Ну, разумеется, при Сталине было хуже, чем при тех, кто был позднее. Щелок, куда можно забиться, поменьше, груз над головой побольше. И давило в пыль. Лагерную. В кровавую юшку и костную муку. Параллельно шла индустриализация, выигрывалась непомерной ценой война с Третьим рейхом, недоуничтоженная и показательно обласканная, кто остался в строю, Академия наук в дикой запарке выдавала на-гора одно открытие за другим, атомный проект закладывал основы всего ядерного и космического… Время было такое. Хотя вообще-то система отношений власти и народа какой была, такой осталась. С царских времен до сегодняшнего дня. От Российской империи, построенной методом ломки через колено на большой крови Петром Алексеевичем, через империю Советскую Иосифа Виссарионовича до империи третьей – нынешней. Создателем которой является Владимир Владимирович. С короткими периодами бардака в 20-е и 90-е, когда начальство стирало ластиком подчистую верхние эшелоны старых элит, заменяя их собой. Народ имел при этом редкие возможности стремительного карьерного роста, массового подыхания с голоду или грабежа награбленного. Инженерам и ученым было тогда очень плохо, а гуманитариям-мечтателям хорошо. Не в смысле куска хлеба, а в смысле свободы творчества.
Однако, несмотря на советскую командно-административную систему, страна породила не только многочисленных диссидентов, самым известным из которых был академик Сахаров, но и многое множество ярких личностей, умудрявшихся быть нормальными людьми в самых ненормальных условиях. Притом что немалая часть из них эту систему пережила. По крайней мере Жванецкий, Городницкий и Данелия относились именно к этой категории. Ну, понятно, что кому-то из них под девяносто, а которые из самых молодых, тем около семидесяти. И нынешней, второй по счету за сто лет, административно-командной системе давить их было просто не с руки. Некогда. Она деньги зарабатывает, продолжая распил и передел нефтегазовых доходов, расхватывание остатков советского имущества и отбор у частного бизнеса, который не обзавелся нужными связями, всего того, что он успел наработать, пока система после распада СССР лежала в полупараличе. Однако они были и есть – хотя никому не известно, надолго ли это. Поскольку со дна общественной кастрюли всплыла малообразованная, но активная накипь, мечтающая о возрождении идеологии во главе с собой, и на культуру поставлены персонажи из паноптикума, которых нормальные и независимые от их влияния страшно раздражают.
Взаимное недоброжелательство тут неизбежно, с той характерной особенностью, что цензоры и ревнители морали при деньгах и инструментах давления, а их оппоненты при моральном авторитете и таланте. Каковые в этом преферансе козырями не являются, а скорее являются тянущими на дно свинцовыми грузилами. Поскольку не способствуют ни карьере, ни процветанию, ни приближению к власти – держателю и подателю материальных благ. Умному и порядочному человеку вообще свойственен повышенный скептицизм по поводу властей предержащих. Марк Твен это, Мартин Лютер Кинг или академик Лихачев, совершенно неважно. К власти рвутся, ее достигают и ею пользуются, как правило, те, кого к ней подпускать нельзя на пушечный выстрел. Число криминальных связей в верхах запредельно. И совершенно неважно, идет ли речь о бостонских или чикагских бутлегерах, казанских гопниках или питерских рэкетирах. Ну и обычное: коррупция, кумовство, развал всего, что не приносит личного персонального дохода министрам, мэрам, губернаторам и их ближайшему окружению, вранье, ханжество и прочие столь же приятные особенности. Не то чтобы это было везде, всегда и не существовало исключений из этого правила. Бывают и они. Причем самые разные.
То случайно наверх всплывет кто-то не только умный, но и честный. Бывает. То у первого лица какие-то сантименты по чьему-то адресу. И в отношении всего того, чем этот кто-то, возможно даже и не один, занят, действуют другие правила игры. Но в целом… И ведь что не так существенно для конкретно прессуемого индивидуума, но важно для общего понимания, не конкретный президент, премьер, генералиссимус, диктатор или лидер революции плох. Хотя и это бывает. Закон такой. Флотации дерьма. Которое неизменно всплывает, плавает по самому верху и топит все, что им не является. Не выживают в стандартной политической системе принципиальные, ответственные, профессиональные и порядочные. Нет у них там ни одного шанса. Поскольку, если кролик соревнуется с голодной крысой, уже ясно, кто кем пообедает. А если с серым волком? Ты ему об историческом наследии и пользе образования, сохранении всего, что построено и создано, умеренности верхов и ответственности их перед народом, а он голодный. И его задача – не медицина, образование, промышленность, наука, сельское хозяйство и культура, а чтоб ему на все хватило. Ну и, конечно, если что останется, чтобы хватило окружению. Прихлебаям и шестеркам, лакеям и холопам. А также электорату. Его личному. Но это уже по мелочи, из обрезков и огрызков.
Но это только задача номер один. А есть еще номер два и номер три. Вторая – чтоб не скинули. Отчего в большинстве стран, в том числе и в самых что ни на есть демократических, верховные держатся за власть мертвой хваткой. Притом что демократия – слово модное, ее все строят и перестраивают, за исключением некоторого небольшого количества авторитарных режимов Персидского залива. А у всех прочих диктаторов – в Африке и Азии, на просторах бывшего СССР и в Латинской Америке – она есть. Парламенты, политические партии (не везде, но в подавляющем большинстве стран), избирательный процесс… Вот, к примеру, избирательный процесс идет в большой по площади и запасам природного газа, но не слишком заметной со всех остальных точек зрения стране – Туркменистане. В итоге народ тамошний в очередной раз избирает главным своего Аркадага-Защитника. Не дай Б-г никому демократии такого типа. Но ведь избирают. Попробуй его не избрать! Не случайно политзаключенные там не просто сидят, вне зависимости от того, с какими паспортами: местными, российскими или какими-то еще. Но главное требование к властям правозащитников, чтоб те показали их живыми. И международные правозащитные кампании так и называются. Да и у соседей этой газовой империи дела с вольностями ненамного лучше.
Понять можно. Сегодня ты Аркадаг. Или президент Турции: еще вчера он был всего лишь премьер-министром, которого ограничивали и парламент, и армия, и конституция была не его – против исламистов, а теперь он царь горы. Оппозицию задавил, партнеров объявил врагами нации, армию репрессирует без какого-либо внятного с ее стороны сопротивления и в чрезвычайно стесненных обстоятельствах, сохраняя гордый и непреклонный вид, успевает «переобуться» на ходу, меняя риторику в отношении соседей, как примадонна грим. Да ладно Восток. А вот вам цивилизованная Европа и оплот ее мощи – экономической и прочей: ФРГ. То есть тот Четвертый рейх, которым эта страна при канцлере Меркель стала. Демократия? А как же. И вот в рамках этой самой демократии попробуйте эту даму, малоприятную во всех отношениях, сдвинуть с поста. Ага. Два раза – туда и обратно. Как сидела, так и сидит. Все, что могла, провалила. Ввязалась в новую «холодную войну» – зачем, никто не объяснит. Из-за Обамы, что ли? Так уже нет его и даже Трампа нет, а Меркель все еще играет в поддержку украинского режима, который не без оснований в Москве полагают нацистско-бандеровским. Держится за режим санкций, как утопающий за соломинку. Превратила Германию в проходной двор для всех, кто жаждет ее пособий, не собираясь ни работать, ни ассимилироваться, – и ничего.
То есть Европа, европейские ценности и знаменитый немецкий орднунг ничего не значат, если речь идет о власти. В том числе в рамках самой что ни на есть демократической… Но не будем повторяться. Тут главное, чтобы пресса была под контролем. И электронные СМИ. Чтобы полиция была готова задерживать неполиткорректных протестующих против засилья не пойми кого, а не тех, кого в страну пустила г-жа канцлер, вне зависимости от того, что они творят – в том числе с коренными жителями. Насилуют, грабят, убивают – ладно. Главное, чтобы все это запредельное безобразие никто не тормозил. И для политического Берлина что самое опасное – согласно официальным декларациям? Чтобы никто мигрантов не остановил и не попытался развернуть их волну вспять. Ни Греция. Ни Венгрия. Ни Италия. Ни прочие, не понимающие своего счастья европейцы. Ну, сносит их страны волна мигрантов и снесет, как цунами карточный домик. Так ведь ценности-то останутся! И канцлер Меркель останется – ее, судя по всему, никто не выбьет с прочно занимаемого ею места. И тут один вопрос: она его будет занимать, пока не обрушит Европу, и в первую очередь Германию, окончательно, или после нее что-то на месте бывшего Евросоюза еще останется? Не случайно английский корабль отваливает из обреченного общеевропейского порта, как пиратский корабль из тонущего Порт-Ройяла…
То есть живешь ли ты в Третьем мире или в мире цивилизованном и демократическом – все неладно под звездами. Причем вопрос «кому отдать власть» в системах авторитарных стоит во весь рост. Детям? А как они ее удержат? Соправителю помоложе – и править рядом с ним? А если он не справится? Соправитель нужен слабый и зависимый, чтоб по-настоящему к власти не стремился, а стремился только к статусу. А ты стареешь, и физиология берет свое. Нет вечных правителей. И вечной жизни не бывает. Отчего правитель раздражается и сносит много чего из того, что сам же и построил – в молодости. Не случайно деятельный и умный Иван Грозный к концу жизни превратился в жуткого диктатора и самодура и довел страну до Смутного времени. Да и Петр… Случайно, что ли, все книги и фильмы – про юность Петра. На худой конец, про молодость. А про его старость? Когда выродилась его бюрократическая камарилья? Как она грызлась над его телом! Как топили друг друга в придворных интригах приближенные! Как до конца столетия гвардейцы ставили, свергали и убивали монархов! Из пытавшихся последними были декабристы, и после них до самой Октябрьской революции власть передавалась с приличествующей европейской державе последовательностью. Хотя на Николае Втором эта система сломалась. Роль личности в истории…