– Нас ждут младенцы, которых нужно поймать? – пошутил я.
– И слова, которые нужно отыскать, – лукаво отозвалась она. Но больше ничего не сказала.
Я приготовился к сюрпризу.
Глава 20Лили
Вот представьте себе:
У вас нет такого потрясающего друга, как Бумер, который может достать ключ от кулинарной студии.
А вы более чем готовы с наслаждением накинуться на сокровища, сокрытые за дверью, открываемой этим самым ключом.
Хрум! Ам! Ням!
В обмен же на эту привилегию вы можете позвонить бабушке с прозвищем миссис Бэзил и горячо попросить ее раздобыть у кузена Марка ключ от совершенно другого королевства.
Как вы поступите?
Ответ очевиден:
Достанете этот ключ.
– Грязный приемчик, Лили, – проворчал Марк, стоя у входа в «Стрэнд». – В следующий раз обращайся ко мне лично.
– Ты бы мне отказал.
– Так и есть. Представляю, кем ты меня выставила перед бабушкой Идой. – Марк смерил взглядом беднягу Дэша, затем предостерегающе указал на него пальцем: – Ты! Чтобы без глупостей тут!
– Какие глупости я мог, по-твоему, задумать, если понятия не имею, зачем мы сюда пришли, – ответил Дэш.
– Книжный извращенец, – фыркнул Марк.
– Благодарю, сэр! – просиял Дэш.
Марк повернул ключ в замочной скважине входной двери, открыв для нас магазин. Было одиннадцать часов. По Бродвею потоком шли гуляки, с Юнион-сквер в двух кварталах от нас доносился праздничный шум.
Тихий книжный – место нашего назначения – закрылся несколькими часами раньше.
И открылся в новогоднюю ночь для нас и только для нас одних.
Здорово иметь везде своих людей.
Или здорово знать людей, которые могут позвонить кое-каким кузенам, напомнить им, кто оплатил их обучение в университете, и попросить о малюсенькой услуге для Медвежонка Лили.
Мы с Дэшем вошли в «Стрэнд», а Марк запер за нами дверь.
– За то, что я впустил вас в магазин, начальство потребовало от вас двоих участие в рекламных снимках: в футболках «Стрэнда», с фирменными пакетами в руках. Хотим извлечь выгоду из вашей славы, прежде чем таблоиды забудут о вас.
– Нет, – мгновенно отреагировали мы с Дэшем.
Марк закатил глаза.
– Ну и дети пошли. Все им нужно задаром.
Он подождал, когда мы передумаем.
Подождал еще чуть-чуть. И, не дождавшись, махнул на нас рукой.
– Лили, когда будешь уходить, закрой магазин, – сказал он мне, потом повернулся к Дэшу: – Только пальцем тронь нашу драгоценную малышку и…
– Перестань сдувать с меня пылинки! – прорвалась наружу Визгля.
Упс.
– Все будет хорошо, Марк, – уже тише добавила я. – Спасибо. Пожалуйста, иди. Счастливого Нового года!
– Не передумаете насчет рекламных снимков?
– Нет, – снова хором ответили мы с Дэшем.
– Похитители детей, – буркнул Марк.
– Ты завтра придешь к нам на праздничный ужин? – спросила я его. – Утром возвращаются мама с папой.
– Приду. – Он наклонился поцеловать меня в щеку. – Люблю тебя, малышка.
– И я тебя. – Я чмокнула его в ответ. – Осторожней, а то станешь таким, как дедуля.
– В таком случае, мне повезет, – отозвался он.
Марк отпер входную дверь и вышел в новогоднюю ночь.
Мы с Дэшем остались внутри, глядя друг другу в глаза.
Совершенно одни на священной книжной земле, в преддверии большого праздника.
– Что теперь? – улыбнулся Дэш. – Еще один танец?
В метро, по дороге от кулинарной студии до «Юнион-сквер» и «Стрэнд», в нашем вагоне играли мексиканские мариачи. Целая группа из пяти человек. Красивый усатый певец в сомбреро пел красивую песню о любви. Наверное, о любви – он пел на испанском, поэтому я не уверена (нужно учить испанский!). Две сидящие поблизости парочки под эту песню начали целоваться. Хочется думать, из-за романтичных слов песни, а не из-за того, что они не хотели платить dinero[37] музыкантам, идущим по вагону с шляпой для пожертвований.
Дэш бросил в шляпу доллар.
Я рискнула и подняла ставку:
– Cinco[38] долларов, если разделишь со мной танец.
Он пригласил меня на свидание в новогоднюю ночь. Меньшее, что я могу сделать, – пригласить его на танец. В конце концов, кому-то нужно сделать следующий шаг.
– Здесь? – ужаснулся Дэш.
– Здесь! Рискнешь?
Он покачал головой. Его щеки залил яркий румянец.
Сидящий в углу бродяга крикнул:
– Да потанцуй уже с девушкой, дурень!
Дэш взглянул на меня. Пожал плечами.
– Что ж, плати, дамочка.
Я бросила в шляпу музыкантов пятидолларовую банкноту. Группа заиграла с удвоенной энергией. В воздухе остро чувствовалось всеобщее ожидание.
– Это похитительница детей? – тихо произнес кто-то.
– Спасительница! – тут же встал на мою защиту Дэш и протянул мне руки.
Не думала, что он примет мой вызов.
– Я ужасно танцую, – шепнула я ему на ухо.
– Я тоже, – шепнул он мне в ответ.
– Танцуйте же уже! – не выдержал бродяга.
Пассажиры в вагоне начали аплодировать, побуждая нас к действию. Группа играла громче и яростней.
Поезд остановился на станции «Четырнадцатая улица Юнион-сквер».
Двери открылись.
Я положила ладони на плечи Дэша. Он обнял меня за талию.
Во время остановки мы станцевали польку.
Двери закрылись.
Мы выпустили друг друга из рук.
Мы стояли у двери в особое складское помещение на цокольном этаже «Стрэнда».
– Попробуешь угадать, что там? – спросила я Дэша.
– Думаю, я уже догадался. Новая стопка красных записных книжек, которую ты хочешь заполнить цитатами из произведений, скажем, Николаса Спаркса.
– Кого? – Прошу, только не надо разговоров о томных поэтах. Я ничегошеньки о них не знаю.
– Ты не знаешь, кто такой Николас Спаркс?
Я покачала головой.
– Тогда лучше и не узнавай.
Я сняла с крючка у двери ключ от склада.
– Закрой глаза, – попросила Дэша.
Можно было обойтись и без этого. В помещении было холодно, темно и страшновато, но очень приятно пахло книгами. Однако мне хотелось эффекта неожиданности. А еще – незаметно вытряхнуть из лифчика рисовые хлопья.
Дэш прикрыл веки.
Я провернула ключ и распахнула дверь.
– Пока не открывай.
Избавившись от застрявших в лифчике хлопьев с зефиром, я достала из сумочки свечку и зажгла ее.
В холодной затхлой комнате заплясал огонек.
Я взяла Дэша за руку и повела за собой.
По пути сняла очки, чтобы выглядеть, ну не знаю… сексуальнее?
Позади закрылась дверь.
– Можешь открыть глаза, – сказала я и поспешила предупредить: – Это не подарок. Книги нельзя выносить, но их можно навещать.
Дэш послушался.
Он не заметил мой новый облик без очков (или это я сослепу не разглядела его реакцию).
– Не может быть! – закричал Дэш. Даже при столь тусклом освещении ему не было нужды объяснять, что за стопки книг лежат у бетонной стены. Он сразу бросился к ним. – Полное собрание Большого оксфордского словаря! Ничего себе! Боже мой! Ничего себе! – блаженно повторял он, потеряв голову от счастья. Так Гомер Симпсон пускал слюни по пончикам: «Ммм…. пончики».
Счастливого Нового года, Дэш!
Прошу прощения за очевидное заявление от влюбленной девушки, но Дэш такой… привлекательный. И дело не в фетровой шляпе и не в синей рубашке, оттеняющей его темно-синие глаза, а в общем строении лица: красивом, нежном и юном, с выражением мудрым и добрым.
Мне хотелось казаться спокойной и равнодушной, словно подобное со мной случается постоянно, но не получилось.
– Тебе нравится? Нравится? – спрашивала я, и, наверное, глаза у меня горели, как у ребенка, пробующего самый вкусный в мире кекс.
– Нравится? Да я в экстазе, черт возьми! – Дэш взмахнул шляпой в знак признательности.
Ой. Чертыхания ему не к лицу.
Я пропустила последние слова мимо ушей.
Мы уселись на полу и взяли один из томов.
– Мне нравится этимология слов, – призналась я Дэшу. – Люблю представлять, каким образом возникло то или иное слово.
Из моей сумочки выглядывала записная книжка. Дэш вытащил ее, выбрал какое-то слово на «К» и записал его в нашу книжку.
– Как насчет него? – спросил он.
Дэш записал слово «Кутеж». Я взяла словарь с его коленей и прочитала про это слово:
– Хмм… Кутеж – шумная, разгульная попойка. Существительное. Произошло от глагола «кутить».
Я написала рядом со словом «кутеж»:
«Выплесни эти помои, девица. Это же Новый год! Мы будем кутить!»
Дэш рассмеялся, прочитав мою запись.
– Твоя очередь выбирать слово.
Я открыла другой том и, выбрав слово наугад, записала «надпестичный». И только после этого прочитала, что оно значит: цветок с нижней завязью. Части околоцветника и тычинки прикрепляются при нижней завязи к краю цветоложа над завязью. Такая завязь у яблони, огурца, колокольчика.
Надо же было выбрать такое двусмысленное слово.
Дэш подумает, что я пошлая.
У него зазвонил телефон.
Мне кажется, мы оба вздохнули с облегчением.
– Привет, пап, – ответил Дэш на звонок. На секунду его плечи поникли, тон стал ровным и… терпеливым. Очень странным тоном говорил Дэш с отцом. – О, встречаю Новый год как обычно. Вино и женщины. – Пауза. – Нет, я не хочу говорить с твоим адвокатом. – Пауза. – Да, я помню, что завтра вечером ты возвращаешься домой. – Пауза. – Здорово. Большего всего на свете люблю душещипательные отцовско-сыновьи разговоры о моей жизни.
Такое ощущение, что на плечи Дэша легла невыносимая тяжесть, и меня это сокрушало. Не знаю, откуда взялась во мне смелость, но я осторожно пододвинула свой палец к его – для утешения. И, словно притянутый магнитом, его палец переплелся с моим.