Ладно, общение с родственниками, так общение с родственниками! Тоже полезно. Им-то надеюсь, никто не догадался запретить отвечать на все мои вопросы? А если и догадался, всегда есть шанс, что случайно что-то сболтнут. Осмотрюсь, в общем, за драконьей жизнью понаблюдаю.
— Меня отпустили с семьей пообщаться, — сообщаю Ворону. Ноль реакции. — Эй, статуя командора, очнись. Я вообще-то не знаю, где обитают мои здешние родственники.
— Я тоже не знаю, — пожимает крыльями.
Неожиданно!
И мы пошли искать. Это была та еще эпопея. Ходили, спрашивали у тех, кто мог бы помнить, у кого осенью пропал недавно вылупившейся из яйца ребенок. На меня поглядывали с любопытством. Даже порадовалась сперва, что Ворон постоянно рядом, а не сбежал в неизвестном направлении, как Артем, очкарик бессовестный. Потом огорчилась, когда поняла, какой шанс упускаю безнаказанно задать тучу вопросов. У большинства драконов, с которыми мы разговаривали, я вызывала интерес, они вовсе не прочь были пообщаться.
Но интерес этот меня несколько удивил. Неприятно чувствовать себя этакой диковинкой, вроде редкого уродца в цирке. Отношение к пропаже чужого ребенка тоже вызывает некоторое недоумение. "В самом деле такая беда случилась? Да мы и не знаем, не интересовались совсем". И так отвечают почти все, с небольшими вариациями. Не то чтобы мне было очень обидно от такого пренебрежения, но понять не могу, им всем, что ли, настолько все равно? Настолько рядовое событие, детишки регулярно пропадают, и это уже никого не трогает?
Я хотела узнать, какое отношение у драконов к детям, которые по своей сути являются всего лишь телами для совершенно чужих личностей? Ну, узнала. Теперь даже и соображу, как к этому относиться? Потомством обзаводиться в ближайшее время вроде бы не собираюсь, а если вдруг и соберусь, отношения буду строить самостоятельно, не по чужому образцу.
С другой стороны, детворы здесь полно, я внешне, наверное, и не намного старше выгляжу. И ведут они себя, как самые обычные дети, дурачатся, мячик гоняют, иногда получают нагоняй от родителей. Всех и отличий от нормальных детей, что необычная рассудительность и полноправное участие в разговорах взрослых. Никто не выпроваживает их и не шикает при попытке что-то сказать. Никакого равнодушия на первый взгляд не заметно.
Нет, какая-то противоречивая картина вырисовывается, надо бы понаблюдать повнимательней. Явно тут все немного не так, как мне показалось на первый взгляд.
Интересно, на чем же держится это общество, если родственным связям и впрямь не придают почти никакого значения? Общность интересов? И как подобного добиться, если в тела драконов вселяются сознания людей не только разных миров и культур, но и вообще не гуманоидных существ, чей разум и логика наверняка очень сильно отличаются от человеческих? Как они находят общий язык?
Наконец мы нашли того, кто что-то знал о моей родне, он даже сказал, в какой пещере их можно найти. Отреагировал на меня этот дракон точно так же, как и другие, что уже стало откровенно нервировать. Только еще спросил у Ворона непонятное:
— Так она не "пустая"? — на подтверждающий кивок черного задумчиво покачал головой и наградил меня непонятным задумчивым взглядом.
И что значит "пустая", в каком смысле?
Чувствую себя первооткрывателем. Сколько всего тут неясного, меня азарт разобрал, в который уже раз, разобраться во всем назло всем этим конспираторам. Уже начинаю прикидывать, как бы избавиться от Ворона хоть на время, а то ходит за мной, как надзиратель. Уж я б тут пошарила без него как следует!
И, наконец, "долгожданная" встреча с родственниками. Может, я черствое и равнодушное существо, но никаких эмоций, кроме неловкости, испытать так и не удалось, несмотря на все попытки. И, наверное, я склонна судить всех по себе, но кажется мне, что родственники тоже особой любовью к потерянному ребенку похвастаться не могли. Смотрели они на меня ровно с тем же недоверчивым любопытством, что и все остальные драконы.
— Ворон, не мог бы ты?… — и глазами показываю, не соблаговолите ли удалиться, дорогой товарищ?
Дракон мою пантомиму понимает мгновенно и без дополнительных разъяснений. Недовольно кривится, но уходит.
Ну, и что же дальше? Родственники… мама, папа и два младших брата-близнеца креативной апельсиновой расцветки. Что осталось о них в памяти моего нынешнего тела? Вроде бы я любила братьев и по-детски восхищалась отцом, о матери не помню ничего, кроме того, что она была постоянно занята близнецами и на меня внимания совершенно не обращала. Впрочем, это совсем не мои воспоминания, они слишком детские, еще незамутненные взрослым скепсисом. Как раз тот период, когда мне начали сниться полеты, и я больше присутствовала в этом теле в качестве наблюдателя, чем управляла им.
Только на нынешний момент это проблему никак не решает. Не имею ни малейшего представления, что делать с родственниками дальше. А значит, в сторону лишние сантименты, от них сейчас все равно никакой пользы, будем общаться в деловом ключе. И в качестве собеседника я сразу выбрала главу семейства, за редкую масть, не зря мне расцветка Геста показалась знакомой. Драконий папа был похож на него, как брат-близнец, что вполне может оказаться правдой.
— Поговорим? — предлагаю.
Он лишь согласно кивнул, в выразительных лиловых глазах отразилось одобрение. Мы найдем общий язык.
Остальные родственники даже с некоторым облегчением вернулись к своим делам, радуясь, что их избавили от тягомотной обязанности изображать эмоции, которых они не испытывали. А мы с главой семейства отправились на неторопливую прогулку до ближайшего очага, где готовили что-то вкусно пахнущее.
Разговор начинаю первой.
— Понимаю, что такой подарок, как я, тут никому не нужен, да и сама не очень-то стремлюсь влиться в семью, но общая ситуация вызывает недоумение. У вас всегда так равнодушно относятся к пропаже детей? И почему на меня все смотрят, как на уродца в цирке?
Дракон бросил на меня чуть виноватый взгляд. Что, совесть мучает? Так совершенно напрасно, я ведь ни в чем не обвиняю, просто понять хочу. Так и сказала. Дракон вздохнул и покачал головой.
— Жалею, что проглядели тебя, У нас ведь не принято привязываться к "пустым" детям. Ты была поздняя, мы не рассчитывали, будто что-то изменится.
— А теперь можно доступно для тех, кто ничего не знает о вашей жизни? Кто такие "пустые" и почему к ним такое отношение?
Подошли к очагу, повара вручили нам две небольшие миски с вкусно пахнущим рагу. Ум, грибочки, люблю! Устроились чуть в сторонке, чтобы никому не мешать, и я на время забыла о обо всех своих вопросах, ублажая вдруг вспомнивший о насущном желудок. Сегодня удалось только позавтракать, да и то не слишком плотно.
Но как только я удовлетворила первый голод, мы вернулись к разговору. Узнала, наконец, кто же такие "пустые" дети. И… нет, аппетит у меня не пропал, и даже настроение не испортилось. Потому что я ожидала чего-то подобного, да и остальное меня не шокировало, все вполне закономерно.
Пустые — дети, которые так и не обрели разум. Меня, помнится, занимал этот вопрос: бывают ли в Заповеднике те, кому не досталось чужого сознания? Значит, бывают, и родители стараются к ним не привязываться. И вовсе не потому, что не хотят любить таких неполноценных, хотя на самом деле они даже более неразумны, чем фамильяры, которых разводят люди, у тех хотя бы за счет ментальной связи с хозяином какой-никакой разум появляется, а эти просто звери. Однако все дело в том, что их отдают людям, еще в самом раннем возрасте. Это позволяет "пустым" обрести некое подобие разума и заодно работает на легенду о полной дикости и безмозглости драконов Заповедника. Потому что фамильяры из них получались гораздо более глупые, чем из питомников, особенно если затягивать с тем, чтобы отдать малышей.
— Я думала, люди невылупившиеся яйца забирают, их разве транспортировать не проще?
— Нет, с тех пор, как мы договорились с егерями, яйца почти не трогают, с ними как раз сложней, нужен определенный температурный режим, от него зависит пол ребенка.
— Как у крокодилов, что ли? — спрашиваю.
— Да, — он улыбается, — примерно.
— И я, значит, была такая "пустая"?
— Не ты, — педантично уточняет дракон.
— Ну да, это тельце, — соглашаюсь. — Но все равно, вот, пропала я, и что, даже никто не забеспокоился, не искал?
— Отчего же, искали сутки. Тело не обнаружили, значит, это не волки и не рысь. Егеря всегда предупреждают, если забирают малышей. Остаются лишь браконьеры.
Железная логика.
— А браконьеры, значит, нормально?
— Разумеется, ведь итог один. На самом деле для нас нет большой разницы между егерями и браконьерами. И те, и другие со всеми предосторожностями доставляют малышей к людям.
Я не стала уточнять, что бывает, если происходит ошибка, и браконьеры украдут не того. То же, что и со мной или с Артемом, в его случае просто вернулся обратно в Заповедник.
О моральной стороне проблемы я даже задумываться не стала. Потому что не мое это дело совершенно, оставаться здесь не собираюсь. То есть и раньше не собиралась, а теперь окончательно убедилась, что не мое это. И дело вовсе не в том, что драконьи родственники приняли не радостно, сама-то тоже энтузиазмом не блистала. Слишком во мне еще свежа память о человеческой жизни, чтобы легко принять драконью родню. Нет, все гораздо проще, я не могу себе представить, как вообще смогу жить в каменных пещерах, при такой скученности да еще и среди этих экзотических светящихся кристаллов. Чтобы такое воспринимать нормально, надо, наверное, с детства привыкать. Я имею в виду драконье детство.
Вернув поварам пустую посуду, мы отправились дальше, прогуливаясь и беседуя. Я расспрашивала о разнообразных мелких подробностях драконьего быта, было просто интересно. Узнала заодно, как зовут моего собеседника, а то прямо даже неудобно, не знаю имени главы семейства. Имя было необычным, Лазарь. Впрочем, как он объяснил — прозвище, оставшееся от прежней жизни, а своего старого имени они уже почти и не помнит. Все равно не пользуется им здесь.