– Нет, – последовал ответ. – Боюсь, что его расписание заполнено на следующие несколько недель. Он позвонит вам, когда у него будет время.
Итак, остракизм начался. Луиза знала, что синьор Мерлони не позвонит. Никто больше не позвонит.
Телефон упал из пальцев. Луиза, едва передвигая ноги, пошла к террасе. Туда, где свежий воздух, а вдали пологие холмы. Все это она уже воспринимала как свой дом. Она застыла. Папарацци наверняка прячутся везде со своими телеобъективами, чтобы сделать эксклюзивный снимок Сладкой Луизы. Они вполне могли ловить подходящий момент, укрывшись в виноградниках.
Луиза попятилась обратно в дом, стукнулась щиколоткой о край дивана и опустилась на подушки сиденья. Что теперь? Она не может никому позвонить, не может никуда выйти.
Похоже на то, что было раньше. Она – пленница в собственном доме.
«Будь ты проклят, Стивен». Даже в тюрьме он до сих пор управляет ее жизнью.
Уровень сахара в точности соответствовал данным портативного счетчика, что не удивило Нико. Там, где дело касалось винограда, он редко ошибался.
«Ну конечно. Производить вино – это все, что тебя волнует», – прозвучали в голове слова бывшей невесты.
Но она была не права: его интересовало не только вино, но и его семья. И еще традиция. Хотя традиция подразумевает производство вина, значит, это одно и то же. Если он не сможет больше заниматься виноделием, то наверняка выживет. Он же выжил, когда его бросила Флориана или когда он приходил домой и видел, что у родителей очередной скандал. Бесстрастность – это спасение.
Если для того, чтобы не рехнуться, надо жить в одиночестве, что ж, пусть будет так.
Почему он об этом думает? Все дело в словах Луизы о том, что ей нужно время для себя. Кто-то сильно обидел ее, раз она сбежала в Италию. Ее боль напомнила ему об ошибках, совершенных им с Флорианой. Милая Флориана… Он старался изо всех сил полюбить ее по-настоящему, но когда в сердце нет огня… Он не смог пересилить себя.
Тот человек, разбивший сердце Луизы, тоже пытался стать другим и не смог?
– Марио, ты не уменьшишь звук? – крикнул он.
Даже из лаборатории было слышно телевизор.
Нико отставил мензурки и вышел в главное помещение – там Марио и менеджер по производству Витале уставились в портативный телевизор. Он сделал знак работнику Джузеппе передать ему пульт.
– Я не знал, что сегодня матч.
– Не футбол, signor. Это новости, – ответил Марио.
– Вы принесли телевизор, чтобы посмотреть новости? – удивился Нико.
– Si, – отозвался Джузеппе. – Жена Витале позвонила и сказала, что передают новости о Монте-Каланетти.
Нико подумал, что опять обсуждается королевская свадьба. И тут на экране появилось лицо Луизы. Это не фотография со свадебного приема, она в другом наряде, а с ней рядом мужчина – красавец с капризным выражением лица.
Подпись под фотографией гласила: «Сладкая Луиза снова вернулась».
Сладкая Луиза?
– Это та самая женщина – хозяйка палаццо? – спросил Витале.
Нико не ответил. А диктор монотонно продолжал:
– …главная свидетельница обвинения ее мужа Стивена Кларка в мошенничестве с вкладами и отмыванием денег. Кларк отбывает заключение сроком в семьдесят пять лет…
Нико вспомнил, что читал об этом случае. Финансовая пирамида Кларка вызвала грандиозный скандал. Несколько европейских бизнесменов потеряли на этом миллионы. А Луиза была его женой и свидетельствовала против него?
Неудивительно, что она скрылась в Италии.
На экране появилась другая фотография – с королевской свадьбы. Нико стиснул зубы. Теперь комментатор говорил о Луизе как о бездушной красавице, которая довела Кларка до роковой черты. Разве они знали эту женщину? Да, она соблазнительна, но назвать ее нечестной? Продажной?
В мысли вклинился звук рингтона. Не отрывая глаз от телевизора, он вытащил телефон из заднего кармана.
– Ты видел новости? – услышал он голос Дани.
– Смотрю сейчас, – ответил он.
– Это передают по всем каналам. В ресторане посетители ни о чем больше не говорят.
«Это неправда», – мысленно произнес он и удивился своей уверенности. У него нет ни капли доказательств, чтобы поддержать веру в Луизу, и тем не менее он знал – нутром чувствовал, – что Луиза не виновата, чего бы там ни сообщали пресса и телевидение. Стоило только посмотреть ей в глаза.
– Ты знала? – спросил он Дани. Жена Рафа была ближайшей подругой Луизы. Если Луиза рассказала кому-либо о своем прошлом…
– Нет. Она никогда не говорила о своей жизни до приезда сюда, – ответила Дани. – Она вообще почти ничего не говорила о себе.
Глупо, но ему почему-то было бы больно, если бы Луиза делилась своими секретами с кем-то еще, пусть и с близкой подругой.
– Репортеры повсюду в городе, – продолжала Дани. – Один даже пришел сюда и начал задавать вопросы. Я пыталась позвонить ей, лишь начался этот ужас, но ее телефон не отвечает.
– Вероятно, она избегает прессы.
– Но я волнуюсь. Она такая замкнутая, а когда ее жизнь выставляется на всеобщее обозрение…
– Я сейчас же иду к ней.
Луиза потеряла счет времени. Она свернулась в комок в углу дивана подальше от окна. Непереносимая тяжесть сдавила грудь и не проходила, ей не хватало воздуха. Словно сдвинулись стены, и комната становилась все меньше и меньше. Она пыталась собраться с мыслями, сообразить, что ей делать. Очевидно, в Монте-Каланетти оставаться она не сможет. Вернуться в Бостон… это невозможно. Как поступить? Поехать к матери и слушать целыми днями: «Я же тебе говорила»?
Она не хотела уезжать. Ей нравилось жить здесь. Палаццо, деревня… Здесь она почувствовала свой дом.
Но ей следовало знать, что это не надолго. Тень Стивена преследовала ее везде. До конца жизни она будет нести плату за то, что влюбилась не в того мужчину.
Сильнейший грохот, звенящий звук стекла заставил Луизу вскочить на ноги. Она подбежала к двери на террасу и выглянула: Нико тащил какого-то мужчину по полу. Грохот был от упавшего столика, у которого разбилась верхушка.
– Эй, что ты себе позволяешь? – вопил незнакомец. – Это мое эксклюзивное фото.
– Вот тебе твой эксклюзив, – прохрипел Нико. Держа за воротник незваного гостя, он сорвал камеру с его шеи и перекинул через балюстраду террасы.
– Ублюдок! Ты за это заплатишь!
– Скажи спасибо, что пострадала лишь твоя камера. – Нико рывком поднял его на ноги и отшвырнул к перилам. – А теперь убирайся вон. Если я опять увижу твою рожу в деревне, то ты узнаешь, что еще я тебе сломаю, понятно? – Он тряхнул парня с такой силой, что Луиза от страха съежилась. Нико отпустил незадачливого репортера, и тот пошел к ступеням.
– Ты куда? – Нико хлопнул его по плечу. – Уходи так же, как пришел.
– Ты с ума сошел? Здесь высота футов пять.
– Значит, постарайся не упасть.
Оба мужчины сверлили друг друга взглядом. Когда стало ясно, что Нико не уступит, репортер перекинул ногу через перила.
– Я позвоню адвокату. Ты заплатишь за камеру.
– Звони кому хочешь. А я позвоню в полицию и сообщу, что ты вторгся в частное владение. Так ты уходишь или тебя перекинуть?
Репортер исчез.
Луиза медленно вышла на террасу. Нико тяжело дышал, грудь у него ходила ходуном. А ей теперь было страшно уже от вида Нико.
– Он был первым? – Нико повернулся к ней с искаженным от ярости лицом.
Луиза сглотнула слюну.
– Кажется.
– Он перелезал через ограду, когда я пришел сюда. Наверное, увидел, что дверь террасы открыта, и решил подобраться поближе.
– В Бостоне репортеры предпочитали телеобъективы.
– Ты не в Бостоне.
– Знаю. – Кому, как не ей, знать безжалостность прессы. А сейчас она в Италии, родине «папарацци».
– Этот, по крайней мере, больше сюда не сунется. Если ума хватит.
– Спасибо.
– Не могу обещать, что больше ничего не будет, – сказал он, проходя мимо нее в дом. – Тебе лучше быть начеку.
Он прав. Только бы не рухнуть прямо там, где стоит. Те месяцы в Бостоне, когда она пряталась, едва не свели ее с ума. К новым атакам она не готова. Если бы Нико не появился…
Почему он пришел? Войдя в гостиную, Луиза увидела, как Нико ищет что-то на полках застекленных шкафов.
– У Карлоса где-то был запас наливки.
– Второй шкаф слева. Почему ты вдруг пришел?
– Мне позвонила Дани. Она увидела новости по телевизору.
– И пришла в ужас от того, с кем она дружила. И хочет, чтобы я держалась подальше от ресторана.
– Что? Они с Рафом хотят понять, в чем дело. В ресторан заявился репортер и стал расспрашивать. – Нико достал из шкафа пыльную бутылку. – Она сказала, что много раз тебе звонила.
– Я не отвечала на звонки.
– Ясно. Они попросили меня пойти к тебе и проверить, все ли с тобой в порядке. Хорошо, что я пришел.
Нико наполнил стакан и залпом выпил. Луиза опустилась на диван и смотрела, как он опрокинул второй стакан, после чего повернулся к ней. Теперь он овладел собой и выглядел спокойнее.
– Почему ты ничего не рассказывала о своем бывшем муже? – спросил он.
А что сказать? «Мой бывший – Стивен Кларк. Знаешь, тот самый, чьи жульнические схемы по инвестициям насчитывали миллиарды долларов. Я – жена, которая его сдала. Может, ты обо мне читал? Меня называли Сладкая Луиза». Она теребила кант на диванной подушке.
– Я собиралась начать новую жизнь там, где никто ничего обо мне не знает, – ответила Луиза.
– Но ты же понимала, что это не реально в наше время.
– Девять месяцев мне это удавалось. Ты сказал, что репортер приходил в ресторан?
– Сегодня утром. Дани поэтому и включила телевизор.
– Скажи им, что мне очень жаль. Разговоры утихнут, когда меня не будет в Монте-Каланетти.
Нико изменился в лице.
– Ты о чем?
– Я сегодня же вечером уеду во Флоренцию.
– Ты убегаешь?
– Я не могу оставаться. Больше не могу.
– Но палаццо… А твои планы переоборудовать дом, превратить его в отель? Неужели ты собираешься покинуть Палаццо ди Компарино?