нданте указал на Яловегу, – можете забирать. И еще пару по вашему выбору. С остальными будем работать.
Има Галут склонила голову, не отрывая взгляда от Рикраарте.
– Вы даже на это согласны? Значит, ретлианцам что-то от нас надо? Надеюсь, вы понимаете, что ни о каких территориальных уступках речь идти не может.
– Нам нужна одна технологическая новинка, – сообщил команданте.
– Нам нужны ваши технологии, – влез с русским переводом Новицкий и добавил: – Постарайтесь ее убедить.
– Как ты ее убедишь? – буркнул Яловега. – Она себе на уме.
– О поставках образцов оружия речь также идти не может, – объявила принцесса. В ее голосе зазвучали металлические нотки. Только теперь стало заметно, что има Галут привыкла повелевать.
– Вот именно! Где это видано – продавать врагам оружие? – возмутился Кияшов. – Да и вообще, вы могли бы пригласить нас в какой-нибудь конференц-зал, накормить, в конце концов! Что, у вас не отыщется помещения лучше этой камеры?
– Нет, – отрезал Рикраарте. – Мы не просим оружия. Нам нужен ваш новый ускоритель. Маломощный, безынерционный и бесшумный вакуумный преобразователь энергии, поставляемой двигателям. Как на яхте аурелианина, которую мы подбили неподалеку от звезды два месяца назад…
– Господина Крамадрата? – переспросила принцесса. – Вот почему мы не смогли его найти… Он попал в ваши сети…
– Для нас неважно, как звали этого аурелианина. – ответил команданте. – От него остался только хвост и кусок лапы, на штурвале. К сожалению, часть приборов пострадала. Большая часть ускорителя ионизировалась и рассыпалась пылью. Но то, с каким изяществом двигалась яхта, нам понравилось. Мы хотим этот ускоритель.
– Возжелали роскоши, команданте? – осведомилась принцесса.
Рикраарте свел вместе три лапы, что, по всей видимости, было у ретлианцев признаком раздражения.
Кияшов неожиданно засуетился:
– Милая има, а на танк, скажем, нельзя поставить такой ускоритель? Или на самолет-истребитель? Если так – они ведь поставят…
Новицкий часто замигал шишкой – не иначе жаловался на Кияшова, хотя Рикраарте и сам мог узнать смысл его реплики от автоматического переводчика.
– Такие ускорители уже известны нашим врагам, – объяснила принцесса. – Только мы умеем делать их миниатюрнее и бесшумнее. На танке, согласитесь, размеры двигателя имеют не слишком большое значение, а шум – тем более…
– А как же скрытность и компактность? – удивился Кияшов.
– Компактность танку не нужна. Было бы побольше брони. А скрытность – не от шума, а от излучений. Если бы можно было экранировать все излучения…
– Так продавайте! – предложил старпом. – Горько, что такая молодая и красивая аурелианка, в высшей степени достойная, погибнет во цвете лет! Можете даже никого из нас с собой не брать… Главное, чтобы вы уцелели.
– Эй, вы за всех не расписывайтесь! – взвизгнул Коля Сумароков. – Оно-то хрен редьки не слаще, но я бы лучше обратно к аурелианам подался. Там хоть кормили посытней.
– Ага, Коля хочет, чтобы его препарировали! – захохотал Яловега. – И ты, Кондратьич, наверное, мечтаешь, чтобы иноземная принцесса сама тебя вскрыла? Своими лапками? Если уж другого у вас ничего не получается?
Кияшов зарычал и бросился на Яловегу, но тут же схлопотал заряд из парализатора и плашмя растянулся на пупырчатом металлическом полу.
– Вести себя пристойно! – рявкнул Новицкий. – И этого дефективного не обижать!
– Сам ты дефективный, – отозвался Яловега. – Я, между прочим, в тебе совсем разочаровался, Новицкий. Думал, ты мне друг. А ты портянка.
– Чего-о?
– Даже пословицу русскую не помнишь. И кто из нас после этого дефективный? Ты и есть из нас самый дефективный. Да ещё с секретом, который у тебя изо всех щелей сочится.
– Молчать! – прорычал Новицкий. – Я тебя заставлю заткнуться, червяк ты земляной… – Он внезапно осекся и оживленно о чем-то заговорил с команданте с помощью знаковой системы и помаргиваний шишкой. – Все… все… – выдавил он затем по-русски. – Рот зашил. – На Яловегу штурман больше не обращал внимания, уставился в пол и молчал пришибленно.
– Эй, Новицкий, ты чего? – поинтересовался механик.
Штурман на призыв никак не отреагировал.
– Эй ты, баран по фамилии Новицкий. У тебя ума с гулькин хрен. – Яловега засмеялся, довольный собой донельзя.
Штурман только вздохнул, продолжая глядеть в пол. По всему было видно, как ему хочется учинить расправу над бывшим приятелем и собутыльником, но приказ есть приказ.
– Мы ждем вашего решения, – напомнил команданте Рикраарте. Переводчик воспроизвел его слова медленно, издав вместе со словами какой-то скрип, похожий на тот, какой бывает в машинном отделении космолета, когда механики забудут смазать потолочный маховик главного разгонного механизма.
– Дайте мне время на размышления, – ответила принцесса.
– Сколько времени потребуется, чтобы принять решение? – спросил ретлианец.
– Пару дней, я думаю…
– Да чего тут думать? – вмешался Кияшов, приподнимая голову от пола. – Отдай ты им этот распроклятый ускоритель! Пусть подавятся.
Има Галут бросила на старпома гневный взгляд:
– Мне нужно два дня.
– Хорошо, – согласился команданте после короткой паузы, – у тебя есть два дня. Не больше. Мы же пока будем вести переговоры с Ледяной планетой. Возможно, твое решение и не потребуется.
По команде Рикраарте ретлианцы синхронно развернулись и покинули место содержания пленников. Новицкий шагал в толпе новых сородичей, по-прежнему глядя в пол.
– На что ты надеешься? – спросил Кияшов у принцессы. – Мы ведь в ловушке. Иначе тебе не спастись. Только отдав им ускоритель.
– У нас будет два дня, – сказала има Галут, – за это время может что-нибудь произойти. Возможно, меня найдут.
– Оставь ты эти пустые надежды, за два дня ничего не изменится, – старпом махнул рукой, – только оголодаем окончательно. Одним мхом питаться. Это же просто курам на смех. Протеиновый этот мох или витаминовый, а я лично мяса хочу.
– И я хочу мяса, – откликнулся Яловега и обернулся к Сумарокову: – Может, съесть тебя, Николай? Я тут на особом положении, мне все простительно!
Коля прижался к стене и захлопал глазами. От ужаса он не мог даже закричать.
– Да не бойся ты. – Механик отвернулся. – Пошутил я. Чего у тебя лопать, когда ты – одна кожа и кости. То ли дело кое-кто мохнатый… – Он повернулся к аурелианской принцессе.
– Я тебя точно убью! – взревел Кияшов, пытаясь подняться. – Что ж ты за сволочь такая?
Но встать старпому не удалось. Яловега, понаблюдав за его тщетными попытками, подошел и плюнул Евграфу Кондратьевичу на ногу. Делакорнов собирался вступиться за Кияшова, но его опередила има Галут. С яростным шипением она бросилась к Яловеге и ударила его в шею. Не очень сильно, зато эффективно. Кирилл Янушевич только охнул и растянулся на полу рядом со старпомом. Руки и ноги у него свело судорогой, и он завизжал, как идущая на корм для скота норнорская трава Манюшка.
Эта трава семейства злаковых полукультурных отличалась отвратительным качеством орать в те минуты, когда ей угрожала опасность или ей казалось, что обстоятельства сложились не в ее пользу.
– Его слюна ядовита? – поинтересовалась принцесса у Инны, поглядывая на механика с опасением.
– Яловегина? – переспросила Инна. – Разве что чуть-чуть…
– Тогда срочно нужна хоть какая-нибудь тряпка! – воскликнула принцесса и повернулась к Химелю. – Вы должны поделиться со мной своим платком!
– Зачем? – изумился Михаил Соломонович.
– Стереть яд с конечности вашего товарища! Не стойте же столбом – помогите мне перенести его на койку!
Кияшов, который прежде разговаривал весьма сносно, только двигался с трудом, сделал вид, будто ничего не слышит. Но лицо его так и засветилось счастьем. Еще бы – «его» принцесса решила о нем позаботиться!
Общими усилиями старпома взгромоздили на койку. Евграф Кондратьевич благодарно хрюкнул и с обожанием уставился на принцессу, има Галут присела рядом с ним.
– Вы стойкий человек! – сказала принцесса. – Если бы мы были с вами одного вида… что ж, тогда, может быть, вы и могли бы рассчитывать на мою благосклонность. – Слова она выговаривала с трудом, подобное откровение явно далось ей нелегко. – Но разделяющая нас пропасть слишком глубока…
– Эх, ваше высочество, да мне и нужно-то всего – только знать, что с вами все в порядке, – заявил Кияшов. На глаза у него выступили слезы. – Вот еще ускоритель бы этот продать паукам… А уж потом вы бы им показали! А не продать – следующую яхту они целой поймают, ускоритель все равно извлекут. Или сами придумают чего-нибудь в таком духе. Пусть уж лучше плодами вашего труда пользуются!
– Успокойтесь, мой друг, – предложила има Галут. – Отдохнем. Всем нам необходимо мужество и стойкость.
Аурелианка положила мохнатую руку на лоб Евграфу Кондратьевичу, и тот, пребывая в состоянии абсолютного блаженства, закрыл глаза и зачмокал губами.
Яловега тем временем без посторонней помощи взобрался на койку, бросил гневный взгляд на принцессу, но вслух выступать не решился. Вместо этого он гнусаво затянул вполголоса:
Мы – суровые мужчины,
Плачем часто без причины,
Потому что женщин стало
Симпатичных очень мало.
Сумароков хмыкнул, услышав знакомые слова, но его веселья никто не поддержал. А Кияшов так вообще ничего не услышал. Старпом буквально трясся от вожделения.
Антон поглядел на Евграфа Кондратьевича и подумал, что зрелище аурелианской принцессы и глотающего слюни космического извращенца нормальному человеку вынести довольно сложно. Он отвернулся и поглядел на доктора Химеля. Михаил Соломонович с лицом, перекошенным в гримасе отвращения, как и Антон, старался обращать на идиллическую картину как можно меньше внимания.
Двое суток прошли на удивление однообразно. Раз в день ретлианцы приносили корзину со мхом, которого не хватало даже на то, чтобы один раз полноценно перекусить. Яловега бранил жадных хозяев, кривлялся перед глазками камер наблюдения, которые ему все же удалось отыскать, а в дневное время распевал песни, чтобы подтвердить репутацию законченного психа. Впрочем, ретлианцы на его неадекватное поведение никак не реагировали.