– Знаю. Тебе просто нужно было душу излить.
– Мне теперь немного получше.
– Звони опять, когда нужда будет.
– Может, завтра. Вечером думаю заскочить к Шерил и всерьез побеседовать с Рики. Пусть отведает того, что меня бесит.
– Если тебе станет легче – валяй. Тебе ж до чертиков хорошо известно, что ему это не поможет.
Уже выходя из дома, Арлин сообразила, что не зарядила ничем ружье Рики. Она уже немного успокоилась, стала получше соображать, вот и захватила его с собой. Путь пешком оказался более долгим, чем ей помнилось. В душе все протестовало против того, что приходится на своих двоих шагать, одной на двух работах вкалывать, и от этой мысли она никак не могла отделаться на всем пути.
Шерил в накинутом банном халате открыла дверь и тут же едва не захлопнула: Арлин заметила намек на непроизвольное движение.
– Слишком поздно передумывать, – сказала Шерил.
– О, я не передумала. Просто у Рики есть что-то мое, а у меня его. Просто хочу расчет произвести. После чего все у нас будет улажено и кончено.
Знакомый голос слабо донесся из спальни:
– Кто там, лапушка?
– Не беспокойся, – бросила Арлин, протискиваясь мимо Шерил. – Я скажу ему, кто это.
Она вошла в спальню, по пятам преследуемая Шерил, и увидела Рики в постели, простынь прикрывала его по пояс. Ночь выдалась жаркая, а в спальне Шерил было ничуть не прохладнее.
– Арлин, какого черта?!
– А вы, ребят, пораньше укладываетесь? Ладно, я не задержусь и балаболить не стану. Где ключи от гоночной?
– Зачем? С чего ты спрашиваешь? Я ненавижу, когда кто угодно ездит на моей машине, тебе это известно.
– Ладно, теперь это не имеет значения, Рики, потому как машина не твоя. Ты ее мне отдаешь.
– Черта с два! Я ее своими руками собрал. Она мое детище. Ни фига не выйдет, Арлин. С какого дуба ты свалилась?
Шерил слегка потянула Арлин за плечо, приговаривая:
– Катись отсюда к чертовой матери, не то я полицию вызову.
Арлин открыла ружейный чехол. Сделать это ей удалось быстро, поскольку замок она забыла дома. В конце концов, то был ее замок. Она обернулась, не столько для того, чтобы ружье навести на Шерил, но, само собой, дуло повернулось туда же, куда и Арлин.
– Валяй вызывай, Шерил. Полиция, черти веселые, торопиться не любит, а это много времени не займет.
Она вновь обратилась к Рики, который ухитрился влипнуть в спинку кровати.
– Вот с какого дуба я сорвалась, Рики. Ты сладкими речами уговорил меня стать гарантом покупки грузовика. Честью клялся, что не подведешь. Потом ты разбил его, заставив на двух работах вкалывать, чтобы расплатиться за него, себе же приобрел кое-что другое, поистине чудесное. Теперь выбирай одно из двух. Заплати мне все до единого цента, что я потратила на тот грузовик, или отдай мне проклятую гоночную.
Рики спокойным, неспешным движением поднял руки вверх, будто завороженный напором. Но, по правде, она себя напористой не ощущала. Просто настроилась добиться справедливости.
– Опусти ружье, детка, мы можем договориться.
– По мне, так нам лучше договариваться таким путем. Знаешь, Рики, я, было дело, до того сильно переживала за тебя, все из-за твоих россказней, как все бабы в твоей судьбе пытались тебя убить. Как первая жена наставила на тебя заряженный пистолет, а Шерил, накинув на тебя одеяло, била сковородкой, а та, что между ними была, подбиралась к тебе с ножом. Я думала про себя: бедный Рики. Угораздило же его спутаться со всеми этими чумовыми. Только знаешь, теперь я по-настоящему понимаю. Возьми лист бумаги, пиши мне расписку.
Он нашарил в ящике тумбочки блокнотик. Шерил швырнула ручку.
Арлин не слышала, чтоб Шерил вызывала полицию, да и не очень-то переживала, если так и было. Шла просто славная мирная бизнес-сделка.
– Так я продаю тебе мою гоночную?
– В самую точку, черти веселые.
– Подскажи, за сколько.
– Один доллар и иные ценные проявления заботливости. Даже не пытайся указать неверный номер машины. Я не настолько тупа, чтобы не проверить.
– Какие иные проявления заботливости я получаю?
– Думаю, с моей стороны очень заботливо не пристрелить тебя. Ты так не думаешь?
Рики свесил голову и весь ушел в то, чтобы быстрее закончить писанину, потом отдал листок, боязливо держа в вытянутой руке, в любой момент готовый отпрянуть назад.
Арлин прочла каракули.
– Ты забыл подпись поставить.
– А-а, да-а.
Подписал и вернул бумагу.
– Где ключи?
Он немного заупрямился, едва ли не надулся, как мальчишка, потом произнес:
– Шерил, лучше отдай ключи.
Арлин взяла их на пути к выходу.
– Спасибо. Вот вам ружье Рики. Теперь мы полностью квиты. – Приостановилась: – Ой, погодите. Я забыла. – Достала из кармана доллар и бросила его на пол гостиной.
Передав ружье Шерил, Арлин пошла к своей новой машине. Она ей нравилась. Такая гладенькая. Славная новая покраска, как у гоночных, хотя, может, оранжевый и не идеальный цвет. Прелесть под капотом. Придется, конечно, заменить это старье, глушители, так чтобы ни один черт веселый на всем свете не слышал, как она подъезжает.
Расслышала, как у нее за спиной Рики сказал:
– Черт. Я по правде любил эту машину.
Арлин села на место водителя и завела мотор. Он грозно рычал, пока она подгоняла под себя сиденье. Не успела она поставить машину на ход, как в окне дома появился Рики с ружьем в руках. Он стоял, расставив ноги, злой, и целился через окно ей в голову.
– Сейчас же выходи, Арлин, я не шучу. Отдай мне расписку, и никто не пострадает.
Арлин приспустила наполовину стекло в окошке:
– Ой, забыла сказать. Я не держу ружье заряженным. И не прихватила с собой патроны. Ведь их я покупала, помнишь?
В красном свете задних габаритных огней она с наслаждением несколько секунд разглядывала его лицо, потом он исчез в ночи, слился с темнотой. В прошлое.
Она остановилась у магазина автозапчастей на Камино, который был открыт до девяти часов, и купила замок на руль. Потом проехалась немного, просто чтобы ощутить радость вождения. В ней полно мощи. Она ее вывезет.
Арлин почувствовала, что становится получше.
Ехать ей было особо некуда, вот она и направилась к дому Рубена. В спальне горел свет, машина стояла у крыльца. Она сделала круг по кварталу и еще раз проехала мимо.
На третьем круге остановила машину, заглушила мотор и просто сидела какое-то время. Смотрела. Вспоминала время, когда была тут желанной гостьей и могла постучать и войти. Вспоминала, как кошка терлась у нее под подбородком, поднимая с постели, думала, что к этому времени они могли уже быть женаты и вместе набрать средств на покупку новой машины. Он бы помог, она знала: он бы помог. Просто такой был человек.
Что-то большое и тяжкое сдавило грудь. Давило так, что дышать делалось все тяжелее и тяжелее.
Спустя некоторое время она поехала домой. Нацепила замок на рулевое колесо и заперла на ночь.
С него станет, он и припрется за машиной. Только, если сделает так, она сообщит полиции, что машина украдена. Расписка у нее на руках: все славно и законно. И она расскажет в полиции: «Я потребовала назад деньги за грузовик, но ему заплатить было нечем, вот я и сказала, что забрала бы машину. Он мне ее и отписал. Никто его не заставлял, знаете ли. Никто к башке его ружья не приставлял». Потом она вспомнила, что в этом штате действуют два ордера на арест Рики, и успокоилась по поводу шансов найти утром машину возле своего дома.
Попыталась дозвониться до Рубена, но он к телефону не подходил. Было еще не очень поздно. Как он только узнает, что это она? Арлин легла и попробовала уснуть – ничего не вышло. Все время мысли в голове крутились, в которых повторялось сказанное Рубену вчера вечером по телефону, неважно, слушал он или нет.
Она встала, снова оделась, проверила машину: та стояла на месте. Снова поехала к дому Рубена и час просидела в машине возле него. Увидев, как в доме погасли огни, поняла: пора двигать, туда ли, сюда ли. Либо в дом, либо домой. Нет смысла зря просиживать тут всю ночь.
Биение сердца отдавалось в ушах, пока она шла до задней двери и стучала. Свет в спальне снова зажегся. Дверь раскрылась, на пороге стоял Рубен в халате. Вид у него не был сердитым. Большой и внушительный – вот каков он был. И в то же время словно уязвимый, словно бы не мог на самом деле дать ей уехать, даже если б ей позарез надо было домой.
– Я уж думал, ты собралась всю ночь там просидеть, – произнес он.
– Ты знал, что я там?
– Разумеется, знал.
– Откуда?
– Глушитель твой заставил в окно выглянуть. Точнее, отсутствие глушителя. Откуда у тебя машина?
– Это долгая история.
– Ты оставила Тревора дома одного? – Она уловила намек на осуждение, словно бы он осуждал ее за утрату той доли приличий и здравого смысла, которую помог ей обрести.
– Он у приятеля ночует.
– А-а. – Рубен сунул руки в карманы халата, и они стояли молча, уставившись в доски крыльца. – А почему с задней двери? – спросил он через какое-то время.
Только как раз на этот вопрос у нее не было точного ответа. Попроси кто пустить в ход воображение, она бы, может, заговорила про какой-то стыд, но про какой именно, не знала. Так что она, как могла ловко, повела речь о другом.
– Я люблю тебя, Рубен. – Она дала эху слов вволю отзвучать между ними, прежде чем улетучилась их жалящая боль. Арлин надеялась, что он скажет что-нибудь, может, даже и что-то приятное. Но этого она могла бы ждать слишком долго. – Думается, это все, что я приехала сказать. Знаю, слова на самом деле не изменят того, что случилось. Только мне нужно, чтоб ты знал. Этих слов, полагаю, я раньше не говорила. Даже если они и были бы близки к истине. Короче. Мне просто необходимо сказать их сейчас.
Руки его выскользнули из карманов и свесились по бокам, подбородок же слегка приподнялся.