– Чего тут думать, двигать отсюда надо! – заявил Яловега. – Не знаю, как вы, – он покосился на Кияшова, – а я не хочу стать хвостатым!
– Друзья мои, успокойтесь, судя по тому, что я видел, вряд ли у них такие жестокие планы в отношении нас, – сказал Химель. – Скорее всего, в их задачу сейчас действительно входит избавление нас от болезнетворного вируса, вызывающего психологическую подавленность и некоторые побочные эффекты. Ну и заодно, конечно, изучить нас, узнать, что мы за вид такой – люди. Ведь с землянами, насколько я понимаю, они столкнулись впервые.
– Вот именно. И хотят найти эффективный способ борьбы с представителями нашего вида, – заметил Байрам. – Мне сразу это в голову пришло. Зачем им еще шесть хвостатых? Информация, которую мы несем в себе, как представители неизвестного им биологического вида, куда ценнее.
– Да-а-а, – протянул Антон, – попали! Нет, надо нам самим что-то предпринимать. Правильно Яловега говорит. Меня вот еще что интересует… Тот хвостатый, который в пирамиде сидел, – он-то кто? Доктор говорит, что отступник. Стало быть, помогает ретлианцам? Но зачем им сумасшедший помощник? Который все время несет какую-то ахинею? Я властелин этого мира, я властелин этого мира… – передразнил он хвостатого. – И почему его пытались ракетами накрыть, но стреляли при этом не прямой наводкой по пирамиде, а клали ракеты над подземными ходами…
– Значит, пирамида представляет для аурелиан ценность, – заключил Байрам Камаль. – И они намереваются ее отбить, а не уничтожить. Они кричали что-то насчет того, что он – враг и преступник, и это полностью подтверждает версию доктора Химеля. А что ведет он себя странно… Так всякое бывает… Мир не черно-белый. Может, он предатель. А может, гнет свою линию. Какой-нибудь мятежный генерал. Разберемся со временем в его сущности. Не этот вопрос для нас сейчас приоритетный.
– Это как посмотреть, – заметил Антон.
– Да нечего тут смотреть! Нам надо думать, как выбираться со станции. Значит, так… – Байрам Камаль собирался что-то сказать, но его перебил Кияшов:
– А мне почему-то хочется, чтобы нас здесь приняли за своих, – на лице старпома появилась мечтательная улыбка. – Чтобы, стало быть, не очень мы от других отличались. Давайте себя вести покультурнее, что ли?
Знакомые с привычками и нравом Евграфа Кондратьевича члены экипажа корабля «Семаргл» с удивлением воззрились на него. Если уж грубый Кияшов захотел произвести на кого-то впечатление – дело нечисто. Что-то явно происходит с их сознанием. То ли кто-то ставит над ними эксперименты, то ли станция вошла в зону действия одного из передатчиков, установленных на планете.
Но расспросить старпома о его чувствах подробнее им не удалось. Откуда-то снизу пришел тяжелый рокот. Орбитальную базу тряхнуло, да так, что люди попадали на пол. Из иллюминатора брызнул яркий свет.
Антон приподнялся на локте и увидел, что длинный язык пламени тянется к Заповеднику, словно хочет облизать поверхность планеты, сжечь кого-то внизу смертельным жаром…
– Обстреливают? – спросил Сумароков.
– Будь я проклят! – выкрикнул Байрам Камаль. – В нас попали подпространственной торпедой! Кто-нибудь знает, где здесь спасательный челнок?!
Все взгляды скрестились на Химеле.
– Я… я боюсь, что по этому поводу мне нечего сказать, – промычал Михаил Соломонович.
– Эх ты, распинался тут, распинался, а самого главного и не узнал! – рявкнул Кияшов.
Антон кинулся к двери. Внезапно его охватило чувство дежа вю. Проклятая планета, самый настоящий «плацдарм» боевых действий, как называли ее представители одной из воюющих сторон, не хотела выпускать землян из своих смертельных объятий.
Кияшов поймал Антона за плечо и отбросил в сторону. Старпом первым миновал дверной проем и помчался по коридору направо. Шаги его отдавались гулким эхом. Остальные побежали следом.
В результате давки Делакорнов выбрался из комнаты последним. Оказавшись в коридоре, он замялся, не зная, в какую сторону ему лучше повернуть. После недолгих раздумий повернул налево.
Коридор привел его в обширный зал, по которому с огромной скоростью сновали роботы. Машины аурелиан, призванные обслуживать «Госпиталь», сейчас двигались по странным, хаотичным траекториям. Один из роботов уперся в стену и продолжал биться об нее до тех пор, пока не упал и не откатился прочь. Шевеля манипуляторами, он подполз к стене и снова ударил в нее всем корпусом.
«Центр управления поврежден», – понял Делакорнов.
На земных станциях большинством роботов управлял огромный компьютер. Зачастую его называли просто Мозг. На Госпитальной станции Мозгу, должно быть, пришлось несладко во время попадания подпространственной торпеды.
Пробежав через зал, для чего ему пришлось проявить изрядную ловкость (один из роботов его едва не зашиб), Антон выскочил в смежный коридор. Свет здесь помаргивал, а в воздухе витал какой-то странный запах. Стараясь дышать неглубоко, Делакорнов двинулся вперед. Под ногами у него захлюпало. Он опустил голову и увидел, что по полу течет исходящая паром голубоватая жидкость. Дальше идти было опасно. Но Антон решил, что пройдет совсем немного – впереди уже показалась дверь, из-под которой просачивалась влага. Он подошел к двери вплотную. Работающий автономно фотоэлемент опознал движение, створка отъехала в сторону, и Делакорнов оказался в полном света помещении. Здесь стояло несколько коек с висящими по бокам кожаными ремнями, а в углу отсвечивал серебром огромный шкаф, упирающийся в самый потолок. Из узкой трещины в стене текла голубоватая жидкость.
«Скафандры в шкафу», – промелькнуло в голове. Антон даже не подумал в этот момент, что скафандры аурелиан вряд ли подойдут землянину. Он распахнул шкаф. Внутри оказались хирургические инструменты – скальпели, зажимы, щипцы, несколько чистых синих халатов, похожих на те, что носят врачи на Земле, а еще длинные иглы, пилы, крючья.
От всего увиденного Делакорнову стало не по себе. Он понял, что оказался в операционной. Тут пол под ногами дрогнул. Затем все стихло. Но через мгновение повторилось. Дрожь заколотила станцию с новой силой, не прекращаясь теперь ни на секунду.
Антон вытер пот со лба и только теперь понял, что ему невыносимо жарко. Он оглянулся, нашел глазами трещину в стене. Жидкость, струящаяся по стене, скорее всего, предназначалась для охлаждения внутренних помещений «Госпиталя» от нагрева лучами звезды. И могла охлаждать станцию, если «Госпиталю» придется опуститься ближе к поверхности и проходить через плотные слои атмосферы.
Земляне, как, по всей видимости, и аурелиане, не всегда собирали станции в космосе. Некоторые многомодульные конструкции отправлялись в полет самостоятельно. Мобильная станция, способная передвигаться от планеты к планете, стоила на порядок дороже, но зато была намного рентабельнее своей неповоротливой предшественницы. И безопаснее. Потому что такая станция могла опуститься на планету, если этого требовали обстоятельства.
Интересно, к какому типу принадлежит «Госпиталь»? Судя по тому, что температура на станции, по ощущениям Антона, повысилась градусов на десять, не исключено, что «Госпиталь» уже сошел с заданной орбиты и падает на Заповедник. Если они срочно что-нибудь не предпримут, их ожидает «веселенькая» перспектива сгореть заживо. Ведь посадочные двигатели, скорее всего, тоже повреждены! А если и нет, барахлит компьютер, который должен управлять ими!
Делакорнов кинулся обратно. Добежал до зала с обезумевшими роботами, выбрался в смежный коридор и помчался в ту сторону, куда направились остальные.
Он не сомневался, что, если его товарищам удалось обнаружить спасательный челнок, дожидаться его они не станут. Но когда он, придерживаясь за стены, ввалился в холл, по которому земляне шли после прибытия, то увидел, что все они находятся здесь. Люди метались от двери к двери, пытаясь открыть хотя бы одну. Но то ли заблокировало систему распознавания живого присутствия, то ли в эти комнаты пускали только персонал станции.
– Нашел что-нибудь? – спросил Кияшов.
– Только операционную, – ответил Антон, – и ещё трещину в стене, из которой течет охлаждающая жидкость.
– Проклятие! – выругался Байрам Камаль. – То-то я чувствую, что температура повышается.
– Здесь что, нет ни одного хвостатого?! – рявкнул Кияшов. – Могли бы позаботиться о больных. Привезли нас сюда – и бросили, гады!
– Небось уже отчалили на спасательном челнока, как только нас подбили, – заорал Яловега. – Твари хвостатые!
– А-а-а-а! – завопил на одной ноте Сумароков, зажав уши ладонями. – Я не хочу умирать! Не хочу умирать!
Байрам Камаль подскочил к пилоту и отвесил ему звонкую оплеуху:
– Прекратить панику! Да что с вами со всеми такое?! Я же сказал: не бывает безвыходных ситуаций. Бывают безвольные, слабые люди. Ясно?
Сумароков, продолжая скулить, отбежал в сторону и сполз по стене, скрючился в позе эмбриона.
– Боже, какая жара! – доктор Химель расстегнул воротник и провел рукой по тощей шее. – Если мы немедленно не предпримем что-нибудь для спасения системы охлаждения, мы все скоро погибнем.
– Да. – Байрам Камаль посмотрел на часы: – Температура повышается со скоростью – один градус Цельсия за шесть с половиной минут. Надежды на благополучное приземление почти нет.
– Но мы здесь заперты, как рождественский гусь в духовке, – выдавил Кияшов. – Как, спрашивается, мы сможем остановить повышение температуры?
– Прекратить утечку охлаждающей жидкости. – Байрам Камаль обернулся к Делакорнову: – Антон, скорее покажи мне, где ты видел трещину.
– Показать?! Да это в другом крыле станции…
– Нашел! Нашел! – вдруг закричал Сумароков. – Я… я находчивый! И мы теперь спасемся!
Колю переполняла дикая радость. Пока они беседовали, он подполз к одной из дверей и скреб ее ногтями. Сейчас створка двери была задвинута в стену. За ней находился абсолютно пустой длинный коридор.
– Быстрее туда! – рявкнул Байрам Камаль.
– Это что, поможет? – спросил Кияшов.