– Ему премию дали, недельный отпуск с оплатой.
«От, лажа». Крис вспомнил про почти опустошенную кредитку «Мастеркард» в кармане рубашки. Она недели его здесь не продержит. Рыжий паренек старательно спешил унести ноги.
– Как его зовут, ты знаешь?
– Тревор.
– Тревор, а дальше?
– Я забыл. – Поравнявшись с дорожкой к дому миссис Гринберг, мальчишка пустился бегом и скрылся вниз по улице.
Крис зашагал в противоположном направлении. Проходя мимо соседского газона, подхватил брошенную на него газету. «Атаскадеро ньюс-пресс». Он запомнил номер дома редакции на главной улице, Эль-Камино-Реал.
Когда открыл дверцу арендованной машины, шибануло волной жара.
Он отыскал редакцию, та оказалась закрытой: рабочий день закончился.
Он спал беспокойно и урывками, а когда проснулся после восьми утра, жара уже поджидала его, набираясь для ниспослания кары. Крис чувствовал, как она наполняется силами. Он не помнил, когда ел в последний раз. Позавтракав в «Денниз», вновь отыскал редакцию газеты. Наплел там про вручение какой-то национальной премии предприимчивой молодежи. Коллеги снабдили его именем и адресом – без вопросов. Он дважды заплутал, разыскивая дом, пришлось наконец остановиться, чтобы заправиться бензином и купить карту.
Шел уже десятый час, когда он постучал в дверь. Еще не замер звук его стука, как до Криса, уже вполне проснувшегося, дошло: мальчишки-то дома нет.
Мальчишки по будням ходят в школу.
Из двери вылетела невысокая темноволосая красотка.
– Я опаздываю на работу уже на двадцать минут. Что бы вы, черти веселые, ни продавали – я этого не покупаю.
Она проскочила мимо и встала возле хранившей память шестидесятых оранжевой гоночной машины, роясь в сумочке. «Ключи ищет», – предположил Крис. Гоночная стояла за грузовиком поздней модели, разобранным и покалеченным так, будто он попал под метеорный ливень.
– Черт, – произнесла женщина, – ключи дома оставила.
– Что с грузовиком-то стряслось? Выглядит так, будто его кто металлической дубиной приложил.
Женщина повернула дверную ручку, потом навалилась на нее, словно удивляясь, что та не открывается.
– Черт! Сама себя заперла. – Она повернулась к незнакомцу, словно бы увидела в первый раз: – Вы, черт побери, кто такой и почему не проваливаете восвояси?
– Меня зовут Крис Чандлер. Я журналист. Ищу Тревора Маккинни.
– Он в школе. А где, черти веселые, ему, по-вашему, быть? А я на работу опаздываю, заперла сама себя, и настроение мое не станет лучше оттого, что я стою тут да ля-ля с вами развожу.
– Окно какое-нибудь оставили открытым?
– Только вот то, вверху.
– Пойдемте. Я вас подсажу.
Крис сплел пальцы рук на манер стремени и расположился под окном, как он предположил, ванной комнаты. Арлин, поставившая ногу в это стремя, оказалась поразительно легкой. Она дотянулась до окна, ухватилась снизу пальцами за сетку от насекомых и сильно рванула, перекосив раму. Сетка полетела через подъездную дорожку, смявшись, как подумал Крис, навсегда – не починишь. Приземлилась она рядом с грузовиком и в сравнении с ним выглядела лишь немногим более пригодной.
Арлин втащила в окно верхнюю часть тела, и Крис подсадил ее повыше. Она скрылась.
Вскоре сломя голову вылетела из двери.
– Так где находится школа Тревора?
– Я на работу опаздываю.
– Опоздали бы намного больше, если бы я здесь не оказался.
– Я бы сама себя не заперла, если б вы меня не отвлекли в последний момент.
– Еще раз, где та школа?
– За каким чертом вам мой сын понадобился?
– Просто надо задать ему пару вопросов. Насчет миссис Гринберг.
– Я не знаю никакой миссис Гринберг.
– Он знает.
– Вы, может, похититель детей или извращенец. Мне надо идти.
Она уселась на низкое сиденье, немного повозилась с замком на руле, запустила двигатель и дала газу. Старые глушители не в силах были сдержать рева. Арлин уехала, даже не махнув рукой на прощание, едва не проехав по ногам стоявшего на дорожке Криса.
Как выяснилось, в городе была всего одна школа для младших классов.
Крис задержался в канцелярии, где ему выдали гостевой пропуск и подсказали, как найти аудиторию 203, где у Тревора Маккинни по расписанию значился урок обществоведения.
Когда он вошел в класс, там находился один лишь преподаватель. Крис уставился на лицо учителя, потом отвел взгляд. Он чувствовал, что надо было бы получше всмотреться, но не решился.
– Крис Чандлер, – произнес он, шагнув вперед, чтобы пожать незнакомцу руку, неловко уставясь на его галстук. – Я ищу Тревора Маккинни. Мне сказали, что у него здесь следующий урок. – Журналист махнул гостевым пропуском.
– Да. Присаживайтесь, мистер Чандлер.
Учителя, похоже, разбирало любопытство, но вопросов он не задавал.
У Криса не было желания усаживаться за крошечную парту, но, словно вспоминая прошлое, он вынужден был сделать, как было велено. Классная комната показалась ему маленькой. Он пытался сообразить, были в его школе классы больше или просто время изменило масштаб.
Он вновь взглянул на лицо учителя, и тот сразу поднял голову, словно бы догадался. Крис перевел взгляд на доску, будто как раз на нее и собирался посмотреть. Доска была чистой, с нее недавно все стерли, кроме предложения, выписанного аккуратными печатными буквами:
ПОДУМАЙТЕ ОБ ИДЕЕ, КАК ИЗМЕНИТЬ МИР, И ОСУЩЕСТВИТЕ ЕЕ.
– Это задание?
– Да.
– Интересное задание.
– Может статься.
– Кто-нибудь из учеников уже изменил мир?
– Пока нет. У некоторых появились хорошие идеи. У Тревора – особенно хорошая.
Вошли три ученика и с шумом бросили книги на парты. Крис сразу узнал разносчика почты. Мальчик ответил на его взгляд.
– Помнишь меня? – спросил Крис.
– Думается, да.
– У домика миссис Гринберг.
– А-а, ну да.
Тревор прошел дальше и остановился у своей парты.
– По-моему, я задал тебе не тот вопрос, – сказал Крис. – А теперь вот о чем собираюсь спросить: кто-нибудь оказал тебе большую услугу, отчего ты стал бесплатно ухаживать за садиком миссис Гринберг?
– Нет. Никто мне большой услуги не оказывал.
– Ты знаешь про Движение?
Лицо мальчика ничего не выражало.
– Про что?
У Криса возникло ощущение, будто внутри у него что-то оборвалось. Очередной дорогостоящий поход в никуда. Очередной тупик. Впрочем, какая от него могла быть польза? Ну, малый мог бы дать предыдущее звено. Потом все опять разваливается. Его подружка была права. Это одержимость: без чувства, без смысла, – а такое в большинстве случаев не приводит ни к чему.
Он встал, собираясь уходить.
– Ну, пока, – произнес Тревор.
Крис тяжело переступил с ноги на ногу, раз, другой.
– Ваш учитель рассказал мне, что у тебя была интересная идея для того задания. – Он указал на доску. Класс уже наполнялся детьми, у журналиста появилось ощущение, будто его теснят со всех сторон.
– Ну да, я придумал штуку под названием «заплати другому». Это еще в прошлом году было. Получил высший балл. Только знаете что? Она была полностью провальная.
У Криса защипало за ушами, его будто жаром обдало, голова слегка закружилась.
Он улыбнулся. И сказал:
– Возможно, вышло все не так уж плохо, как тебе думается.
Совсем нет слов, чтоб выразить, как это круто.
Первей всего, все твердят маме, какая она здоровская мама. И все твердят, какой Рубен здоровский учитель.
А потом говорят, какой я здоровский ребенок, а я отвечаю: «Не-а. Не очень-то это так».
Любой, говорю я, мог бы до такого додуматься. Это ж так просто. Иногда думаю: «И как оно сработало?» Просто диву даешься. А в другой раз думаю: «А как оно могло бы не сработать?» Это так просто.
Если по правде, может, получилось все из-за свойства людей верить в окружающих. Спорить могу, именно до этого свойства никто до сих пор и не добирался.
А знаете, что? Если кому охота убеждать меня, какой я великолепный и особый, пусть говорят.
От этого маме с Рубеном становится радостней.
Глава 27Арлин
– Мам, ты записываешь?
Арлин не только записывала, но и вела счет, сколько раз он спросил.
– Да, Тревор, как я тебе уже шесть раз говорила. – Только в ее словах не было ни сердитости, ни подлинного раздражения. Она понимала.
– Мам, думаю, нам надо еще чипсов.
Арлин вздохнула. В обычное время она велела бы ему подняться и самому принести чипсов, руки-то не отсохли. Но тут была бабушка сына, из самого Редланса[42] прикатившая, чтобы разделить великую радость. А еще Джо с Лореттой, и Бонни, и сестра Рики, Эвелин, тетка Тревора. Мог бы и Рубен приехать, хоть пока и не появился. И то был ни с чем не сравнимый, особенный миг для мальчика, одного его, Тревора, миг, так что Арлин не могла не понимать, как не хочется ему хоть минутку пропустить из передачи. Пусть она и записывается на пленку. Пусть Крис и обещал ему студийную запись сюжета программы. Пусть этот самый сюжет еще и не начался, а все в бесконечно нервном предвкушении пялились на экран, где велся рассказ о реформе социального обеспечения, который в любой другой вечер заставил бы их зевать до слез.
Она принесла из кухни новый пакет чипсов, и передача прервалась на рекламу. Арлин отмахнула в сторону свесившиеся рядами нитки воздушных шариков, мешавшие пробраться среди тел к видеомагнитофону.
– Не выключай! – заорал Тревор так, что все вздрогнули.
– Ты хочешь смотреть рекламу?
– Может, ведущие еще появятся и скажут что-нибудь про следующую историю.
– Ладно, прекрасно. Я к нему не прикасаюсь. – Арлин делано взметнула руки вверх: сдаюсь!
Она пошла обратно на кухню за пивом для мамули и за шипучкой для Лоретты. Отдернула занавески на кухонном окне, пристально вглядываясь в пустую улицу, словно могла бы увидеть, как он подъезжает. Подумала: может, он слегка запаздывает. Пусть даже в жизни, насколько было известно Арлин, он никуда не опаздывал.