Понимаю, что он, наверное, этого не делает. Просто мне приятно так думать.
Глава тринадцатая. Шарлотта
Машину она оставила в парке, там, на Марине[27], и спустилась по подъездному пандусу. Вышла на мост по полосам движения на север, потому что проходы для пешеходов были закрыты. Шел четвертый час утра, движение по мосту было редким, если вообще что-то двигалось. Когда время от времени проезжала какая-нибудь машина, она старалась прикинуться маленькой.
«Вот это фокус, — думала она. — Я — малышка. Мой психотерапевт точно был прав». Она до того привыкла шутки отпускать, что остановиться не могла, как ни старалась. Даже мысленно, в собственной голове, даже когда все ужасно не смешно. С нее станет в уме про падение шутку складывать, летя вниз.
Она заглянула за красноватое ограждение моста. Внизу в лунном свете виднелась земля. Она еще не дошла до воды, и в этой части моста еще не было защитной платформы. Здесь-то было бы легче, подумалось ей, без платформы. Но нет. Не здесь. Что ни как, а земля — жесткая. Не здесь.
Мимо фургон проехал. Она обернулась, чтобы удостовериться, что появление машины не имеет отношения к ней, поскольку убедила себя, что любой, кто увидит ее, догадается, зачем она здесь. Вот тут-то она и заметила, что ее преследуют. Близко он к ней не подходил, но совершенно очевидно — преследовал. В голову сразу всякие мысли полезли. Идти по улице ночью, даже если и в последний раз. В этом городе ночью небезопасно. Разлететься в брызгах по холодной, как лед, поверхности залива — это одно, только жизнь держит в загашнике шутки пострашнее смерти, и кому как не ей знать об этом. Она вновь глянула через плечо. Этот ничуть не приблизился.
«Мужичок-малышок, — подумала она. — Так чего мне так беспокоиться? При моих пяти футах десяти дюймах[28], несущих и в без того солидном теле сорок лишних фунтов[29], она может с ним справиться. Если только у него ножа нет. Или пистолета. В прошлый раз у мужика был пистолет. Малышок такой, зато хорошо вооруженный».
Еще раз оглянулась. Может быть, она ошиблась. Может быть, он просто гуляет по мосту, не обращая на нее внимания. «Да, как же. Мне да такая удача».
Оставалось только одно. Сделать в точности то, что она задумала с самого начала. Она бросилась к ограждению и перелезла через него.
Под краем моста находилась платформа, это она уже знала. Место это присмотрела заранее. До нее было не очень высоко. Но сейчас, посреди ночи, когда позади нее по тротуару выстукивали шаги возможного насильника, платформа, казалось, была куда ниже, чем ей помнилось.
Она попробовала развернуться, чтобы спуститься, но великая боязнь упасть сковывали ее движения.
«Молодчина, Шарлотта. Боязнь упасть. Первое падение дается легко».
Мужичок приблизился. Она почти различала во тьме его лицо, шаги его застучали быстрее. Грязный и потрепанный. Настоящий забулдыга. Ладно, соображай скорее.
Шарлотта оттолкнулась от ограждения и, как камикадзе, прыгнула на тянувшуюся под ней платформу. Помнила: согнуть ноги в коленях при ударе о твердую поверхность это еще не все. Она приземлилась слишком жестко. Не удержавшись, полетела вперед, ухватилась за край, охваченная вызывающим тошноту ощущением полета вниз. Почувствовала, как подвернулось колено, почувствовала, как что-то сдвинулось. Не хватало еще кость сломать, подумала она, но колено болело, и Шарлотта села, потирая его и раздумывая, какое это теперь могло иметь значение.
Когда она взглянула вверх, то увидела, что мужичок перегнулся через ограждение и смотрит вниз на нее. «Не приближайся ко мне, — мысленно предупреждала она. — Я знаю идеальный способ убежать».
— Ты в порядке?
— По-моему, я ударилась. «Ой, умница, Шарлотта. Здорово. Я добыча-подранок, иди и бери меня. Отличная придумка».
— Ты думаешь, это падение плохое, следующее станет убойным.
— Очень смешно. С чего это вы решили, что я собираюсь прыгнуть?
— А за каким чертом ты сюда притащилась?
— Ну, вы-то тоже здесь. Вы прыгать собирались?
— Нет, я собирался отговорить тебя от этого.
— Вы? Почему? — Он не ответил, а у Шарлотты все внутри скакнуло и заледенело: она увидела, как прохожий стал перелезать через ограждение. — Не спускайтесь сюда. Я прыгну, говорю вам. Если сюда спуститесь, я прыгну.
— Да не трону я тебя. Просто хочу потолковать об этом.
Мужичок не укладывался в привычный шаблон. В его голосе, его поведении не чувствовалось ничего, присущего насилию, что она уже приучилась нюхом чуять. И все же полного доверия к нему у нее не было.
У него получилось намного лучше, чем у нее: развернулся, спустился до основания ограждения. Потом свесился и легко спрыгнул на платформу рядом с Шарлоттой, футах в пяти[30]. Ему легко, подумала она, тощий мужичонка. Наверное, и ста двадцати фунтов[31] не потянет.
Должно быть, он заметил, что она паникует. Очень погано. Она считала, что у нее чертовски непроницаемое лицо.
— Эй, послушай, леди. Я спустился сюда не затем, чтобы тебе бедой грозить. Просто подумал, что мы могли бы поговорить об этом. То есть, что тебе терять-то? Я стараюсь убедить тебя, что жизнь стоит того, чтобы жить. Если у меня не выйдет это удачно — прыгай. Попытка не пытка, верно?
— Как вы узнали, что я собираюсь прыгнуть?
— Что бы еще тебе тут делать посреди ночи? Леди, одна-одинешенька, тут, в Сан-Франциско, посреди ночи? Это, говорю я, самоубийство. Так или иначе.
— Что же вы здесь делали?
— Поджидал, когда кто-нибудь вроде тебя попробует сотворить глупость. Я спал в том парке, вон там. По большей части днем. А ночью сидел, поджидая прыгуна. Сегодня у меня удачная ночь. Прошу прощения. Я не представился. Джерри Бускони.
Он протянул грязную руку. И все ж она пожала ее.
— Шарлотта Ренальди.
Джерри посветлел лицом.
— О-о. Итальянка, эй? Видишь, у нас есть что-то общее.
— Почему вас заботит, если кто-то прыгнет с моста?
— Забавный вопрос. Это же жизнь. Человеческая жизнь.
— Не ваша же.
— Верно, не моя. Господи, до чего ж здесь сегодня красиво, эй? Вправду, ясная ночь.
Шарлотте и в голову не приходило взглянуть, пока он этого не сказал. И был прав. Кругом красота. Воздух, ясный и чистый после недавних дождей, напоенный запахами, несся мимо, направляясь на юг, открывая множество звезд. Луны хватало, чтобы различить Алькатрас[32]. Огни большого города, сливаясь воедино, сбегали по холму. Луна на воде. Саусалито на другой стороне темным контуром земляной массы в ночи. Шарлотта взглянула прямо вниз на темную воду, и что-то выползло, как бы из ниоткуда. Громадное что-то прямо внизу под ней, чудовищное по размеру и внезапности. Это напугало, и девушка откинулась назад.
Джерри засмеялся:
— Разве не шибает, когда такое случается? Это одно из них, из норвежских, по-моему. Грузовое судно. Я забыл — голландское. «Валлениус лайнз»[33], по-моему. Большая собачка, эй? Вроде как напугала тебя, враз появившись, будто из ниоткуда.
— Почему вы стараетесь мне помочь? — Спрашивая, она не смотрела на него. Наклонившись вперед, вглядывалась и вглядывалась в палубу этого чудовищного грузового судна, проходившего внизу. Появилось ощущение, будто платформа до ужаса сузилась.
— Хорошо еще, что ты прямо тогда не кинулась. Какого-нибудь палубного матроса сильно бы огорчила.
— Очень смешно.
— Порой надо пошутить. Что еще остается?
— Именно так я и твержу все время. А люди убеждают меня, что я веду себя неподобающе. Мой психотерапевт говорит, что я минимизирую собственную травму.
— Хочешь, пойдем возьмем по чашке кофе и поговорим об этом? Я угощаю.
Шарлотта покачала головой. Судно уже ушло вперед и вдаль, полностью видимое, оно оставило за собой темную полосу воды прямо под ними.
— Знаете, это самое красивое во всей этой красоте, — произнесла Шарлотта.
— Что?
— Вот эта черная вода. Прямо там, внизу. Очень убаюкивающая тьма.
— А-а, вот тут-то ты теперь и ошибаешься. Только дождись, когда внизу окажешься. Это отвратительная тьма. Очень холодная. Непрощающая. Тебе она ничуть не понравится.
— Это лучше, чем там, где я жила. А вот вам-то откуда знать?
— Эй, я был внизу. Не похож, по-твоему, на такого, кто был внизу? Считай, говорю, все, что может случиться с человеком плохого, случилось со мной. Моя жизнь — дерьмо.
— Ну, спасибо большое, Джерри. Что спустились сюда убеждать меня, будто жизнь стоит того, чтобы жить.
— Понимаешь, в том-то все и дело. — Он поплотнее укутался от холода в темное ветхое пальто. Лоскут порванной подкладки свисал ему на джинсы. — Я что хочу сказать? Если моя жить стоит того, чтобы жить, тогда твоя должна быть лучше, чем ты думаешь.
— Э, мистер, вы знать ничего не знаете про мою жизнь. Вы представления не имеете, через что я прошла.
— Не имею, это правда. Но предложение все ж остается. Мы идем, берем по чашке кофе, и ты можешь все мне про свою жизнь рассказывать.
Шарлотта не отвечала. Уже слезы полились, побежали по ее лицу, слегка щекотя, когда срывались с подбородка. Она уж и не помнила, когда такое случалось. Подалась вперед, давая слезинкам падать в темную воду. Так далеко внизу.
— Я расскажу тебе небольшую историю, Шарлотта Ренальди. Хочешь, слушай, а хочешь, нет. Несколько месяцев назад я оказался на таком дне, на каком в жизни не бывал. Даром, что с тех пор я еще ниже упал. И один человек, кого я и не знал даже, пришел и постарался мне помочь. Прямо из ниоткуда. Дал мне денег на еду и новую одежду, чтобы я работу получил. Слышать не хотел, чтоб я с ним деньгами расплатился. Мне полагалось сделать что-то большое-большое еще трем людям. Называется это «заплати другому». Только прикинь, что бы с этим получилось, если бы люди на самом деле так поступали. Вот, скажем, ты не прыгнешь. И ты отплатишь добром трем людям. А они — девяти, а те — двадцати семи. А потом еще двое, кому я, может, сумею помочь, они тоже свой вклад внесут. Ты только подумай. Пройдет немного времени, и никому больше не понадобится прыгать с моста, потому как там найдется кто-то, кто будет ждать своего случая вернуть долг доброты, ты понимаешь?