«Питерские» в начале 2000-х, получив прямиком из рук престарелого президента Ельцина под самый миллениум ярлык на «великое княжение», пытались освоиться в чужой для них Москве. Боролись с сепаратистами в национальных республиках (некоторых из них пытаясь не без успеха использовать) и с олигархическими группами, в руках которых были сосредоточены ресурсы много бо́льшие, чем те, которыми владело правительство. Особенно боролись с теми из олигархов, которые себя полагали неприкосновенными. Что не могло окончиться для них хорошо ни в какой системе: Рокфеллера в капиталистической Америке в свое время «унасекомили» безо всякого КГБ и без советской власти. Так что Гусинскому, Ходорковскому и тем более Березовскому, искренне полагавшему, что именно он после прихода Путина на президентство стал хозяином страны, надеяться было совершенно не на что. И почему эти образованные, информированные сверх всякой меры и очень и очень неглупые люди не осознали ситуацию и не вписались в систему, выстраивавшуюся на новых, вполне приемлемых для них правилах игры, Б-г весть.
Как говорит старая мудрость, «когда Г-дь хочет наказать человека, он лишает его разума». В оправдание их слепоте заметим, что на Украине вариант олигархов-премьеров и олигархов-президентов был реализован на практике – со всеми из этого вытекающими для несчастной страны последствиями. Так что шанс у них был. Правда, выяснилось, что принцип «самого богатого на трон» хорош для Венеции времен дожей, но для страны масштабов России (и Украины) не годится совершенно. Поскольку довольно быстро выясняется, что страна эта ему ни за чем другим, кроме наращивания своего состояния до неприличных размеров, ни за каким бесом не нужна. И кормить ее из своих собственных закромов он не намерен – не для того за власть боролся. Так что подминает олигарх на царстве под себя все, что ему может пригодиться, а из прочего интересуют его челядь, охрана и для развлечения кто. Хоть девушки облегченного поведения, хоть из деятелей культуры кто. Прочие, в числе которых поневоле оказывается большинство населения, – лишние совершенно.
Но Г-дь с ней, Украиной. До Украины ли нам, хоть многие в России и ведут с нее свои корни? Оставим ее до поры, с ее Радой, ее президентом, всеми ее олигархами и их частными армиями. Ибо когда сэр Пол Маккартни со товарищи заиграл во время концерта на Красной площади «Back in the USSR» и вся площадь, взревев дурным голосом, вскочила на ноги и не садилась до самого конца выступления, там были все, кто мог достать приглашение: хозяева жизни, чиновники и знаменитости вперемешку. Сразу за первым проходом, в центре ряда, кажется одиннадцатого, Путин, Макаревич и Лужков сидели бок о бок. Невзирая на то, какие у кого из них об этом сохранились (или не сохранились) воспоминания – было именно так, было. Тем более что Владимир Владимирович тогда был западник вполне искренний, а народу вокруг было море – и когда он вышел из Кремля и прошел в толпу, она его от души приветствовала. Настроение было такое. Выйти к разогретому музыкой народу под «Битлов» – вещь беспроигрышная. Гениальное чувство народа у человека. Хоть толпы. Хоть всего.
Знающие Путина люди подтверждают, что в личном контакте он феноменально обаятелен. И тогда, на площади, это чувствовалось. Причем совершенно искренне – был свой в доску. То ли не выветрилась из него общероссийская детская вера 90-х в то, что мы тут уж какие есть, – чего от нас хотеть после нескольких десятилетий советской власти, но где-то есть нормальный мир, не загаженный идеологией. То ли наследие Собчака в нем взыграло с его демократической риторикой (великолепно уживавшейся в бывшем мэре Северной столицы с привычками, которые в менее политкорректном городе назвали бы казнокрадством). Или это во втором российском президенте питерский дух возрос. Дух единственного по-настоящему европейского города в гигантской азиатско-провинциальной стране: причудливо-взрывная смесь империи и вольнодумства, бесшабашного авантюризма и канцелярской бюрократии, которая во время о́но задушила имперскую Россию, как плесень душит пень, – и душит ее по сей день, уже в новом столетии.
С того времени многое изменилось. Перессорились между собой силовики и олигархи. Не сядет больше рядом Макаревич с Путиным. Да и Путин с Макаревичем не сядет. Уволен со службы мэр Лужков – правда, не Владимиром Владимировичем, с которым он умел находить общий язык, а Дмитрием Анатольевичем, с которым они не считали необходимым его искать. И умер он, увы. Да и на Красной площади Маккартни больше концертов не дает. А если бы и дал, пришла бы его слушать совсем другая элита. Куда более дисциплинированная Государственная дума – скучная донельзя, исполнительно печатающая законы один другого страньше, как, наверное, сказала бы и про парламентариев, и про эти законы Алиса из сказки Кэрролла. Прореженные до полного истончения слоя деятели культуры, поделенные на патриотов и всех прочих. Да и со всей остальной публикой произошли не меньшие перемены – совсем не к лучшему. И на площадях концерты более не приняты. По крайней мере такие и на такого рода площадях. То ли постарели все. То ли страна переросла состояние юношеской эйфории. Как Михалков – и в тот раз был, и в этот придет, потому что вечен. Но совсем выйдет другой карамболь.
Раскол наступил в стране – на фоне духоподъемного единения. Большой раздрай. Эпоха большой нелюбви – согласно тому же Макаревичу. Наступило сие с момента воссоединения с Россией Крыма, в разгар первой фазы украинского кризиса. Когда с точки зрения западного агитпропа Кремль явил «цивилизованному миру» политику, в рамках современных правил ведения дел недопустимую, и значительная часть интеллектуалов страны впала в тяжелое разочарование местом, в котором проживают, и властями предержащими, ею правящими по разумению своему, а не в соответствии с их, интеллектуалов, рекомендациями. Причем среди людей этих оказалось немало достойнейших и симпатичнейших фигур, то ли не научившихся отличать идеал от реальной жизни, то ли в какой-то момент поверивших, что от властителей дум в этом мире что-то на самом деле зависит. Да и как не поверить в это людям, которые поднимали стадионы и вели за собой демонстрации? И по первости продолжали власти вести с ними беседы. Но быстро прекратили. Потому что ты ему о государственных интересах и о безопасности границ, а он тебе про то, что нехорошо. Нет базы для дискуссии.
Патриотическая же часть российских «болтающих классов» взъярилась на либеральную до состояния потери какого бы то ни было приличия. Никто не мешал всем им изъявлять свой ура-патриотизм публично в какой угодно форме, и он властью даже приветствовался, но «охоту на ведьм» с поисками врагов нации и президента на каждом углу они затеяли явно по собственному почину. Причем, что смотрелось особенно пикантно, среди новых страстных поклонников Путина, спасителя Отечества, опоры и надежды Земли русской, особенно выделялись старый писатель, волхв и вещун, в свое время обвинявший его во всех грехах, включая организацию терактов с гексогеном в Москве, провинциальная дама-политик, в молодости в качестве члена оппозиционной партии требовавшая его импичмента, и интеллигентный, в очках, околотеатральный политолог с лицом и голосом ополоумевшего кенгуру, замеченный ранее не в великодержавии, но исключительно в телеистериках по поводу и без. Что во времена Горбачева принесло ему некоторую популярность и, по слухам, немало собственности.
Отечественная интеллигенция раскололась в полном соответствии с политологическими теориями. Почвенники ринулись облизывать власть, как эскимо, любя безоглядно, не давая ей покоя славословиями и пытаясь спровоцировать (сподвигнуть, благословить, направить – лишнее зачеркнуть) на ратные подвиги во имя восстановления империи (СССР или русского мира, в зависимости от симпатий конкретного персонажа). Особенно возбудились и забили копытами члены известного в узких кругах «Изборского клуба». Пристальное рассмотрение программы которого реалистов приводит в состояние тихой грусти, поскольку как собрание столь взрослых возрастом мужей могло состряпать столь романтические бредни, не имеющие никакого отношения к действительности, есть секрет воистину великий. Хотя все прочие из многочисленных отечественных клубов, включая «Зиновьевский» и «Столыпинский», вряд ли были ближе к истине в части пути, которым следовало бы обустроить Россию. И программы их, разные во всем, в одном полностью совпадали: не дай Б-г их было попытаться применить к реальной стране – не только к России.
Западники, не склонные к резким демаршам и не готовые ни идти на демонстрации, ни выступать с публичными обличениями власти, впали в связи с Крымом, санкциями и войной в Сирии в неизбывное уныние. Произошло это не только потому, что Европа внезапно от России отвернула светлый лик и показала ей козью морду в виде обструкции и санкций, но, главное, обрушенными оказались перспективы евроинтеграции в состав Евросоюза, которые с распада СССР были для них Граалем и путеводной звездой. Что для людей, выстроивших на этих малоосмысленных надеждах всю биографию и прикупивших впрок немало дорогой европейской недвижимости, оказалось горьким разочарованием. Кризис же отечественной экономики, устроенный к концу 2015-го и повторенный в конце 2016 года правительством РФ и ее Центробанком всему населению, перейдя в стагнацию и подбираясь к рецессии к концу 2020-го, больно ударил по способности владельцев заграничной собственности оплачивать расходы по ее содержанию и европейские налоги, дополнительно их разочаровав. Кто бы сомневался, что так и будет? Берешь деньги в кредит, обустраиваешь фамильное гнездо в экологически чистой стране, а тебя лишают шансов на отдачу процентов!
Не свинство ли это, когда страна не оценила свою элиту? Да, в общем-то, нет. Огромное число людей, не называющих себя интеллектуалами, элитой или как-то еще, повинуясь природным инстинктам, оценили ситуацию разумно и реалистично. Поскольку позволить себе шарахаться в ту или иную сторону они не могут – им еще детей поднимать. Что в условиях отношения отечественного руководства к своим обязанностям по управлению экономикой страны означает: спасение утопающих дело рук самих утопающих. А поскольку надежды на власти у них со времен СССР никакой, но и на Запад в целом и Европу в частности тоже никакой, они происходящее воспринимают именно так, как есть. То есть спокойно и без истерик – в какую угодно сторону и по какому угодно поводу. В чем автор усматривает огромный плюс для них самих и страны в целом, пытаясь по мере сил делать то же самое на собственном огороде. Поскольку не видит ни другой альтернативы, ни особой необходимости в ней. Ибо все равно будет, как будет. И не имеет никакого смысла тратить на скорбь неясно по какому поводу цветы своей селезенки. Согласно вьетнамской поговорке в переложении братьев Стругацких.