– Ты беседовал с Айрис?
– Да. Хотя она не была свидетелем этого инцидента, она рассказала мне, что именно произошло, основываясь на твоем рассказе и рассказе твоей коллеги. Она также упомянула, что ты подала заявление в полицию.
О боги. Он точно обиделся из-за этого. В конце концов, мы говорим хоть и о его бывшей, но невесте.
– По настоянию Айрис я подала заявление. Она была так огорчена поступком Тиффани, что хотела обвинить ее в вандализме, но копы сказали, что для этого она причинила магазину недостаточно ущерба.
– Понимаю, почему ты подала заявление. Тиффани поступила совершенно необоснованно, – говорит Алекс мягким глубоким голосом и поднимает на меня искренний взгляд. О, «необоснованно» – это совершенно не то слово.
Я качаю головой:
– Да она чокнутая.
Нет, наверное, нужно перефразировать.
– То есть она поступила как чокнутая.
– Она не должна была вымещать свой гнев на тебе или на твоем рабочем месте. Ее эмоции должны быть направлены на меня, – твердо возражает Алекс.
О, если Тиффани выместит свой гнев на нем, то ее шансы вернуть его будут разрушены навсегда. Может, я не чокнутая, но отчасти понимаю, почему она ведет себя так. Она пытается доказать свою точку зрения, но его провоцировать не хочет. Но по какой-то причине, с ее точки зрения виновата я.
– Я позвонил Тиффани сразу же, как только поговорил с Айрис, – продолжает Алекс, а я беру в руку бокал. – Я велел ей оставить тебя в покое.
– Уверена, что разговор прошел чудесно. – К черту. Я допиваю вино из бокала. – Она меня ненавидит?
– Нет, конечно.
Его бесстрастное выражение лица показывает, что он врет. Или недоговаривает? Вежливая ложь во спасение, наверное, так.
– Не бойся меня расстроить, – я пожимаю плечами.
– Тогда да, ненавидит. – Он улыбается немного натянуто. Понимаю, почему я ей не нравлюсь, а ему благодарна за честность.
– Не удивлена.
Он улыбается еще шире. Чуть не закружилась голова.
– Неважно, что она думает. – Он выпрямляется и снимает пиджак. Я завороженно наблюдаю, как его мышцы напрягаются под рубашкой. Он тянет галстук, ослабив его на шее, снимает, кладет его в карман пиджака, а пиджак – на скамейку рядом.
Это небольшое стриптиз-шоу было довольно… приятным.
– Она почему-то считает, что мы с тобой сговорились, – продолжаю я.
Алекс хмурится.
– Ей не нравится, что мы знакомы и что ты часть моего прошлого. Она… – его голос сбивается, он качает головой, – иногда ведет себя странно.
Я хочу еще ее пообсуждать. Но это не самая подходящая тема для нашего не-свидания. Уверена, он не горит желанием наслаждаться едой, болтая о своей сумасшедшей бывшей. Лучше поговорить о чем-нибудь еще.
Но выдумывать тему не приходится: приходит официант с двумя блюдами закусок, а за ним еще один – с третьим. Стол оказывается просто переполнен едой. Когда официанты отходят, я хохочу.
– Тебя так закуски рассмешили? – улыбается Алекс.
– Этим можно накормить десятерых, – говорю я и тянусь за овощной темпурой. Это овощи в кляре, похожи на брокколи.
– Обмакни в соус, так вкуснее, – советует Алекс. Я следую его совету: обмакиваю темпуру в соус и откусываю.
– Ух ты, – произношу я с набитым ртом. Наверное, женщины, с которыми он ходит на свидания, говорят только после того, как прожуют. Но это чертовски вкусно.
– Классно, да?
Мы уплетаем все подряд, хотя сначала я избегаю устриц. Мне не нужны афродизиаки – ни к чему нарываться на неприятности, учитывая, как я пью вино. «Калифорнийская башня» – это очень вкусно. Как роллы, только не закрученные. Я тянусь к ней и так долго ковыряю вилкой, что Алекс осторожно придвигает тарелку ближе ко мне, а я смеюсь.
– Как дела у Картера? – интересуется он, когда мы понемногу заканчиваем с закусками. – Он есть у меня в друзьях, но мы все равно не переписываемся. И он нечасто публикует новости.
– Да, в Интернете он ведет себя как шпион, – соглашаюсь я, размышляя, смогу ли съесть что-то еще. Мы еще даже не заказали основное блюдо. – Следит за людьми, но сам о себе ничего не выкладывает.
– О, я такой же, – усмехается Алекс. – Он все еще продает недвижимость?
– Да, и дела идут неплохо. Он живет в Лос-Анджелесе, так что мы редко видимся. Да и общаемся нечасто, он очень занятой, – признаюсь я. Мне стыдно от этого – нас сложно назвать близкими людьми, настоящей семьей. Мы, скорее, разбежались кто куда при первой же возможности. Не могу вспомнить, когда мы втроем – я, Картер и наша мама – собирались вместе. Последний раз я звонила ему, чтобы поздравить с днем рождения. В январе.
– Да, и выглядит неплохо. По крайней мере, судя по соцсетям.
Брат любит хвастаться и показывать свою дорогую машину, блестящие часы Rolex, дома, которые он продает, постоянные отпуска и женщин, которые с ним ездят.
Иногда я думаю, что это фасад. Он правда так счастлив или это показуха?
– Он добился успеха в своем деле. Он заслужил, он настоящий трудоголик.
– И тут могу его понять, – Алекс тянется к бутылке, наливает еще вина мне, а потом себе. – Тоже много работаю.
– Знаю, – я пытаюсь сдержать улыбку, но мои губы все равно дергаются. Он замечает, но не улыбается в ответ.
– Что это за ухмылка?
– Твое «я много работаю» – это явное преуменьшение.
– О чем это ты? – Он искренне озадачен.
– Я вычислила в тебе трудоголика в первую же минуту, как увидела тебя в Noteworthy. Тебе был намного больше интересен телефон, чем то, что мы обсуждали.
– У нас было слияние компаний в самом разгаре, – объясняет Алекс, а я смеюсь.
Он хмурится, не понимая, почему мне так весело, и ему это, конечно, не нравится.
– Что такого смешного?
– У тебя и слияние с Тиффани было в самом разгаре, – отмечаю я. Он тоже смеется:
– Да, ты права. Думаю, это был знак.
– Знак чего?
Алекс вздыхает и произносит серьезно:
– Что мое слияние с Тиффани было для меня не так уж и важно.
Это мой шанс. Я должна спросить сейчас, пока у меня не сдали нервы:
– Так почему же ты хотел на ней жениться?
Глава 18Алекс
Если я и опешил от вопроса Кэролайн, то только потому, что не знаю, как ответить.
Именно в этот момент к нам подходит официантка с робкой улыбкой на лице:
– Вам все понравилось? Готовы заказать основные блюда или на сегодня ограничитесь закусками?
– Да, я закажу. – Я смотрю на Кэролайн. Она пожимает плечами. – Для моей спутницы курицу гриль, а мне лобстера.
– Хорошо. – Официантка записывает заказ. – Принести вам еще вина?
– Да, пожалуйста, – тут же отвечает Кэролайн.
Как только официантка уходит, я продолжаю:
– Ты когда-нибудь оказывалась в ситуации, из которой не знала как выбраться?
Кэролайн кивает, и я говорю:
– Именно так я чувствовал себя с Тиффани. Когда мы встретились, тут же как-то идеально совпали. Мне казалось, у нас одинаковые интересы, у нее всегда было для меня время, она сопровождала меня на все встречи и званые ужины с деловыми партнерами. Делала все, чего мне хотелось. Это должно было стать первым звоночком, что что-то не так.
Кэролайн улыбается, но молчит.
– Выходит, что она во всем мне потакала с единственной целью ублажить меня. Заполучить в свое расположение. Ей не терпелось удачно выйти замуж, а я в ее глазах был хорошей добычей.
– Ну, стоит признать, что ты чертовски хорошая добыча.
Она правда так думает? Судя по выражению ее лица, так и есть, но я не хочу показаться самовлюбленным придурком. Даже в своих собственных мыслях.
– Я хорошо смотрюсь на бумаге. В реальной жизни все не так просто.
– Ты рассуждаешь так, чтобы показаться скромнее? – спрашивает она, прищурившись. Я благодарен ей за то, что она искренна со мной.
– Возможно.
– Уверена, что в твоей профессии скромность – плохое качество. – Ее глаза расширяются, она прикрывает рот рукой. – Не надо было это говорить.
– Нет, ты права. Я занимаюсь продажами не только в бизнесе. Я должен «продавать» семью, сам образ, и «продаться» сам. Инвесторам, клиентам, гостям. Доверие – это наш бренд, – объясняю я.
– Значит, ты слишком доверчивый? Вот как у Тиффани получилось тебя захомутать, – воодушевляется Кэролайн с озорным блеском в глазах. Сравнение с хомутом прямо в точку, но мне не нравится формулировка «слишком доверчивый». Кажется, что я слабак, но это не так.
Может, Тиффани попала в удачное для нее время? Может, просто воспользовалась мной? В любом случае я кажусь слабым, а мне это не нравится.
– Я бы не назвал себя слишком доверчивым, но в тот момент… полагаю, так и было, – неохотно признаю я.
– В этом плане я полная противоположность, – вздыхает она. Ее тонкие пальцы играют с изящной ножкой винного бокала. У нее короткие ногти, окрашенные в светло-розовый цвет. Я помню, как тогда, давно, взял ее за руку, как сильно билось сердце, а голова была готова взорваться. Как же я боялся, что она отстранится. Посмеется надо мной.
Но Кэролайн охотно подошла. Тогда она мне доверяла.
Из-за чего же теперь она так недоверчива?
– О чем ты? – спрашиваю я, когда Кэролайн замолкает.
– Я никому не доверяю. Доверие сначала нужно заслужить, – она улыбается, опускает руку и кладет ее на колени. – Но у тебя есть преимущество.
– У меня? – удивляюсь я.
– Ага, – она кивает. – Тебя я знаю с детства, и ты всегда был добр ко мне. Друзья Картера обращались со мной как с дерьмом, но ты – никогда. Как будто я правда была тебе интересна.
– Ну, вообще-то, так и было.
Кэролайн смеется, и этот мелодичный звук наполняет меня… господи, неужели радостью? Не могу вспомнить, когда в последний раз испытывал что-то настолько чистое и искреннее.
– Меня опьяняет открытие, что ты был в меня влюблен.
– До сих пор?
– Определенно. Если бы я тогда знала, целовалась бы с тобой все лето. – Ее улыбка заразительна, глаза искрятся. Сейчас она так напоминает ту, что я знал много лет назад.