Мы увидели его издали. Как скала, слон стоял среди высокой травы, и верхушки ее едва доходили ему до брюха. Когда машина взбегала на очередной холм, слон на несколько секунд вырисовывался четким силуэтом на небе, огромный, спокойный, неподвижный. Мы останавливаемся метрах в двадцати от него. Голова, хобот и длинные, тускло поблескивающие бивни слона тихо, чуть заметно покачиваются из стороны в сторону. Серая с каким-то красноватым налетом кожа, покрытая густой сетью глубоких морщин, в боковом свете утреннего солнца удивительно скульптурна. Огромные уши вялыми складками облегают плечи. Глаза малы, словно прикрыты; кажется, что гигант дремлет. И вдруг мы видим второго слона, и совсем близко! Он поднимается к нам из небольшой ложбинки, такой же громадный, как и первый, но совсем другой: голова поднята, хобот вытянут вперед, уши развернуты парусами; слон словно плывет — так легко и бесшумно расступается перед ним стена травы. Он подходит к первому и останавливается, испытующе смотрит на нас, долго втягивает хоботом воздух и потом шумно его выдыхает. Нет, мы определенно ему не нравимся! Исполин плавно поворачивается и, раскачиваясь всем телом, начинает уходить от дороги. Движения его неторопливы, как бы замедленны, но уже через минуту он далеко. Оживляется и первый слон, такими же неторопливыми, но широкими шагами он следует за товарищем. Теперь они еще больше напоминают два корабля в волнующемся море зелени.
Еще километр — и мы буквально окружены слонами. Одни стоят, тихо обмахиваясь ушами, другие бродят среди деревьев или в разных направлениях пересекают равнину. Около слоних видны малыши. Компания великанов собралась у подмытого водой обрыва, который красным пятном выделяется на ярко-зеленом фоне травы. Слоны долго шарят хоботами по земле, потом как бы обнимают себя ими за плечи и в воздухе расплываются красноватые облачка пыли — слоны «пудрятся». Вот и разгадка необычайного цвета их кожи: она густо присыпана красной сухой землей.
Километров пять мы едем среди этого фантастического стада. И уже начали уставать от чувства восторга, от зрелища извивающихся хоботов, поблескивающих бивней, хлопающих ушей и мелькающих в траве горбатых спин, как вдруг все внезапно кончилось. Дальше тянулся тот же пейзаж, но уже без слонов.
Местность постепенно понижается. Все реже и реже машина поднимается на холмы, и наконец начинается длинный спуск. Деревья сливаются в рощи, а на горизонте уже засинел настоящий лес. Теперь, когда слонов нет, мы снова обращаем все внимание на антилоп.
В высокой траве вперемежку с уже знакомыми нам рыжими конгони видим антилоп помельче и чуть потемнее. Рога у них правильной лировидной формы, очень красивы. Бросаются в глаза белые уши и пятно на горле. Это болотные козлы, характерные для травянистых равнин Западной Уганды. Вдруг среди конгони и болотных козлов откуда-то появляется совсем другая антилопа: крупная, темная, почти черная, с белым ярким пятном вокруг хвоста. Рога, как огромные вилы, устремляются в свободном разлете вверх и чуть вперед Водяной козел! Справа из травы вырастает второй. Антилопы несколько секунд смотрят на нас, затем большими прыжками устремляются к чернеющим неподалеку кустам. Перед тем как исчезнуть окончательно, оба козла снова застывают на мгновение. Удивительно потрясающе красивы они в этот момент!
Теперь мы знаем, что дороге скоро конец: водяные козлы никогда не уходят далеко от реки или болота. Впереди Виктория-Нил! Еще несколько минут, и дорога ныряет под свод леса. По обеим сторонам ее сырой сумрак, густая блестящая зелень листвы, окутанные лианами ветви. Но это ненадолго. Одна поляна, другая, через минуту мы тормозим на усыпанной желтым песком площадке перед главным зданием отеля Параа-Лодж, штаб-квартиры национального парка Мэрчисон-Фоллс.
Дом, где помещаются контора отеля и ресторан, сложен из красивого серого камня. По стенам бегают крупные синие с оранжевой головой агамы. Вокруг дома яркие цветы, над ними порхают еще более яркие бабочки. Большая открытая терраса, обнесенная тоже каменным парапетом, обращена к крутому, почти обрывистому спуску. Внизу, в глубоком ложе, окаймленном пышной зеленью густых зарослей, течет широкая река. Мы даже не сразу осознаем всю торжественность момента — ведь это же Нил! Тот самый Нил, что еще со школьных лет, с первых уроков географии был для нас лишь синей змейкой на желтом фоне карты Африки.
Национальный парк Мэрчисон-Фоллс, или Кабалега, в центре которого мы находимся, образован в 1952 г., одновременно с национальным парком Куин-Элизабет, и занимает площадь 384 тыс. га. Западная часть его примыкает к озеру Альберта. Река Виктория-Нил рассекает территорию парка на две почти равные части. Берега Нила поросли галерейными тропическими лесами, значительный лесной массив лежит и в южной части парка. Основная же территория занята высокотравной саванной, где отдельные группы деревьев вкраплены в колышущееся море постоянно зеленой травы.
Нас размещают в небольших домиках. В каждом домике четыре комнаты с отдельными входами. Прямо под окнами — крутой спуск, заросший колючими шапками кустов, а внизу — зеленоватые воды Нила. Хорошо видна желтая отмель, дальше — глубоко вдающийся в реку узкий зеленый мыс с одиночными деревьями. В тени под деревьями застыл в сонной дреме слон, крупный старый самец с огромными бивнями.
Однако время не ждет. Нам предстоит прогулка на катере к водопаду. Захватываем фотоаппараты и быстро спускаемся по крутой каменистой тропинке к воде. У причала пофыркивает мотором маленький катерок. Двое африканцев без особого напряжения удерживают его за канат, третий стоит, облокотившись на штурвал. Мы перелезаем через борт прямо с мостков пристани. На палубе в два ряда стоят скамейки, между ними широкий проход. Над головой брезентовый тент.
На берегах Нила повсюду были бегемоты.
фото А. Банникова
Скамейки быстро заполняются туристами: много англичан и американцев, несколько японцев. Все больше пожилой народ.
Катер идет легко, и только по высокому буру- ну у носа да широкой полосе пены за кормой чувствуется, как сильно течение. Мимо плывет берег, местами низкий, болотистый, непроходимый, страшный даже на взгляд, местами обрывистый, крутой, заросший лесом. Ветви нависают прямо над водой, купают в ней листья. Среди болота торчат скелеты сухих деревьев, у края выделяются темные заросли папируса: высокие тонкие стебли, увенчанные лохматыми шапками. Целые поля плавучего водяного гиацинта.
Как только катер отчалил, нас окружают бегемоты, сотни бегемотов: они пасутся (совершенно как коровы!) на зеленых лужайках и среди кустов довольно далеко от берега, спят на мелководье у островков, возвышаясь точно намытые течением кучи плавника, неожиданно выныривают посреди фарватера, прямо перед носом катера.
У самого борта вскидывают головы могучие самцы, с пыхтением разевают розовые пасти с длинными редкими зубами. Рядом с непомерно располневшими мамашами лежат маленькие бегемотики, похожие на чудовищные сардельки: такие они тугие и толстые. Бегемоты совсем не боятся катера.
«Кр-окодил!» — слышится с кормы голос шкипера. Все бросаются к правому борту. На топком берегу у самой воды лежит крупный крокодил. Он зеленовато-желтый и издали действительно похож на бревно. Пасть широко открыта — внутри она вызывающе желтого цвета, хорошо видны редко сидящие тупые зубы. Крокодил оказался гораздо осторожнее бегемотов: подпустив нас всего метров на сорок, он, не отрывая от земли брюха, сползает с берега и так с открытой пастью и погружается в воду. Все оживленно комментируют первую встречу С крокодилом, одним он кажется прекрасным (это нам, конечно), другим — отвратительным. Но тут внимание привлекает другой крокодил, затем третий, десятый. Да тут их сотни!
На болотистом берегу лежал крупный крокодил
Фото А. Банникова
К одному крокодилу катеру удается приблизиться вплотную и перекрыть путь к отступлению. Однако крокодил в последнюю секунду неудержимо бросается в узкую щель между бортом катера и краем сплавины, на которой он так беспечно заснул. Зубчатая спина гиганта со скрежетом трется о днище катера, когда животное исчезает под водой. Перегнувшись через борт, мы успеваем прикоснуться к скользким, покрытым налетом водорослей чешуям. Странное, незабываемое ощущение!
Но не только бегемоты и крокодилы привлекают наше внимание. Жизнь кипит повсюду, и глаз едва успевает отметить все новых и новых животных. Поражает обилие птиц, По зеленым зарослям осоки, среди луж, покрытых плавающими листьями, медленно расхаживают черно-белые аисты-ябиру: это одна из самых крупных птиц. Ябиру очень красивы, особенно эффектен прямой, толстый, оранжево-красный с желтой перевязью клюв. Рядом с ябиру совсем банальными кажутся белые желтолицые аисты-клювачи и темные аисты-разини. Много цапель: и белые, и черноголовые, и мелкие желтоватые египетские цапли, и самые обычные серые цапли, такие же, как и у нас. Среди них выделяется гигантскими размерами цапля-голиаф, голубовато-серая с медно-красной шеей.
Огромное засохшее дерево поднимается прямо из воды, в его голых сучьях на страшной высоте сидят две крупные птицы: белая голова, черные крылья, красно-коричневая грудь. Одна из птиц закидывает голову, в бинокль отчетливо видно, как раскрывается крючковатый клюв. Сверху доносится пронзительное тявканье. Орлан-крикун! На небольшом островке, едва поднимающем спину из воды — целый зоопарк. На илистой отмели дремлют два бегемота, рядом с ними несколько длинноногих нильских гусей. Птицы стоят, поджав одну ногу, чистят оперение. Тут же отдыхает большая стая водорезов, своеобразных родственников наших крачек. Нижняя половина клюва у них длиннее верхней, ею они бороздят в полете поверхность воды, выхватывают рыбешку, разных личинок.
Водорезы вдруг дружно взлетают, некоторое время вся — стая порхает с криком в воздухе, а затем снова усаживается на старое место.
Птицы повернуты головами в одну сторону, из-за коротеньких лап кажется, что они лежат в иле. Слышна звонкая перебранка, оранжевые, как перец, клювы так и норовят ущипнуть соседа.