Есть мне не хотелось – я сосредоточилась на том, что мне надеть, как уложить волосы. Я боялась, что накрашусь слишком вызывающе, и не могла решить, надевать ли украшения, подаренные Алексом.
Алекс сказал, что я должна вести себя уверенно. Не позволять ехидным замечаниям Манон сбить себя с толку. Он сказал, что драгоценности надевать не стоит и лучше сделать прическу попроще. И, когда я наконец выбрала наряд: светлые джинсы скинни, футболка в черно-белую полоску и черный блейзер, он сказал, что я выгляжу прекрасно.
Стильно.
Я заметила оценивающий блеск в его глазах. У меня нет сомнений, что я ему небезразлична. Нет, наша проблема заключается не в этом. А в том, что отношения, в которые мы играем, кажутся слишком реальными. И нам нельзя так поступать. Особенно Алексу. Я до сих пор не отошла от истории с Тиффани. В своих мыслях постоянно к этому возвращаюсь, но ничего не могу с этим поделать.
Если бы кто-то из моих подруг, например Стелла, оказался в такой ситуации, я бы сказала ей держаться от этого парня подальше. У него над головой постоянно мигают знаки «Осторожно! Опасность!».
Я бы посоветовала ей бежать, сверкая пятками.
И все же я постоянно о нем думаю. Хочу проводить с ним больше времени. Гадаю, когда он снова попытается меня поцеловать. Интересно, что случится дальше. М-м-м, да. Я знаю, какого продолжения хочу…
Воздух электризуется. Я не шучу. Я действительно чувствую присутствие Манон прежде, чем ее увидеть. Я встаю на ноги и направляюсь к парадному входу, а она уже там, в окружении служащих отеля, которые, похоже, борются за ее внимание. Жаждут удовлетворить ее запросы.
Какого черта? Она здесь даже не гость.
– Кэролайн! Дорогая! – Она вскидывает руку вверх, машет мне как сумасшедшая. Я приятно удивлена ее нетерпеливым приветствием.
Как только я оказываюсь перед ней, она притягивает меня к себе, целует в правую щеку, затем в левую. Служащие отеля тут же расступаются.
– Bonjour, – говорит она, отстраняясь и оглядывая мой наряд. – Шикарно выглядишь!
От ее комплимента я словно стала выше ростом.
– Merci, – отвечаю я, изучая ее также внимательно, как и она меня.
Она снова одета во все черное – черная рубашка на пуговицах, прозрачная, но не слишком. Под ней черный топ, черные джинсы скинни, красные лоферы и красная сумка в цвет обуви. Помада тоже ярко-красная, а светлые волосы выпрямлены и просто уложены – у меня сегодня такая же прическа.
– Мне нравятся твои лоферы, – оцениваю я, и это чистая правда.
– Gucci, – сообщает она, хотя я даже не спрашивала марку. – И сумка тоже. Тебе нравится Gucci?
– Конечно, – отвечаю я. Мы выходим из отеля.
– Тогда зайдем в Gucci. И в Dior. Может, еще Vuitton? Не знаю, я так от них устала. Прямо-таки жажду чего-то другого. – Она останавливается перед черным спортивным автомобилем. – Я сама сюда приехала, можешь поверить? Луи не любит, когда я вожу машину в городе, но я так умоляла. – Она делает паузу, ее глаза сужаются: – А ты не будешь нервничать со мной за рулем?
Я качаю головой, узнав марку машины по эмблеме. Она водит Porsche. Думаю, эта машина стоит больше, чем я зарабатываю за год. Может, даже за два. Не то чтобы я так уж удивлена – дома многие богачи ездят на таких машинах, особенно в центре Кармела.
– Тогда поехали. – Она открывает мне дверь, и я забираюсь внутрь, вдыхая запах новой машины. Она закрывает дверь.
Салон отделан черной кожей с серебряными акцентами. Интересно, как давно он у нее. Салон очень чистый, ни пятнышка. Ни мелочи в консоли, ни скомканных на полу фантиков и оберток от соломинок Starbucks. Эта машина безупречна.
Водительская дверь открывается, и Манон садится в нее и обхватывает руками руль.
– Ну, готова к приключениям?
– Готова как никогда, – отвечаю я, когда она заводит машину. Через мгновение мы выезжаем с подъездной дорожки отеля, и она сворачивает на улицу. Шины визжат. Я не собираюсь рисковать и пристегиваюсь, а она откидывает голову назад, смеясь от восторга, увидев, как я подсуетилась.
– А ты не такая рисковая, как я думала, – ухмыляется, когда мы остановились у светофора.
– Да нет, мне нравятся приключения, – говорю я, хотя меня немного трясет.
Как только загорается зеленый свет, Манон стартует. Шины визжат, она улыбается, маневрирует в парижских пробках – а это не так-то просто. В этом городе все ездят как чокнутые, создают собственные полосы, втискиваются туда, где, казалось бы, не могут поместиться.
Я вцепляюсь в ручку двери. Машина такая мощная, а Манон не жалеет сил и от души вдавливает педаль газа. К тому времени, когда мы оказываемся на авеню Монтень, где мы ходили по магазинам с Алексом, я так рада, что мы целы и невредимы, что едва не плачу.
Но я держу себя в руках. Манон наверняка было бы приятно увидеть, как я хнычу из-за безумной езды по городу. Я не доставлю ей такого удовольствия.
Мы паркуемся у отеля Plaza Athénée, который находится прямо через дорогу от дизайнерских магазинов.
– Пообедаем здесь, – предлагает она, когда мы выходим из машины. – Здесь классное меню и безупречное обслуживание. Каждый раз, когда я сюда прихожу, я чувствую себя как принцесса.
– Пока в Ritz тоже все здорово… – начинаю я, но она пренебрежительно отмахивается.
– Уверена, что так и есть, но они такие… коммерческие. Все хотят приехать в Ritz. Plaza Athénée намного элегантнее и чуть менее популярен, – говорит она, скривив верхнюю губу.
Я не пытаюсь протестовать. Понятия не имею, что это за отель. Надеюсь, что у меня вообще будет аппетит.
– Давай сначала зайдем в Gucci, – предлагает она. Она берет меня под руку, и мы бок о бок переходим улицу.
Сегодня утром пасмурно, и земля влажная, будто недавно прошел дождь. Прохладно – хорошо, что я надела блейзер, иначе замерзла бы.
Манон без умолку болтает, рассказывая мне о своих детях. О том, как они не хотели, чтобы она уезжала утром, но Луи отвлек их, и она улизнула. Странно слышать, как она говорит о детях. Не могу представить ее в роли матери.
Мы входим в магазин Gucci, и тут я жалею, что надела блейзер – из-за яркого освещения здесь очень жарко, я буквально чувствую, как начинаю потеть вдоль линии волос.
– Тебе стоит купить лоферы, – заявляет она, когда мы оказываемся перед витриной с обувью. На ней лоферы всех фасонов и цветов.
– Здесь, в Европе, они дешевле. Какие тебе нравятся?
Уже через мгновение я примеряю пару бледно-розовых кожаных лоферов Gucci. Они шикарные, но как часто я буду носить светлую обувь? Когда я вижу цену, я понимаю, что это точно не для меня, и, когда сотрудница спрашивает, нравятся ли они мне, я отвечаю, что не буду их брать.
– Почему? – Манон прямо-таки оскорблена. – Они же потрясающие.
– Они шикарные, это верно. – Я снимаю один лофер, засовываю в него бумагу и кладу его в коробку. – Но они мне не нужны.
– О, дорогая, – Манон смеется, и это звучит как-то ненатурально. – Эта экскурсия по магазинам не о том, чего тебе нужно, а о том, чего хочется.
– Ну тогда я не уверена, что мне хочется их купить. – Я засовываю второй лофер в коробку и встаю, готовая уйти отсюда. – Я уверена, что не буду носить их часто.
– Я ношу свои красные постоянно. Серьезно, – она говорит что-то сотруднице на французском, и та сразу же убегает в подсобку. – Хочу их примерить.
Я наблюдаю за тем, как Манон примеряет такие же лоферы и ходит туда-сюда по магазину, спрашивая у всех, кто попадается ей на глаза, нравятся ли им. Все говорят, что нравятся, но скорее потому, что боятся ее реакции. Она тратит пятнадцать минут нашей жизни, расхаживая по магазину в этих дурацких бледно-розовых лоферах, и в конце концов даже их не покупает.
– Ты была права, – соглашается она, когда мы выходим из магазина и направляемся в другое место. – Никогда бы не стала их носить. Слишком бледные. Я люблю более насыщенные цвета.
Я не отвечаю. Это было так странно – как будто она хотела доказать свою точку зрения и показать мне, что она тоже может купить эти туфли, если хочет.
Дальше мы оказываемся в Dior, восхищаемся разнообразнейшим выбором сумочек. Они тоже прекрасные, но еще одна мне точно не нужна – у меня уже есть моя прекрасная сумочка Chanel. Я оставляю Манон выбирать сумку, а сама брожу по огромному магазину. У них даже есть секция товаров для дома – удивительно. Когда я оказываюсь в ювелирном отделе, то внимательно изучаю ассортимент. Манон входит в зал в сопровождении сотрудницы и сразу же просит посмотреть серьги. Девушка чуть ли не кланяется ей, открывает потайные отсеки в стене и достает серьги, чтобы Манон их примерила. Она прикладывает каждую пару и поворачивается, чтобы посмотреть на меня, приподняв брови.
– Ну, что думаешь? Они тебе нравятся на мне?
Эти серьги большие и длинные, не в моем вкусе, но смотрятся хорошо.
– Да, нравятся, – говорю я. Она улыбается и продолжает рассматривать еще несколько пар сережек и ожерелья.
Я замечаю браслет, который хочу примерить. Он золотой, на нем маленькие звездочки и сердечки. Я прошу сотрудницу, помогающую Манон, принести мне браслет, но она притворяется, что не услышала. Я абсолютно в этом уверена – я достаточно долго проработала с людьми, чтобы узнать притворщицу.
– Извините, – повторяю я громче, – я бы хотела примерить этот браслет, пожалуйста.
– Одну минуту, – говорит она, хотя даже не удоcуживается посмотреть в мою сторону.
Манон этого не замечает. Она слишком занята примеркой ожерелий, и я понимаю, почему сотрудница не хочет мной заняться. Может, у меня и сумка от Chanel, но я не стою больших денег, и я уверена, что она это видит. А Манон одна из самый известных женщин Франции. Она стоит миллионы.
Ну, по крайней мере, она и ее муж тратят эти миллионы. После долгих раздумий я все же покупаю браслет – спасибо моей кредитке, – а Манон покупает серьги.
Через двадцать минут мы выходим из магазина, размахивая белыми пакетами Dior.