Должно быть, Чикаго выглядел так же в старые времена, когда улицы были еще немощеными, а единственной причиной существования города являлся бизнес. Но Венера-Пристань никогда не превратится во второй Чикаго. Несколько тысяч душ, работавших здесь в страшной нищете, вечно боялись Северной лихорадки, означающей смерть…
Грязные улицы, деревянные тротуары которых уже прогнили, металлические здания, в большинстве своем двухэтажные, длинные, низкие гидропонные навесы, и тупая, жаркая апатия, висевшая над всем – такова была Венера-Пристань. Несколько туземцев, шаркавших башмаками, больше похожими на снегоступы, выглядели жирными и мокрыми, словно сделанными из воска, который уже потек.
«Звездный дворец» оказался пластиковым зданием на шестах, окраска которого облезла из-за жары и сырости. Гуденоу кивнул клерку.
– А где Лестер?
– Северная лихорадка, – ответил тот, теребя свою нижнюю губу. – Сегодня утром… Мы не успели его остановить.
– О, черт, – безнадежно сказал консул, поворачиваясь к Ванингу. – Так оно и есть. Как только лихорадка поражает вас, вы словно сходите с ума. Делаете все, что вам угодно. Убегаете и направляйтесь на север. Лестер был хорошим парнем. Он собирался вернуться на Землю к следующему Рождеству.
Ванинг пристально поглядел на клерка.
– Здесь остановился человек по имени Джером Бентли.
– Он где-то в городе. Не знаю, где именно.
– Ладно, – сказал консул. – Если он вернется, позвоните в мой офис. Только не говорите ему, что мы его искали.
– Хорошо, – пробормотал клерк и снова уставился в потолок.
Ванинг и Гуденоу вышли на улицу.
– И ГДЕ ТЕПЕРЬ его искать? – спросил Ванинг.
– Будем просто шарить по городу. Эй! – окликнул консул рикшу, коляску, которую тащил туземец, обычное транспортное средство в Венере-Пристань. – Садитесь, Ванинг.
Следователь послушно сел. Головная боль все усиливалась.
Они так и не смогли найти Каллахана. Несколько человек сказали, что видели его утром. Кто-то видел его на окраине поселения.
– Он направлялся в джунгли? – быстро спросил Гуденоу.
– Он… Да. Он выглядел… Очень плохо.
Консул вздохнул.
– Интересно. Идемте, Ванинг.
– Отлично. Вы что же, думаете…
– Весьма вероятно, что лихорадка, – проворчал Гуденоу. – Она настигает быстро, особенно туземцев. Если ваш друг Каллахан поймал Северную лихорадку, он пошел в сторону болот и забыл остановиться. Можете отметить это дело как закрытое.
– Нет, пока у меня на руках не будет этого договора, – прорычал Ванинг.
Гуденоу с сомнением покачал головой.
Здания стояли все реже, а потом резко оборвались на краю бледного леса. Из влажной черной почвы торчала широколистная поросль джунглей. Рикша остановился, туземец что-то забормотал на своем языке.
– Конечно, – сказал Гуденоу, бросая ему монету. – Жди нас здесь. Зан т 'кшан.
Плотная фигура консула начала исчезать в полупрозрачных сумерках джунглей. Ванинг следовал за ним по пятам.
Здесь были следы – много следов. Детектив игнорировал их, двигаясь по прямой от Венеры-Пристань. Тут и там висели светящиеся существа, походящие на рыбу-луну, они собирали капающий с растений сок. Следов постепенно становилось все меньше, и вскоре осталась лишь одна дорожка.
– Мужчина. Довольно тяжелый. Носит земные ботинки, а не сандалии, как у большинства наших. Возможно, это Каллахан.
Ванинг кивнул.
– И он не возвращался по этому же пути.
– Да, не возвращался, – коротко кивнул Гуденоу. – След ведет только в одну сторону.
– Ладно, тогда я пойду за ним.
– Это самоубийство. Но, полагаю, мне можно не говорить вам об этом?
– Можно и не говорить.
– Хорошо, сейчас мы вернемся в город, и я найду вам снаряжение. Запас продуктов и мачете. Может быть, я даже найду людей, готовых пойти с вами.
– Нет, – сказал Ванинг. – Я не хочу терять время. Я пойду прямо сейчас.
Он шагнул было вперед, но Гуденоу схватил его за руку.
– Подождите, – сказал консул каким-то изменившимся голосом.
Он пристально поглядел Ванингу в лицо, поморщился и беззвучно присвистнул.
– Вы поймали ее, – сказал он. – Что же я раньше-то не заметил?
– Что поймал?
– Северную лихорадку! Теперь послушайте меня…
В голове Ванинга внезапно взорвалась огненная вспышка белой боли, которая тут же исчезла, оставив его разум холодным и… иным. Это очень походило на холодную лихорадку. Ванинг обнаружил, что мысли его несутся с необычайной ясностью до определенного момента… И все они устремлены на север. Разумеется, он должен идти на север. Именно такое побуждение преследовало его весь день. А он боролся с этим желанием. Но теперь понял, что бороться не надо, а следует повиноваться.
Он заморгал, глядя на тяжелое, встревоженное лицо Гуденоу.
– Со мной все в порядке. Никакой лихорадки у меня нет. Я хочу найти Каллахана, только и всего.
– Черта с два все в порядке, – мрачно ответил консул. – Я знаю эти симптомы. Вы вернетесь со мной, и будете оставаться в поселении, пока не поправитесь.
– Нет.
Гуденоу сделал движение, словно хотел завести руки Ванинга за спину. Детектив развернулся и нанес короткий удар ему в челюсть. Удар был очень силен. Консул отлетел назад и ударился головой о белесое дерево.
Потом сполз по стволу на землю и лежал неподвижно.
Ванинг даже не посмотрел на неподвижное тело. Он развернулся и пошел по тропе Каллахана. Он не глядел на следы. Казалось, его направлял какой-то инстинкт.
На север… На север!
Голова больше не болела. Мозг был странно прохладным, онемел и его покалывали, почти что приятно, иголочки. Его тянуло словно магнитом. Все глубже и глубже в джунгли…
Далеко позади он услышал крик Гуденоу, но не обратил на него внимания. Консул не мог его остановить. Хотя мог попробовать. Какое-то время Ванинг шагал все вперед и вперед, пока венерианские джунгли не поглотили его бесследно. Затем он минут десять пробежал легкой рысцой, потом сбавил шаг. Ему бы хотелось немножко отдохнуть, но он не мог остановиться. Только не сейчас…
На джунгли опустился туман. Серебристый туман, укутавший вуалью странный, призрачный лес. Затем туман унесло, когда поднялся порывистый ветер. Он скрутился полупрозрачными жгутами и скрылся в облаках. Ванинг даже не поднял взгляд. Он ни разу не повернул головы. Он шел на север… Только на север… Потом оказался в мягком, вонючем болоте, которое временами поднималось ему до талии…
Разумный человек обогнул бы болото. Вздрагивая, Ванинг упорно лез вперед, и поплыл, когда больше нельзя было идти. Где-то слева он услышал бормочущий кашель двигателя «болотного кота», но саму машину не увидел. Его поле зрения было ограничено узким пространством прямо перед собой.
Затем он почувствовал боль. Мягкая, но цепкая венерианская крапива разрывала его одежду и кожу. Пиявки впивались в ноги, пока не отпадали, насытившись. Ванинг продолжал идти вперед. Он шел как робот… Как автомат.
Бледный лес стоял молча, наблюдая за его безумным походом. Лианы частенько устраивали ему запутанные ловушки, и Ванингу приходилось бороться с ними несколько минут, прежде чем прорываться дальше. К счастью, эти лианы имели маленькую прочность на растяжение, но Ванинг вскоре измучился, у него болели все конечности. Высоко наверху облака сгустились и потемнели, наступило то, что на покрытой вечным туманом Венере считалось ночью. Но деревья тут же начали фосфоресцирующе светиться. Странная, находящаяся за гранью воображения была эта сцена, когда окровавленный, шатающийся человек шел по прямой все дальше и дальше на север… На север. Только на север. Он шел, пока переутомленные мышцы не отказались дальше повиноваться, и тогда Ванинг рухнул на влажную землю и погрузился в бессознательное состояние без снов.
Сколько проспал, Ванинг не знал, но когда проснулся, то сразу же пошел дальше. Ничего не изменилось. Только джунгли стали еще плотнее, а холодный свет сверху тусклее. Здесь только свет казался холодным. Воздух же был липким и удушливым.
Ванинг шел все дальше и дальше в ад.
Дни и ночи слились в фантастическую картину непрерывной пытки. Какая-то часть его разума оставалась нормальной и глядела на все это, но ничем не могла помочь. Шли дни и ночи. Еды не было. Была только вода, и, когда Ванинг плескался в мелких болотных омутах, он наклонял голову и пил эту грязную жижу. Временами под ногами у него хрустели зеленые кости человеческих скелетов. Это были остатки тех людей, которые шли здесь перед ним…
Наконец, изможденное существо, которое было когда-то человеком, подошло к горной гряде, поднимавшейся из болота на севере. Гряда простиралась направо и налево, насколько хватало глаз, и казалась непроходимой. Но в ней все же были v-образные проходы, и Ванинг направился к одному из них. Страшное побуждение, засевшее в нем, не позволяло ему остановиться.
В ту ночь в небе за горами зажглись серные малиновые свечи. Этого Ванинг не видел. Он спал.
Утром он пошел дальше, шатаясь и направляясь по крутому проходу к перевалу. Здесь были голые скалы, с промоинами, проделанными тысячелетиями капающей из облаков воды. Ванинг не смог бы подняться на эти скалы, даже если бы у него еще оставались силы. Вместо этого он шел но сужающейся долине…
Долина закончилась глухой стеной из выветрившейся скалы. Ванинг подошел к барьеру. Вернуться он не мог. Северная лихорадка безжалостно заставляла его идти вперед. Ему придется подняться на эту скалистую стену или умереть. Другого выхода не было.
Ванинг полез на скалу, упал, поднялся, снова полез и снова упал. Но, в конце концов, он все же приноровился и медленно, точно муравей, пополз по стене, прижимаясь к камню всем телом, поднимаясь по этой стене, возвышавшейся до несущихся серых облаков…
И на каком-то этапе подъема он внезапно провалился сквозь камень!
Он прошел сквозь камень так, словно его не было вообще! Мгновенно вокруг него сомкнулась непроницаемая чернота. А под ногами был только твердый камень.