Кругленький, лысоватый, интеллигентный человек с железными мышцами и стальным характером. Вечный чемпион Государственной думы по армрестлингу. Лидер правительства, которое первый российский президент использовал, пока ему необходима была команда, на которую можно было взвалить все проблемы страны. А потом безжалостно сдал парламенту, руководствуясь жесткой логикой собственного политического выживания. Что, впрочем, так и не стало концом этой команды – до сих пор находящейся при власти и при деньгах.
От тех сумасшедших времен мало что осталось. Воспоминания о пьянящей свободе после того, как проиграл ГКЧП. О надежде – сумасшедшей надежде на то, что наконец-то будет не так криво и косо, как было. А как надо. Хотя если б спросить, как именно надо, вряд ли кто-то из той, первой ельцинской команды смог бы ответить. Это только потом выяснилось, что и сами они не понимали, куда наполовину ведут, наполовину загоняют «через не могу» страну, не зная, как ею управлять, и не понимая мира, в который ринулись как в омут с головой.
Разорили они ее и искурочили или интуитивно вытащили в ухабистую, но новую жизнь? Теперь, по прошествии не лет – десятилетий, понятно: и то, и другое. Можно было строить эту новую жизнь иначе? Справедливо и по уму? Наверняка. Желающие могли попробовать. И если их не нашлось, кто виноват? Были там глупости? Преступные ошибки? А как же. И что? Перечислять их можно сколько угодно – толку что? Каждый сделал то, что сделал. Стал тем, кем стал. Кто виноват, если не получилось, что хотелось, а вышло как всегда? Теперь никто…
Понятно, что все опять свернуло на привычную кривую колею – только без вранья насчет строительства нового мира. Да и старый никто не строит. Так, имитируют потихоньку. Кого в окуляр ни возьми – сплошные ряженые. Оскорбленные «верующие». Борцы с системой – те же Каспаров, Касьянов и Навальный. Ушибленные на всю голову прокурорши. Похожие на них бесноватой истовостью жулики с холодными глазами и эпатирующими привычками. Дочка бывшего питерского мэра, то ли придворная дама полусвета, то ли диссидент-самоучка. Черт знает что.
Начиналось все как всегда – хорошо. Три дня испуга, пару месяцев эйфории. Революция как она есть – и даже почти бескровная. Четверть века прошло, всерьез обсуждают, надо ее было поддерживать – не надо… Кто на себе вытащил победу над старой властью – нищие и разочарованные. Хорошо, если живые и еще живут в стране. А многих уже нет. Или далече, в точности как поэт писал. «Иных уж нет…», ну и так далее. И страны той нет – СССР. Уже с большой кровью – и не исключено, впереди куда бо́льшая.
Молодости жаль. Наивности. Надежд на справедливость и на человечество. Оказавшееся, при ближайшем рассмотрении, ничуть не лучшим, чем новая социалистическая общность – как называли в брежневскую эпоху советский народ. Который именно тогда получил обидное прозвище: «совок». И, как выяснилось, на самом деле существовал – некоторые недобитые новой жизнью его представители до сих пор копошатся на руинах советской власти, хотя уже совсем вышли из моды. И даже верят, что, проработав всю жизнь, получат свои пенсии.
Ничто их не берет. Ни погромы и расстрелы. Ни две мировые войны. Ни Гражданская. Ни коллективизация, индустриализация и прочие хворобы, воспеваемые сегодня ветеранами, как один ностальгирующими по временам, которых на самом деле не было. Ни террор, который в XX веке был многообразен на диво. Ни голод, эпидемии, каторжная работа за гроши. Жаль не прошедшие времена – прошли, и ладно. Жаль, что люди, отдавшие свою молодость, силы и здоровье на то, чтобы их дети и внуки жили лучше, чем они, имеют все шансы на нищету.
Все высокоумные рассуждения о том, на какую систему пенсий нужно переходить, имеют своей конечной целью очередное большое воровство, наподобие тех, которые были много раз – и много раз еще будут в истории страны. Отчего наученный горьким опытом народ верит в друзей и родных (и то далеко не всех), а государству не верит. И правильно делает. Сколько ж можно его надувать, чтобы он еще кому-то из начальства по-настоящему верил? Рейтинг в данном случае веру не заменяет. Рейтинги могут быть самые замечательные. Веры нет.
Есть в этом доля вины – не вины, но как минимум участия Гайдара как человека и лидера? Есть. Как и всех, кто был до, во время и после него. Просто так уж получилось, что автор принадлежит к поколению, которое верило именно в Гайдара. Почему – Б-г весть. Не в Чубайса. В него трудно было верить и тогда, а уж четверть века спустя и вовсе невозможно, но именно в Гайдара. Может, магия фамилии. Может, чувствовался характер. Верят зачастую иррационально, без всякой видимой причины. Вот и с Гайдаром было именно так.
Парадоксальным образом эту магию имени успешно использовала его дочка, которая при всем, что для нее пытались делать люди из бывшей команды ее отца (с которым она не жила и, по большому счету, не имела к нему особого отношения), не вписалась ни в какую из всех тех многочисленных команд, групп и группировок, на которые поделилась «элита» России. И нашла себя на Украине, в свите бывшего президента Грузии Саакашвили, на тот момент командовавшего Одессой. Что в России ее как публичную фигуру похоронило.
С другой стороны, не зря сказано, что на детях природа часто отдыхает. Наверное, ей мало было взять семейную фамилию, чтобы получить достаточную долю семейных достоинств. И тут имеет смысл сказать, что достоинства у Гайдара были куда бо́льшие, чем у его успешных и состоятельных (а иногда и сверхбогатых) соратников, некоторые из которых до сих пор при власти. По крайней мере, смелым он был. И людей мог за собой увлечь. Хотя безжалостным был не меньше. Скорее больше.
Что представляла бы собой Россия, если бы в ней не было Гайдара? Который в 1993-м без колебаний поднял московскую интеллигенцию, собрал людей у мэрии и только поэтому путч Руцкого и Хасбулатова был разгромлен. Можно до морковкина заговения кричать, что президент расстрелял законно избранный народом парламент, но это был путч. И результаты его были понятны. Или его давили в зародыше. Или в стране начиналась гражданская война. Со всеми теми результатами, которые в России может принести гражданская война.
Война, в конечном счете, все равно началась – в Чечне. Страшная. Подлая. Глупая. И продолжалась, пока с ней не удалось покончить ныне правящему Верховному, которому мало кто за это сказал спасибо. Но тогда обошлось. А если б не обошлось… Украинский майдан в полной мере иллюстрирует, что бывает, когда не обходится. Причем похоже, что рассыпаться страна могла тогда в любой момент. Она и теперь может, но вероятность намного меньше. И в этом есть некоторая доля исторической миссии Гайдара.
Автор написал последнюю строчку, и его уж перекорежило от ее официозности. Пытался найти другие слова – не нашлись. Наверное, не зря. Историческая миссия – понятие старое, как сам мир, затертое до дыр и требующее немедленно дать с размаху по голове тому, кто его употребляет всуе. Вот и автор не смог найти лучшего определения. Но похоже, что миссия эта на самом деле есть. Не у всех – насчет народа как основной движущей силы истории в свое время отцы-основатели марксизма соврали. Но у некоторых есть наверняка.
Причем не в том дело, что вышел из толпы герой, совершил героический подвиг и ушел в красивый закат. И совершить он может вовсе не подвиг, а нечто с отрицательным знаком. Или вообще непонятно с каким. Насчет конца СССР и начала новой эпохи до сих пор идут споры. То ли оно было к добру. То ли к худу. То ли хотелось одно, а получилось другое. Специально и по злому умыслу или случайно и не стоит копаться в прошлом – отдельный вопрос. Но что в меру разумения или его отсутствия Гайдар там был одной из центральных фигур, споров нет.
Речь даже и не о самом Гайдаре. Просто когда писались эти строки, вышла из печати книга Петра Авена и Альберта Коха с соответствующим названием. Коллекция их интервью с непосредственными участниками событий начала 90-х. Кто-то из этих людей ушел из власти, а кто-то в ней остался, как непотопляемый Чубайс. Кто-то автору симпатичен, кто-то нет, а кто-то вызывает смешанные чувства. Как те же авторы, из которых Кох малоприятен, а Авен хорошо знаком и, хотя не является героем его, автора, романа, никогда ему на ногу не наступал. Хотя наступал многим.
Книга у них получилась замечательная. Во-первых, она, похоже, абсолютно честна, и это удивительно. Политические мемуары вовсе не тот жанр, в котором честность, искренность и непредвзятость суждений превалируют. А книга эта именно что мемуары. Хотя и в форме интервью. До того как выйти под единой обложкой, они печатались в русскоязычном «Форбсе» и впечатление производили то же самое – убойное. Невозможно было оторваться. Читаешь – и то ли шерифа звать, то ли кольт нащупывать. Хотя и то и другое – поздно.
Как и почему едва ли не самые лукавые игроки российского политическо-финансового рынка издали по-настоящему искреннюю книгу о временах его формирования, вопрос особый. Может, такой у них особо извращенный стеб. Или им уже все равно. Или сказался их цинизм в особо крупных размерах. А может быть, все дело в личности Гайдара, которому посвящена книга. И в том, что все они были меньше и мельче его. Даже если были намного богаче. И смотрели они на него всегда снизу вверх. Но это во-первых.
Во-вторых, она интересна. Автору она особо интересна тем, что добрую половину тех, кто излагал Авену и Коху свои воспоминания на тему «Гайдар и начало 90-х», он знает сам – и это действительно те люди, которых он знает. С их достоинствами и недостатками. Без купюр – детям до шестнадцати лет книгу читать можно и даже нужно, но отрокам младшего школьного возраста ее лучше все-таки не давать. Со всеми тараканами, которые у каждого из них сидят в голове. Что потрясает, если знаешь, насколько все они закрыты и какие блоки во время интервью включают.
Наверное, все дело в том, что говорили с ними не корреспонденты, а свои. Из той же команды. Из того же социального слоя. И того же круга. Что для людей этого типа всегда важно. Поскольку чувствуют они себя комфортно только со своими. В их обществе готовы не то чтобы расслабиться – не расслабляются они никогда, но говорить чуть свободнее, чем в чужой компании. Ничего особого не скажут, но другая интонация, другие нюансы, другой подтекст – и все становится ясным, как на ладони.