Вчера, в пятницу, был я в мастерской Нерли, пейзажиста. Картины его – венецианские виды; одна, «Возвращение с уборки винограда», находится в петербургских дворцах. Нерли живет в Palazzo Pizani, в тех же покоях, в которых несчастный Леопольд Робер лишил себя жизни. Нерли женат на побочной дочери богача Муруцци, который, недовольный этим браком, по личной причине, говорит скандальная хроника, оставил все свое огромное богатство родственнице жены.
Был еще в ателье сына Скьявони: дописывает копию с Беллини – Богоматерь, апостол Петр, Захарий в красной одежде, Екатерина; а для нашего императора – прекрасную картину его композиции, портрет маленькой княжны Четвертинской. Вогель, приятель Жуковского, фотографировал портрет Лизы (Валуевой). Нерли сделал для Жуковского вид из комнаты, которую занимал он в приезд свой в Венецию с цесаревичем.
На днях был в Palazzo Pizani, славящимся картиной Паоло Веронезе «Семейство Дария у ног молодого Александра». Признаюсь, сердце и глаза мои не лежат к этим картинам, вероятно, потому, что я в них толку не знаю. Тут же группа Дедала и Икара, одно из первых произведений Кановы, а в Palazzo Treves — последние его произведения: две статуи Гектора и Аякса. Тревес де Бонфили, банкир из евреев, славится благодетельностью своей и к единоверцам, и к христианам. Тут же в кабинете его много маленьких картин новейших художников, между прочими – вид piazza в зимнее время, подсыпленной снегом.
Видел палаццо герцогини Беррийской. Много исторических достопримечательностей – старинных и современных, особенно семейных. Тут древность содержится со вкусом и с блеском новейшего времени. Только в Венеции и жить этим пережившим себя величиям и властям. Вольтер в «Кандиде» своем давно и пророчески указал им этот ночлег.
Галерея Palazzo Barbarigo куплена нашим императором. Алексей Перовский также купил здесь богатые произведения, которые после перешли к Дмитрию Бутурлину.
13 сентября
Вчера был в театре «Сан-Самуэле». Опера «Пуритане» и, между актами, балет «Жизель», которые мы сократили прогулкой и мороженым. Спектакль кончился около часа пополуночи. Едва ли слушать Рубини и смотреть на Тальони стало бы терпения, но слушать и видеть карикатуры их не по силам. Впрочем, primadonna недурна.
Праздник в церкви S. Zassaria. Вечером музыка и освещение на Riva degli Schiavoni и на боковой улице. Много народа; венецианцы веселятся тихо и чинно: сидят за столиками или расхаживают мерным шагом.
14 сентября
Опоздал к обедне в греческой церкви. Праздник Воздвижения Креста. Были в храме Santi Giovanni е Paolo. Граф говорит, что это венецианский пантеон. В одном окне живописные стекла – редкость в Венеции. Гробницы многих дожей, мавзолеи, богатая капелла del Rosario, мраморные барельефы. Рядом с храмом гражданская больница. На площадке конная статуя Бартоломео Коллеони, полководца, умершего в 1475 году.
Храм Dei Gesuiti, построенный в прошедшем столетии. Богатство и отделка мрамора изумительные, с инкрустациями. Словно занавесы и ковры, а всё мрамор – мраморный ковер у алтаря так обманчив, что примешь его за клеенку, коими постилают у нас полы.
«Мученичество святого Лаврентия» Тициана имело честь служить военной добычей французам от 1797 до 1815 года, до всеобщей ликвидации. Монумент дожа Паскуале Чиконьи, заживо воздвигнувшего себе лучший памятник построением моста Риальто. Гид сказал мне, что тут похоронен последний дож Манини, но в путеводителе я этого не нашел. Во всяком случае, этот великолепный храм был бы достойной гробницей Венецианской республики и ее последнего представителя.
Торетти, учитель Кановы, умер в нищете и просил милостыню. Канова ничего ему не завещал. Так по крайней мере сказал мне мой Брока.
Был в доме престарелых. Более 800 старцев обоего пола (женщин более, нежели мужчин) содержатся здесь на иждивении частных благотворений. Большие опрятные залы, воздух чистый. Капитал около 6 млн. австрийских лир. Жены и мужья, когда те и другие в числе призренных, имеют позволение сходиться только раз в неделю. Но нет опасности, чтобы народонаселение этого заведения размножалось вследствие таковых свиданий: бедняги, принимаемые в нем, должны быть не моложе 60 лет. Раз в месяц имеют они позволение выходить со двора. Такой странноприимный дом и в подобном размере был бы везде весьма замечателен, и в особенности в павшей Венеции.
Для павшей Венеции еще очень примечательно, что она едва ли не одна во всей Австрийской империи не принимает в обращение австрийских ассигнаций, а платит все свои повинности чистоганом. Вследствие чего и казна должна рассчитываться с нею одной звонкой монетой. Вот особенное выражение и протест оппозиционного духа.
17 сентября
Вчера был в palazzo графа Шамбора. Не так великолепен и богат убранством и художественными произведениями, как маменькин дворец[65]. Есть картина, представляющая, кажется, римский монастырь и собрание монахов, писанная герцогиней Беррийской, и если нет тут кисти царедворческого учителя, то герцогиня имеет замечательный талант.
18 сентября
Был в Л идо на стороне крепости. Довольно древесно и зелено старое Английское кладбище. Надобно освежить память свою идиллиями – насчет Лидо (Карамзин не допускал галлицизма насчет).
22 сентября
Тезоименитство австрийского императора. Обедня с музыкой и в присутствии властей в церкви S. Marco. Полу-торжество, главный праздник – день рождения. Не было парада и даже войска. На piazza мало народа.
23—25 сентября
Встреча и знакомство с отставным палачом, которого принимал я за нищего и которому давал милостыню. Впрочем, он точно беден, стар и дряхл. Надобно с ним короче ознакомиться и проведать его подноготную.
Видел я в S. Marco отпевание священника, которого после понесли в гробе на гондолу и отвезли на кладбище на остров. Последняя прогулка венецианцев в гондоле.
От Адлерберга получил я ответ с разрешением государя остаться за границей. Говоря о вечном восточном вопросе, Стюрмер сказал мне, что Орлов, вероятно, лучше, нежели Меншиков, уладил бы дело. Он турок хорошо знает, говорил Стюрмер. Не знаю, как с англичанами и французами, но с турками я сам согласен, что лучшего полномочного, во всех смыслах полномочного, придумать нельзя.
С турками должна идти у нас дипломатика азиатская, которая, впрочем, нам очень сродни. А мы отказываемся от своей полуазиатской природы и дипломатизируем на французский и английский лад, отчего и действуем несвободно и вяло и уступаем первенство англичанам и французам. Недаром есть у нас татарщина, которая должна была бы сблизить нас с турками. Русская тонкость, лукавство, сметливость, сами собою из каждого умного русского делают дипломата.
А мы свою дипломатию вверили совершенно антирусским началам. Что может быть противоположнее русскому какого-нибудь тщедушного Бруннова[66]? Ни капли русской крови, ни единого русского чувства нет у него в груди. Может быть, он не продаст Россию, но верно выдаст ее, частью ведением, частью неведением. Неведением потому, что он не понимает России, что никакая русская струна не звучит в сердце его. Неведением потому, что где ему отгрызаться зуб за зуб с Пальмерстоном, который должен давить его и сгибать в три погибели своим барством и высокомерием. Ему ли передавать звучный и богатырский голос русского царя, например, в настоящем восточном вопросе? Что поймет он в чувстве народного православия, которое может ополчить всю Россию? Всё это для него тарабарская грамота. И во всем восточном вопросе неминуемо, невольно видит он одно опасение лишиться своего посланнического места. Это натурально, и винить его в том было бы несправедливо… У Нессельроде, хотя и нельзя сказать Нессельрода, есть по крайней мере русские мериносы на Святой Руси; стало быть, он прикреплен к русской земле. Но у этого бобыля Бруннова нет…
30 сентября
Вчера был в Арсенале с Завадовскими. Модель bucintoro (бучинторо) имеет десятую часть подлинника. Обманчивость глаз. Не верится, чтобы модель, помноженная и десятью, могла бы на деле быть такого размера[67]. Вооружение Генриха IV, подаренное им Республике. Орудия пытки, принадлежавшие Франческо Карраре, падуанскому тирану. Щит, простреленный цесаревичем в 1838 году одной из арбалет, которая участвовала в Лепантском сражении.
Вчера в «Сан-Самуэле» был «Цирюльник». Что за молодость, веселость, увлекательность в этой музыке! Россини переживет в потомстве своих современных львов: Наполеона и Байрона. Было время, когда наше поколение ими бредило. Мы все глядели в Наполеоны и Байроны, и многие довольно удачно их корчили. Но никто не попал в Россини.
1 октября
На днях прочитал книгу молодого Адлерберга «Из Рима в Иерусалим». Ничего.
Я очень люблю это простосердечное русское выражение. Иван, какова погода? – Ничего-с! Ямщик, какова дорога? – Ничего-с. Что, каков ваш барин, хорошо ли вами управляет? – Ничего-с.
2 октября
Вечером был Строганов. Сегодня в церкви Maria del Rosario был я на отпевании 80-летнего священника, основателя или одного из двух основателей Scuole di Carieta Marco. Во времена Республики он принадлежал к магистратуре и после падения республики принял духовный сан. Он был очень любим в народе, и церковь была полна. Произнесенное в память надгробное слово, сколько мог я понять, было не без достоинства и во всяком случае красноречиво, ибо слова оратора часто прерывались его же слезами и рыданиями. Кажется, упомянул он, что был учеником почившего.
Во второй раз присутствовал на последней прогулке в гондоле венецианца. Здесь нет особенного экипажа для мертвецов. Они отъезжают домой на одном и том же извозчике, который служит и живым. Некоторые путешественники говорят о красных гондолах, которые здесь будто заменяют наши похоронные дроги, но по моим справкам оказывается это ложным. При церемонии бывают церковнослужители в красных рясах, которые несут церковные фонари, но бывают они и при других обрядах.