– Дай ей время, Артур, – сказал мистер Канноли[21]. – Она одумается.
– Ты мужчина хоть куда, Артур, – заметил мистер Пельмень. – Эта леди не стоит тебя! Найдешь себе кого получше.
– Разве женщина, отвергающая предложение руки и сердца в день, священный для таких, как ты, достойна твоего сердца, Артур? – спросил мистер Борщ. – Я так не думаю.
– Я найду тебе другую даму, мой друг! – воскликнул мистер Карри.
– У него в Нью-Йорке полно других дам, – напомнила я им. – Он просто… – меня убивало то, что я собиралась сказать: —… хочет заполучить именно Мэйбл.
Удивительно, как я не подавилась своим лили-чино (взбитыми сливками с шоколадной крошкой, приготовленным мне зятем мистера Канноли, который теперь заведует кондитерской мистера Канноли). Лицо дедушки – всегда жизнерадостное и веселое – было печальным и удрученным. Это невыносимо.
– А она! – указал дед на меня своим приятелям. – Знаете, что она вытворила? Гуляла вчера на вечеринке! Ночью! Как будто мало мне было ужасного Рождества, так еще и дома чуть удар не хватил! Возвращаюсь я домой и не нахожу Лили. А она как ни в чем ни бывало заявляется минут через десять после меня. В четыре утра!
– В полчетвертого, – уточнила я. Снова.
– На вечеринке были парни? – спросил мистер Пельмень.
– Разве можно так поздно отпускать это дитя из дома, Артур? – сказал мистер Борщ. – Да еще и туда, где могут быть парни.
– Я убью любого, кто… – начал мистер Канноли.
– Такая милая юная леди, – повернулся ко мне мистер Карри, – никогда бы не…
– Мне пора выгуливать собак! – не выдержала я. Если задержусь тут хоть на минуту, эти мужчины в летах в своем Кофейном Доме Горестей сговорятся запереть меня в комнате, подальше от ребят, лет так до тридцати.
Я оставила джентльменов с их брюзжанием, чтобы поиграть со своими четвероногими клиентами.
В парк я взяла с собой двух своих любимых собак – Дружка и Лолу: огромного шоколадного лабрадора и маленькую помесь мопса с чихуахуа. У них настоящая любовь. Это видно по тому, как яро они обнюхивают друг другу зады.
Я позвонила по мобильному дедушке.
– Тебе нужно учиться идти на компромиссы, – сказала я.
– Прощу прощения?
– Дружок раньше ненавидел Лолу, потому что она маленькая, хорошенькая и забирает все внимание на себя. Потом он научился играть с ней, чтобы внимание перепадало и ему. Он пошел на компромисс. Мэйбл отказала тебе, но это не значит, что с ней нужно полностью рвать! Найди компромисс.
– Полагаешь, я должен следовать любовным советам шестнадцатилетней девчонки? – спросил дедуля.
Согласна, самонадеянно лезть к нему с такими советами.
– Да. – Я нажала отбой, прежде чем он укажет на мою абсолютную некомпетентность в этом вопросе.
Нужно прекращать быть милашкой Лили и научиться проявлять жесткую хватку торговца.
Хоть иногда.
Если папа примет предложение работы и в следующем сентябре меня силком потащат на Фиджи, то я потребую щенка. С легким сердцем надавлю на чувство вины родителей ради своего звериного королевства.
Лола гонялась за Дружком по парку, а я присела на скамейку. На соседней скамейке сидел подросток в берете, надетом задом наперед. Он щурился, приглядываясь ко мне.
– Лили?
Я тоже присмотрелась к нему.
– Эдгар Тибо! – прорычала я.
Он пересел на мою скамейку.
Этот пацан имел наглость не только узнать меня, но и подсесть ко мне. И это после кромешного ада, в который он превратил мои годы в начальной школе.
Мало того.
Как он посмел за прошедшие годы так вымахать? И стать таким… привлекательным?
– Сначала я сомневался, что это ты. Но тут заметил странный сапог на одной ноге и кроссовку на другой. И еще вспомнил эту красную шапку с помпонами. Тогда я понял: это можешь быть только ты. Как дела?
Он хочет знать, как мои дела? Вот так просто? Словно не разрушал мою жизнь и не убивал мою мышку?
Его (темно-зеленые и довольно красивые) глаза были слегка затуманены, словно он недавно раскурил трубку мира.
– Я – капитан школьной команды, – объявила я.
Не умею говорить с парнями. Особенно когда оказываюсь с ними лицом к лицу, наедине. Наверное, поэтому и впала в зависимость от записной книжки, которая помогает творчески выразиться моей потенциально романтичной натуре.
У Эдгара мой идиотский ответ вызвал смех. Но не обидный. А вроде как одобрительный.
– Не удивлен. Ты все та же Лили. Ничуть не изменилась. И как в началке носишь очки в черной оправе.
– Слышала, тебя выгнали из школы за какой-то тайный сговор.
– Всего лишь на время отстранили от занятий. Можно сказать, устроили мне внеплановые каникулы. А ты, я смотрю, следишь за мной? – Он наклонился и прошептал мне на ухо: – Тебе говорили, что ты стала хорошенькой? Хоть и осталась чудачкой.
Это комплимент или оскорбление? Я не знала, как на это реагировать. Но знала, что от его дыхания по коже бегут приятные мурашки.
– Что ты тут делаешь? – спросила я. Необходимо было отвлечься от грязных мыслишек, рисующих мне Эдгара Тибо… без рубашки. Щеки обожгло тепло – я покраснела. Однако невозмутимо продолжила: – Ты никуда не уезжал на Рождество?
– Родители поехали кататься на лыжах в Колорадо без меня. Я их довел.
– Оу. Мне жаль.
– Да нет, я спецом их достал. Неделя без их буржуазного лицемерия все равно что неделя в раю.
Он вообще говорил? Я ничего не слышала, не в силах оторвать глаз от его лица. Как можно стать таким красивым всего за несколько лет?
– Мне кажется, на тебе девчачий берет, – заметила я.
– Правда? Круто. – Эдгар довольно склонил голову набок. – Обожаю девчонок. И их головные уборы. – Он потянулся к моей шапке: – Можно?
Похоже, за эти годы он эволюционировал, раз ему хватило приличия спросить, можно ли взять мою шапку. Тот Эдгар, которого я помню со школьных дней, просто сорвал бы ее с моей головы и швырнул поиграть собакам.
Я наклонила голову, чтобы ему было удобней. Эдгар надел на меня свой берет, а мою шапку нахлобучил на свою голову.
Его берет был очень теплым и… запретным. Приятное чувство.
– Хочешь пойти со мной сегодня на вечеринку? – спросил Эдгар.
– Меня дедушка не пустит.
– Ну так идешь?
Конечно!
Очевидно же, что Лили давно уже пора пуститься в любовные приключения, чтобы в будущем иметь полное право давать любовные советы.
Может, я и пришла в парк с мыслями о Буке, но сейчас передо мной сидел настоящий, живой Эдгар Тибо.
Торговец с жесткой хваткой знает, когда нужно идти на компромисс.
Вот вам пример.
Да, я потребую от родителей щенка, если меня силком потащат на Фиджи.
Но соглашусь и на кролика.
Глава 11Дэш
И вот я снова в «Стрэнде».
Вчера мы недолго пробыли у Прии: вечеринки у нее всегда заканчиваются до «часа Золушки», и вчерашний день – не исключение. Большую часть вечера я провел с Софией, но стоило нам покинуть спальню и начать разговаривать с остальными, как мы перестали обращаться напрямую друг к другу. Джонни с Дэвом отчалили к своему другу Мэттью на поэтический слэм, а Тибо так на вечеринку и не пришел. Я бы, может, задержался, чтобы снова остаться наедине с Софией, но Бумер обпился газировкой и грозил пробить головой потолок. Так как София собиралась пробыть в Нью-Йорке до Нового года, я предложил ей встретиться снова, и она ответила: «Да, это было бы неплохо». На этом мы и расстались.
В одиннадцать утра я уже был в книжном и изо всех сил сопротивлялся непреодолимому зову стеллажей, чтобы найти и, если потребуется, допросить Марка. Расхаживал я по магазину с женским сапогом под мышкой, словно участник траурной процессии, несущий пожитки растаявшей Злой Ведьмы Зелины.
За информационной стойкой сидел светловолосый и тощий парень в очках и твидовом костюме. Другими словами, не тот, кого я ищу.
– Привет, – поздоровался я. – Марк здесь?
Парень мазнул по мне взглядом, еле оторвав его от лежавшего на коленях романа Жозе Сарамаго.
– О, так это ты – сталкер?
– Мне нужно задать ему всего один вопрос. Вряд ли это делает меня сталкером.
Теперь парень обратил на меня все свое внимание.
– Это зависит от вопроса. Уверен, у сталкеров тоже есть вопросы.
– Да, – согласился я, – но они в основном крутятся вокруг одного: «Почему ты меня не любишь?» и «Почему мне нельзя умереть подле тебя?» У меня вопрос другого рода: «Что ты можешь рассказать мне об этом сапоге?»
– С этим я, наверное, не смогу тебе помочь.
– Это информационная стойка. Разве в твои обязанности не входит давать информацию?
– Ладно, – вздохнул парень. – Он расставляет книги на полках. А теперь дай мне дочитать главу.
Я скупо поблагодарил его.
«Стрэнд» гордо величает себя домом книг в восемнадцать миль. Понятия не имею, как они это сосчитали. Восемнадцать миль выйдет, если поставить все полки друг на дружку? Или уложить их рядком, проложив ими своеобразный мост между Манхэттеном и, скажем, Шорт Хилсом в Нью-Джерси? Это полки с книгами протянутся на восемнадцать миль? Никому не известно.
Вне зависимости от непонятных измерений один факт неоспорим: в «Стрэнде» полным-полно проходов. Из-за чего мне пришлось заныривать и выныривать из десятков пятачков и петлять по узким местам, огибая недовольных и ворчливых посетителей, лестницы и хаотично построенные книжные пирамиды. Марка я нашел в отделе военной истории. Он сутулился, держа в руках внушительный том иллюстрированной истории Гражданской войны, но в остальном ни видом, ни поведением не отличался от того парня, которого я уже встречал.
– Марк! – радостно возопил я, словно мы с ним члены одного обеденного клуба и тут вдруг встретились в борделе.
Он бросил на меня взгляд и отвернулся к полке.
– Весело провел праздник? – продолжал я. – Сделал Рождество голубым?