Утром в понедельник мы с Говардом идем в школу. Нас объезжает непрерывный поток детей в школьной форме на велосипедах и скутерах. В каком-то смысле я тоже в форме – сапоги и колготки, юбка разумной длины, – но кто бы знал, чего мне стоило собраться и выйти из дома!.. Чувствую себя растерянной, включаться в рабочую рутину неохота. Надо было позвонить и сказать, что заболела. Я бы так и сделала, не возьми я столько отгулов в течение года.
В нашей школе учительской как таковой нет, потому что кредо учебного заведения гласит: никаких границ между учениками и учителями. Зато внизу, между кабинетом рисования и уборной, есть маленькая кухонька, где часто собираются учителя. Я пытаюсь проскользнуть мимо, надеясь, что никого не встречу, и тут меня окликает Джейн.
Я замираю.
– Кофе будешь? – спрашивает она.
– Ну, не знаю…
– Пошли!
Она тянет меня в кухню, там стоит Сэм Уэлхем, прислонившись к стойке. Мы чуть смущенно здороваемся, он возится с Говардом. Джейн включает электрический чайник и споласкивает чашки.
Спрашиваю, как прошли ее выходные (она ездила в Солфорд навестить родню со стороны мужа), потом подруга пересказывает сюжет фильма, на который ходила в кино – отличный триллер про нерадивого пилота. Сэм потягивается, барабанит пальцами по груди и спрашивает:
– Лиззи, не желаешь тоже на него сходить?
За спиной Сэма Джейн делает большие глаза, приказывая мне принять приглашение. Господи, ведь это просто фильм, словно говорит она, я же не прошу тебя выходить замуж!.. Мне становится так тревожно, что я не знаю куда деваться. Лицо горит. Холодильник начинает вибрировать.
– Вряд ли, – бормочу я. – Я не любитель кино.
– Ничего страшного. – Сэм усмехается. – Как-нибудь в другой раз.
Я знаю, что он хороший человек. Глядя на его морщинистое лицо, коротко стриженные волосы и добрые карие глаза, невольно вспоминаешь актеров из комедийных сериалов семидесятых. Совершенно беззаботный и ничуть не опасный персонаж. Пригласи он меня пару недель назад, может, и пошла бы. Однако теперь об этом и речи нет.
Бросаю недопитый кофе и спешу наверх. На полпути встречаю Сандру, директора школы. Громко стуча каблучками, она спускается мне навстречу.
– Лиззи! Я хотела написать тебе по электронке, но раз уж ты здесь… Комитет по стандартам в сфере образования присылает к нам проверку, так что, – она кивает на Говарда, – подержи собаку дома недельку-другую, ладно?
– Конечно!
Говард виляет хвостом и оставляет след на свежеокрашенной белой стене коридора.
– Сегодня пусть остается, – добавляет она через плечо. – Раньше завтра они не придут. Должны уведомить за день.
Поднимаюсь наверх, стараясь сохранять спокойствие. Я могла бы оставить Говарда дома, но меня не будет слишком долго. Повезло, что его вообще разрешили приводить в школу. Все вышло случайно: психолог, работающий с особыми детьми, у которых проблемы с адаптацией и с концентрацией внимания, как-то заметил, что общение с Говардом их успокаивает. Напряженно размышляю. Пожалуй, попрошу Пегги. Позвоню ей, как только представится возможность.
Без учеников школа кажется пустой и чистой. Они вот-вот появятся, заполнят коридоры гомоном и криками, мальчики повыше будут подпрыгивать и стучать ладонями по потолку, делая вид, что они вовсе не бегают. Отпираю дверь библиотеки, захожу в темное помещение. Чтобы включить свет и раздвинуть шторы, требуется время. За окном серый пустой парк – раскисшая истоптанная лужайка, окруженная высокими деревьями. Внимательно вглядываюсь в тени между кустов. Никого.
Возле письменного стола большая коробка с книгами, которые нужно проштамповать, снабдить метками и внести в каталог. Сажусь и смотрю на них – моя работа, обычная рутина, привычная последовательность действий – их можно выполнять, особо не вникая. Говард устраивается в своей корзинке в углу. В эти выходные ему немного нездоровилось, однако, будь он бодр, все равно лежал бы тихо.
До звонка и прихода учеников успеваю позвонить Пегги и оставить сообщение на автоответчике. Потом занимаюсь своими прямыми обязанностями. Открываю ящик, просматриваю новые книги. Пытаюсь ввести упрощенную систему каталогизации (классификация Дьюи, которую применяют в большинстве британских библиотек, слишком сложна для детей, особенно если они еще не изучали десятичные дроби). Разбираю новые поступления, просматриваю электронную почту. Недовольная мать пишет, что я напрасно выдала ее дочери книгу с картинками, потому что «хотя ей всего двенадцать, по читательским предпочтениям ее возраст составляет шестнадцать с половиной лет». Речь идет о книге Патрика Несса «Голос монстра». Это роман о болезни и смерти, о горе и чувстве утраты с замечательными готическими иллюстрациями Джима Кея. Похоже, до книжки девочка еще не доросла. Начинаю писать ответ в этом ключе, потом извиняюсь и обещаю порекомендовать ее дочери что-нибудь другое. У родителей из среднего класса претензии возникают постоянно, и в большинстве случаев достаточно просто извиниться.
Перед обеденным перерывом собирается мой кружок чтения. Мы изучаем «Книжного вора» Маркуса Зузака. Конор снова без носков, карманы школьного пиджака порваны.
В обед начинает моросить мелкий унылый дождь, загоняющий учеников в арки и под козырьки зданий. Ко мне подходит ватага семиклассниц и предлагает помощь в библиотеке. На следующий год они будут приклеивать жвачку к обложкам и тайком обмениваться смсками, сидя в отделе книг по обществознанию, а пока с удовольствием помогают. Элли и Грейс Сэмюэлс тоже часть компании, они нерешительно мнутся у стола. Элли протягивает сверток, завернутый в бумагу с синими птичками.
– Мама просила вам передать.
Аккуратно открываю. Книга «Жизнь после утраты», с прикрепленной на форзаце запиской: «Надеюсь, это вам хоть немного поможет! С наилучшими пожеланиями, Сью».
Благодарю девочек и обещаю вечером написать их маме письмо.
– Вы так добры! – говорю я, размышляя о том, как часто прямой обязанностью человека, перенесшего утрату, является улучшение самооценки многочисленных утешителей.
Оставшись одна, пролистываю книгу и изумляюсь, насколько я изменилась с тех пор, как в прошлом году Пегги подарила мне такую же. Тогда каждая глава бесила меня несказанно – откуда знать автору, что чувствую я? Даже шрифт казался мне исполненным лицемерия.
Теперь содержание книги не имеет ко мне ни малейшего отношения, будто это путеводитель по стране, которой нет и в помине, которая существует лишь в воображении автора.
– У тебя найдется время, чтобы заглянуть с нами в паб?
Джейн ждет меня возле входа.
– Вряд ли. – Открываю сумку, показываю ей содержимое. – Мне нужно зашить пиджак Конора Бейкера.
– Зашьешь потом! – Она решительно забирает поводок Говарда и берет меня под руку.
– Нет. Честно, у меня совсем нет времени!
– Есть. Уверена, что есть. Ну же! Пэт бросил муж, ее надо подбодрить. Коллективная солидарность!
Она смотрит выжидательно и пресекает все мои протесты:
– Зря ты отказала Сэму! Прошел целый год, нельзя же прятаться вечно!
У меня внутри все переворачивается, я буквально каменею. Она понятия не имеет, что я узнала на этой неделе и от чего я прячусь или чего ищу! Я не рассказала подруге ни про поездку в Брайтон, ни про визит Онни. Напрасно она пытается свести меня с Сэмом. В моем мире это невозможно!
– Десять минут, – настаивает она. – Что тебе стоит?
Джейн моя подруга. Мы знакомы очень давно. И Зака она любила. «Счастливые времена, – неожиданно думаю я, – тогда все было легко и просто».
– Ладно, десять минут – не дольше!
«Птица и куст» – еще одно неофициальное место сбора учителей, старинный паб, уцелевший после глобальной перестройки района. Деревянные стулья, ковры со спиральным рисунком, вязкий запах кухонного масла и пролитого пива. Давненько я сюда не заглядывала, хотя учителя из Уэндла собираются тут почти каждый вечер.
Во главе стола восседает Пэт со стаканом пива в руках.
– Лиззи! – кричит она. – Думаешь, тебе пришлось нелегко? Твой муж тебя хотя бы не бросил! И не удрал с девицей вдвое моложе тебя!
– Ты права, Пэт, – отвечаю я. – По крайней мере, этого он не сделал.
Сажусь на первый попавшийся стул. Мой сосед откашливается, я поворачиваюсь и вижу Сэма.
– Смерть или развод, – шепчет он. – Непростой выбор. Тебе явно повезло больше, чем ей!
– Видимо, да.
Джейн ушла за напитками, и я ломаю голову, не зная, о чем с ним говорить. Раз уж пришла, стоит хотя бы попытаться. Вспоминаю, что Сэм живет рядом с тутингским парком, и рассказываю про свою прогулку с Говардом. Обсуждаем вчерашнюю бурю, оба ведем себя исключительно по-дружески и стараемся не затягивать паузы. На Стритхэм-Хай-роуд упало дерево, автобусы пришлось пустить в объезд. С крыши дома, где живет Сэм, сорвало черепицу, но это не беда, потому что новый сосед неплохо управляется с лестницей. Я рассказываю, что мой сад тоже сильно пострадал.
Подходит Джейн с бокалами и бутылкой вина, садится рядом со мной. Пока на том конце стола утешают Пэт, мы обсуждаем каникулы. Джейн выкладывает Сэму и Пенни, учительнице английского, про мою встречу с bête noire[9] – Аланом Мерфи. Я рассказываю про Сэнд-Мартин и про правую руку Мерфи – скользкого типа в обуви с мягкой подошвой, про пародийное дружелюбие самого Мерфи. Джейн вспоминает его речь о значимости для образования трех «эф»: факты, факты и только факты! Присутствующие возмущенно шипят.
– А Виктория Мерфи, его женушка! – добавляет Пенни. – Вы читали ее рубрику в журнале «Спектейтор»? Превозносила святость брака, нажимала на то, что супруги должны быть разнополыми, иначе это уже мерзость! Заявила, что дети должны расти в нормальной семье, в которой каждый родитель исполняет характерную для его пола роль. Да она фашистка!
– Только потому, что я взрослая женщина с устоявшимися взглядами! – врывается в нашу беседу голос Пенни. – Видите ли, он не смог с этим мириться!