ту, и другую, а Бумер все причитал:
«Простите, простите! Я не рассчитал свои силы!»
К счастью, Прия жила неподалеку.
– Эй, а ты принес сапог? – спросил меня Дов, пока мы ждали, когда нам откроют дверь.
Я не принес сапог. Подумал, что если увижу неуклюже вышагивающую по улице девушку в одном сапоге, то смогу сложить два и два.
– Какой сапог? – удивился Бумер.
– Лилин, – объяснил Дов.
– Ты встречался с Лили! – заорал Бумер.
– Кто такая Лили? – поинтересовалась Прия. Мы не заметили ее появления.
– Девочка! – ответил Бумер.
– Ну, не совсем девочка, – поправил его я.
Прия выгнула бровь.
– Девочка, которая не совсем девочка?
– Травести, – ляпнул Дов.
– Лапушка Лили, – протянул Джонни. – Как затянет «Нелегко быть зеленой»[20], так меня сразу на слезу прошибает.
– И у Дэша ее сапог! – заявил Бумер.
– Привет, Дэш.
А вот и она. За спиной Прии. Почти незаметная в тусклом освещении коридора.
– Привет, София.
Теперь, когда не помешала бы бесконечная болтовня Бумера, он умолк. Все примолкли.
– Рад тебя видеть.
– Я тоже рада видеть тебя.
Между нашими фразами пролегла пропасть времени, проведенного в разлуке. Здесь, на крыльце, мы будто месяцы смотрели друг на друга. У Софии отросли волосы, слегка потемнела кожа. И в ней еще что-то изменилось, только я не мог сообразить, что именно. Наверное, взгляд. Когда мы были парой, она смотрела на меня по-другому.
– Входите, – пригласила Прия. – Часть народа уже собралась.
Странно. Мне хотелось, чтобы София задержалась, подождала меня, как в то время, когда мы встречались. Вместо этого она повела нас на вечеринку, и между нами шагали Прия, Бумер, Дов и Джонни.
Вечера у Прии лишь с натяжкой можно назвать вечеринками. Ее родители всегда присутствуют на празднествах дочери. И самый крепкий напиток тут – газировка.
– Я очень рада, что ты пришел, – сказала мне Прия. – И что ты не в Швеции. София бы расстроилась, не увидев тебя.
С чего бы Прие делиться со мной этим? У меня тут же возникло подозрение, что за ее словами кроется нечто более серьезное. «София бы расстроилась, не увидев тебя». Она хотела встретиться со мной? Так сильно, что расстроилась бы, если бы я не пришел? Не ради ли нашей встречи Прия затеяла эту вечеринку?
Нам с Софией предстояло сделать по направлению друг к другу не шаг, а прыжок – слишком мы отдалились. Однако взглянув на нее еще раз, я понял: это стоит того. Она смеялась над чем-то, что рассказывал ей Дов, но при этом смотрела на меня, словно вела безмолвный разговор со мной, а он ее отвлекал. София мотнула головой на стойку с напитками, и я подошел туда.
– Будешь фанту, фреску или диет-райт? – спросил я.
– Фанту.
– Фантастично, – отозвался я.
Я бросил в пластиковый стаканчик лед и налил газировки.
– Как поживаешь?
– Хорошо. Много дел. Сама знаешь.
– Не знаю. – София взяла протянутый ей стаканчик. – Расскажи мне. – В ее голосе слышался легкий вызов.
– Ладно. – Себе я налил фреску. – Я должен был поехать в Швецию, но в последнюю минуту поездка отменилась.
– Да, Прия говорила.
– В этой газировке прорва углекислого газа, – указал я на шипучий напиток. – Когда газы испарятся, от газировки останется вода. Вот ее и буду весь вечер пить.
Только я приложился к содовой, как София выдала:
– Прия также сказала мне, что ты изучаешь радости однополого секса.
Естественно, я подавился. А когда прокашлялся, спросил:
– Готов поспорить, про французский пианизм она умолчала? Нарочно.
– Ты изучаешь французские пенисы?
– Пианизм! Господи, они вас что, вообще ничему в Европе не учат?
Это была шутка, но прозвучала она не смешно. И, конечно же, София обиделась. Если американские девушки от обиды дуют губки, то европейские готовы вас убить. Во всяком случае, я делаю такой вывод, исходя из своего весьма ограниченного опыта.
Пришлось выкручиваться:
– Уверен, однополый секс прекрасен и радостен, но сам вряд ли найду его таковым, поэтому изучал его лишь как часть еще более интересной темы.
– Понятно, – лукаво посмотрела на меня София.
– Когда это ты научилась так лукаво смотреть? И интонации у тебя изменились. Все это очень привлекательно, но не похоже на ту Софию, которую я когда-то знал.
– Идем в спальню, – отозвалась она.
– Что?
София указала за мою спину, где за газировкой столпилось с десяток ребят.
– Мы тут мешаемся. И у меня есть для тебя подарок.
Путь до спальни оказался непрост. Каждые пару шагов кто-то останавливал Софию поздороваться, порасспрашивать об Испании, похвалить ее замечательную прическу. Я маячил рядом, как в старые добрые времена, будучи ее бойфрендом. И чувствуя ту же неловкость, как и тогда.
Спустя какое-то время София, видимо, поняла, что до спальни нам не добраться, но когда я направился за новой порцией фрески, потянула меня за собой в комнату Прии.
Дверь была закрыта, и за ней мы обнаружили целующихся Дова и Джонни.
– Парни! – воскликнул я.
Они поспешно застегнули куртки и напялили шляпы поверх ермолок.
– Извиняемся, – сказал Джонни.
– У нас просто не было возможности… – начал Дов.
– Вы весь день провели в кровати!
– Да, но мы были совершенно без сил, – сказал Дов.
– Выжаты как лимон, – эхом вторил Джонни.
– И…
– Это была кровать твоей мамы.
Они бочком вышли за дверь.
– В Испании с таким часто сталкиваешься? – спросил я Софию.
– Да. Только там это делают католики.
Она пошарила в сумке – видимо, своей, – и вытащила из нее книгу:
– Это тебе.
– Я тебе ничего не принес, – выпалил я. – Ну, то есть я не знал, что встречу тебя тут…
– Не волнуйся. Твое смущение дороже любого подарка.
Я потерял дар речи, совершенно обезоруженный ее словами.
София с улыбкой протянула мне книгу. На обложке бросались в глаза крупные буквы: «LORCA». Название такое – «LORCA»! Прям огроменными такими буквами! Я начал ее листать.
– Смотри-ка, это поэзия! Да еще и на непонятном мне языке!
– Я знаю тебя. Ты купишь словарь, чтобы я поверила, что ты ее прочитал.
– Туше! Так и сделаю.
– Эта книга много значит для меня. Автор – прекрасный поэт. Мне кажется, тебе он понравится.
– Придется тебе давать мне уроки испанского.
София рассмеялась.
– Как ты давал мне уроки английского?
– Почему это вызывает у тебя смех?
Она покачала головой.
– Ты мило учил меня. Мило и снисходительно.
– Снисходительно?
– Ты правда не знаешь, что такое «пицца-бублик»? – спародировала меня София – не очень похоже, но достаточно для того, чтобы я себя узнал. – Тебе нужно объяснять происхождение слова «происхождение»? Все тип-топ? Я имею в виду, «все в порядке»?
– Никогда такого не говорил. Ни слова.
– Может, такого и не говорил. Я просто привела пример.
– Ничего себе. Нужно было сказать мне об этом.
– Нужно. Но ты же знаешь, «сказать что-то» – это не про меня. И мне нравилось, что ты всегда мне все объяснял. Тогда казалось, мне многое нужно разъяснять.
– А теперь?
– А теперь – нет.
– Почему?
– Ты правда хочешь знать?
– Да.
София вздохнула и села на постель.
– Я влюбилась. Но у нас ничего не вышло.
Я сел рядом с ней.
– Ты успела за три месяца и влюбиться, и расстаться?
– Успела, – кивнула она.
– Ты не писала…
– В имейлах? Нет. Он был против нашего с тобой общения, я уж не говорю о том, чтобы я говорила с тобой о нем.
– Он видел во мне угрозу?
София пожала плечами.
– Я сначала слишком хорошо тебя расписала. Чтобы заставить его поревновать. Поревновать-то заставила, а вот влюбиться в меня сильнее – нет.
– Ты поэтому не сказала мне о своем приезде?
Она покачала головой:
– Я сама только на прошлой неделе узнала о поездке в Нью-Йорк. Так горячо убеждала родителей, что безумно скучаю по этому городу, что они сдались и привезли меня сюда на каникулы.
– В действительности же ты хотела уехать подальше от него?
– Нет, я просто хотела повидаться со всеми вами. А ты как? Влюбился в кого-нибудь?
– Не уверен.
– А, значит, у тебя все-таки кто-то есть. Отсюда и радости однополого секса?
– Да. Но не в том плане, в каком ты себе это представляешь.
И я рассказал ей. О записной книжке. О Лили. Временами я говорил, глядя на нее. Временами – глядя в комнату, в пустоту, на свои руки. Тяжело, находясь в такой близости от Софии, признаваться в близости с Лили.
– Похоже, ты нашел ту девушку, которую искал, – отозвалась София, когда я замолчал.
– О чем ты?
– У большинства парней есть в голове образ девушки, которую они хотят. Которую, по их мнению, они полюбят всем сердцем. И каждую девушку они сравнивают с этим образом. Поэтому мне понятны твои чувства в отношении этой девушки с записной книжкой. Если ты не встретишь ее, то не будешь и сравнивать с картинкой. Она может стать тем самым образом в твоей голове.