унылой (1. Наводящий тоску; грустный, мрачный).
Разочарование, да и только.
Я обожаю слово «причудливый», хоть наша связь с Букой и разрушена из-за неоправданных ожиданий. (Ожиданий Дэша!) Интересно, когда оно было придумано? Так и вижу, как в старой доброй Англии какая-нибудь миссис Мэри Поппенкок из Темзберишир возвращается в хижину с соломенной крышей и говорит своему муженьку: «Дорогой супруг, как было бы чудесно, если бы наша крыша не протекала во время дождей!» А сэр Брюс Поппенкок отвечает ей: «Дражайшая супруга, ваши идеи сегодня так причудливы». На что миссис П. отзывается: «О, мой драгоценный мистер П., вы придумали новое слово! Какой сейчас год? По-моему, 1627! Давайте-ка этот год – по-моему, 1627 – вырежем на камне, чтобы никто не позабыл это знаменательное событие. Причудливый! Боже мой, да вы – гений! Я так рада, что отец заставил меня выйти за вас замуж и позволил вам осеменять меня каждый год!»
Я поставила словарь на полку, рядом с книгой «Современные поэты». Миссис Бэзил без ума от справочной литературы.
Бабушка вернулась с серебристым подносом в руках. Сразу запахло крепким кофе.
– Чему ты научилась, Лили? – спросила миссис Бэзил, наливая мне кофе в чашку.
– Несколько глотков спиртного могут привести к катастрофическим последствиям.
– Совершенно верно. Но что еще важнее?
– Не смешивать спиртное. Если сделал пару глотков мятного шнапса, то и пей только мятный шнапс.
– Благодарю.
Между родителями и бабушками с дедушками есть маленькая разница, которую я очень ценю. Последние реагируют на серьезные ситуации разумно, прагматично, с невозмутимым спокойствием, без совершенно ненужной истерии, в которую впадают первые.
– Что ты сказала дедушке? – спросила я.
– Что ты вчера пришла ко мне поужинать, а я попросила тебя остаться на ночь, чтобы утром ты очистила мне подъездную дорожку от снега. И ничуть не солгала, хотя ты и проспала ужин.
– От снега? – Я отодвинула на окне тяжелую парчовую драпировку и посмотрела на улицу.
СНЕГ!!!
Совсем забыла, что вчера вечером обещали снег. И, черт, проспала снегопад, напившись и разрушив свои и чужие надежды. Сама во всем виновата.
Грамерси укутал снег – дюйма в два, не больше, но этого было достаточно, чтобы слепить снеговика. Пушистый и сверкающий снежный ковер покрыл собой улицы, тротуары и машины. Он еще не был тронут, но вскоре утратит свое великолепие: его затопчут люди, пометят собаки, запятнают автомобильные выхлопы.
В моем перегруженном мозгу родилась идея.
– Можно я на заднем дворе слеплю снеговика? – спросила я миссис Бэзил.
– Можно. После того как очистишь мне дорожку перед крыльцом. Вовремя к тебе вернулся второй сапог, да?
Я села напротив бабушки и отпила кофе.
– А оладьи к этому кофе не полагаются?
– Я не знала, захочешь ли ты есть.
– Очень хочу! Голодна как волк!
– Я думала, наутро у тебя будет болеть голова.
– Она и болит! Но мне это не помешает. – Виски ломило, голова гудела. Оладьи с кленовым сиропом наверняка уймут боль и голод. Ужин я пропустила, так что сейчас наемся до отвала.
Несмотря на головную боль и голодный желудок, я чувствовала легкое удовлетворение.
Я сделала это. Взглянула в лицо опасности.
Пусть это и обернулось грандиозной катастрофой, но все же… я приобрела опыт.
Здорово!
– Дэш, – мурлыкала я над горкой оладий. – Дэш, Дэш, Дэш.
Мне хотелось впитать в себя это имя, как оладьи впитывали сироп и масло. Я почти не помнила, как он выглядит. Его образ в моей памяти был размытым, нечетким, окутанным золотистым туманом. Помнилось только, что Дэш высокий, волосы у него аккуратно причесаны, носит он обычные джинсы и винтажный бушлат и приятно пахнет.
А еще у него пронзительно синие глаза и длинные черные ресницы, почти как у девушки.
– Дэш – сокращение от Дэшил. – Миссис Бэзил протянула мне стакан сока.
– Все может быть, – ответила я.
– Это совершенно точно.
– Похоже, настоящей любви между нами не будет, – осознала я.
– Настоящей любви? Эта чепуховина придумана Голливудом.
– Ха-ха. Ты сказала: «чепуховина».
– Пустяковина, – добавила она.
– Фиговина, – предложила я.
– Достаточно, Лили.
Я вздохнула.
– Наверное, я испортила наши с ним отношения?
– Думаю, будет сложно преодолеть то неприятное первое впечатление, которое ты на него произвела. Но если кто и заслуживает второй шанс, так это ты.
– Но как мне добиться от него второго шанса?
– Что-нибудь придумаешь. Я в тебя верю.
– Тебе он понравился, – поддразнила я бабушку.
– Я нахожу юного Дэшила достойным образцом среди нынешних подростков. Хоть его дотошность не столь дивна, как ему кажется, но он не лишен очарования. Чересчур скор на язык, но… это простительно, и, осмелюсь сказать, неподражаемо.
Вообще не поняла, о чем это она.
– Значит, он достоин второго шанса?
– Тут, моя дорогая, более уместен вопрос: достойна ли его ты?
Верно сказано.
Дэш, как и степлер в «Братве», оказался настоящим героем. Он не только принес мне второй сапог, когда еще чуть-чуть, и я бы отморозила себе пальцы, но и обул меня, когда я отключилась, а потом еще отвез домой.
А что сделала я? Помимо того, что разрушила его надежды?
Надеюсь, хоть извинилась.
Я отправила сообщение мерзавцу, убившему мою мышку, Эдгару Тибо:
«Как мне найти Дэша?»
«Будешь сталкерить?» – спросил он.
«Возможно».
«Класс. Его мама живет на углу Восточной девятой и Юниверсити-плейс».
«А номер дома?»
«Приличные сталкеры подобные вопросы не задают».
Меня подмывало спросить Эдгара, целовались ли мы вчера вечером.
Я облизнула пересохшие губы. Они казались нетронутыми. Ну, не считая оладий с сиропом.
«Не хочешь сегодня потусить?» – пришло сообщение от Эдгара.
Мне вспомнилось, как он клеился к Эрин, пока Дэш помогал окосевшей мне выйти из клуба.
«1. Нет. Я больше не играю. 2. Особенно – с тобой. Всего наилучшего. Лили».
Под сапогами скрипел снег, когда я днем возвращалась домой, собираясь по пути пройтись по Восточной девятой улице. Большой крюк делать не придется, к тому же я получала удовольствие от зимней прогулки. Я люблю снег по той же причине, по которой люблю Рождество. И то, и другое объединяет людей, и время словно останавливается. По улицам лениво прогуливаются влюбленные парочки, детишки тащат за собой санки, собаки гоняются за снежками. Никто никуда не торопится, все наслаждаются прекрасным днем и друг другом.
По углам Восточной девятой и Юниверсити-плейс стояло четыре многоэтажных дома. Подойдя к первому, я обратилась к консьержу:
– Здесь живет Дэш?
– А что? Кто этим интересуется?
– Я этим интересуюсь.
– Не знаю тут никого по имени Дэш.
– Тогда зачем вы спросили, кто им интересуется?
– А почему ты интересуешься им, если даже не знаешь, где он живет?
Я достала из сумки пакетик с лебкухенским печеньем и протянула консьержу:
– Угощайтесь. Счастливого двадцать восьмого декабря!
Потом пересекла квартал, чтобы подойти к следующему зданию. У этого дома консьержа не было, но в вестибюле за столом сидел мужчина, а за его спиной по коридору шли пожилые люди.
– Здравствуйте! – поздоровалась я с мужчиной. – Не подскажете, здесь живет Дэш?
– Восьмидесятилетний пенсионер, певший в кабаре?
– Точно нет.
– Тогда, малая, тут нет Дэша. Это дом престарелых.
– А слепые тут есть?
– А что?
Я протянула ему свою визитку.
– Хотела бы почитать им. Мне это нужно для заявления в университет. Плюс я люблю старичков.
– Ты очень великодушна. Возможно, твоя помощь пригодится. – Он опустил взгляд на мою визитку. – Приятно познакомиться, Лили Выгульщица Собак.
– Мне тоже.
Я пересекла улицу. Возле третьего здания консьерж очищал дорожки от снега.
– Привет! Вам помочь?
– Нет. – Консьерж с подозрением оглядел меня. – Таковы правила. Никакой помощи.
Я дала консьержу подарочную карту «Старбакса», подаренную мне на Рождество клиентом, у которого я выгуливаю собаку.
– Угоститесь в перерыв кофейком, сэр.
– Спасибо! Что нужно?
– Здесь живет Дэш?
– Дэш. А фамилия какая?
– Не знаю. Это подросток, высокий, с потрясающе синими глазами. Ходит в бушлате. Тут рядом «Стрэнд», возможно, он приносит оттуда фирменные пакеты.
– Не припоминаю такого.
– Он выглядит… букой.
– О, так ты об этом пареньке. Знаю его. Живет там, – указал он на четвертое угловое здание.
Я направилась туда.
– Здравствуйте, – сказала консьержу, читающему еженедельник «Нью-Йоркер». – Дэш здесь живет?
Он оторвал взгляд от журнала:
– Из шестнадцатой квартиры? С мамой мозгоправом?
– Да. – Почему бы и нет?
Консьерж убрал журнал в ящик.
– Он ушел с час назад. Ему что-нибудь пере- дать?
Я достала из сумки сверток.
– Отдадите ему?
– Конечно.
– Спасибо.
Затем я вручила ему свою визитку. Он бросил на нее короткий взгляд.
– Животные в этом здании запрещены.
– Прискорбно.
Неудивительно, что Дэш такой бука.
В свертке, оставленном мной Дэшу, лежала подарочная коробка английского чая и записная книжка.
«Дорогой Дэш,
Знакомство с тобой посредством этой записной книжки очень много для меня значит. Особенно потому, что это произошло на Рождество.
Но я знаю, что сама разрушила все волшебство.
Мне очень жаль.
Я сожалею не о том, что была пьяной дурындой, когда ты меня нашел. Нет, об этом я, конечно, тоже жалею, но больше всего я сожалею о том, что из-за моей глупости мы утратили нечто важное: ожидавшие нас впереди большие возможности. Я не ждала от тебя влюбленности с первого взгляда, но мне бы хотелось думать, что, если бы мы встретились при других обстоятельствах, у нас бы все сложилось очень даже хорошо.