е 10 тыс. бегемотов. По берегам Семлики-Нила, в национальном парке Вирунга (Заир) и на побережье оз. Эдуарда, в национальном парке Куин-Элизабет на 1 км берега приходится от 50 до 200 животных, а общая численность составляет 25–30 тыс. Таковы результаты эффективной охраны, плоды труда многих и многих энтузиастов.
Однако охрана обернулась совершенно неожиданной стороной, и это был первый тревожный сигнал, первый удар по позиции полного невмешательства в дела природы. Бегемоты уничтожили растительность вокруг водоемов, вызвав глубокую пастбищную депрессию. Первыми и наиболее серьезно пострадали низменные болотные участки вокруг оз. Эдуарда, на полуострове Мвея, в национальном парке Куин-Элизабет. Это не только тяжело отразилось на самих бегемотах, но и повлекло откочевку других животных: слонов, буйволов, водяных и болотных козлов. Парк сразу утратил свою привлекательность для туристов.
Группа зоологов, специально изучившая положение с бегемотами, вынесла категорическое решение: численность бегемотов в национальных парках необходимо контролировать, проводя ежегодно отстрел животных. Однако заявление это вызвало не менее категорические и решительные возражения общественности, которая, как и несколькими годами позже, при возникновении «слоновой проблемы», увидела в этих мерах лишь посягательство на суверенность национальных парков. В длительной дискуссии решающим доводом стало быстрое ухудшение положения самих животных и жалобы сотрудников национальных парков. В итоге с конца 50-х годов начат планомерный отстрел бегемотов. В парке Куин-Элизабет их отстреливают сейчас около 1000 в год, в Мэрчисон-Фоллс — несколько меньше. Растительность вокруг оз. Эдуарда и на полуострове Мвея восстановилась за два года, и на эти территории снова вернулись слоны, буйволы и другие животные.
Одновременно начаты работы по заселению озер и рек, где бегемоты водились прежде, но потом были истреблены. Пионерами такого переселения оказались сотрудники Крюгер-Парка (ЮАР), разработавшие методику обездвиживания бегемотов наркотизированными стрелами-шприцами.
Проблема регуляции численности с неизбежностью выдвинула другую проблему. Как можно использовать бегемотов, раз уж без отстрела все равно не обойтись? И здесь вскрылись любопытные вещи. Хотя бегемот и родственник свиньям (правда, дальний), мясо его постное и вкусом напоминает скорее телятину. Его можно консервировать, солить, коптить, вялить. Как источник животного белка оно значительно более ценно, чем свинина, баранина и даже говядина. Неудивительно, что африканцы издавна используют мясо бегемотов. Некрупный «рядовой» бегемот дает около 520 кг чистого мяса и 30 кг внутреннего сала, 27 кг весит печень, 8 кг — сердце, 5 кг — язык, 9 кг — легкие, 280 кг — кости и 248 кг — кожа. Вес пригодных в пищу частей составляет 70,9 % живого веса, тогда как этот же показатель у европейского рогатого скота составляет лишь 55 %, а у африканского даже 45 %. Кожа бегемота также ценное сырье. Правда, для того чтобы ее как следует выдубить кустарными способами, необходимо шесть лет. Но тогда она обретает твердость камня и незаменима как материал для полировочных дисков. На таких дисках шлифуют даже алмазы. Не следует сбрасывать со счета и стоимость клыков, идущих на различные художественные поделки. Совершенно очевидно, что правильная хозяйственная эксплуатация бегемотов сулит большие перспективы. Этому способствует также оседлость бегемотов, отсутствие пищевой конкуренции с домашним скотом и, наконец, своеобразная роль бегемотов как естественных «обогатителей» водоемов, повышающих их продуктивность. Не страдают бегемоты и от мухи цеце.
Проблема белкового голодания — одна из центральных в современной Африке. И кто знает, может быть, именно бегемотам и другим диким копытным в будущем предстоит сыграть важную роль в ее решении. Второй вид, составляющий, несомненно, «гвоздь программы» для посещающих парк туристов, — это нильский крокодил. Крокодилы еще больше, чем бегемоты, пострадали от соприкосновения с цивилизацией. Особенно возросло преследование со стороны человека после того, как в моду вошли сумки, портфели, ботинки и туфли из крокодильей кожи. Сейчас добыть крупного крокодила порой выгоднее, чем слона, — так высоки цены на его кожу. Естественно, что в охотниках заработать недостатка нет. В результате национальный парк Мэрчисон-Фоллс стал почти единственным местом в Африке, где крокодилы составляют неотъемлемую часть ландшафта. Между прочим, во втором крупном национальном парке Уганды, Куин-Элизабет, охватывающем озера Эдуарда и Георга, соединенные каналом Казинга, крокодилов совершенно нет.
Участок Виктории-Нила ниже водопада, по-видимому, всегда был особенно привлекателен для крокодилов. Еще Сэмюэл Бейкер записал в своем дневнике: «Такого количества крокодилов, как здесь, я никогда не видывал. На песчаных отмелях у берегов реки, где только пригревало солнце, как бревна, плотно друг подле друга лежали крокодилы». Можно думать, что Бейкера, совершившего огромный путь по Нилу и его притокам, нелегко было удивить.
Причина обилия крокодилов ниже водопада кроется, по-видимому, в доступности корма. Попавшая в водопад рыба, оглушенная и беспомощная, становится их легкой добычей. Более старые и крупные крокодилы, пищу которых составляют в основном млекопитающие, также обеспечены кормом в изобилии, так как на водопой к Нилу приходит значительное количество копытных. Кстати, крокодилы в парках дорастают до гигантских размеров: самый большой крокодил, добытый в районе водопада, имел в длину 6,3 м. Поскольку у крокодилов рост с возрастом замедляется и по достижении 20 лет они ежегодно прибавляют всего лишь 3,6 см, можно полагать, что многим из населяющих сейчас парк животным более ста лет. Может быть, именно их видел Бейкер!
К сожалению, браконьерство в парке полностью не изжито. Несмотря на хорошую охрану, численность крокодилов за последнее время несколько сократилась. Браконьеры орудуют по ночам, подсвечивая крокодилов переносной фарой и закалывая их затем копьями. Правда, промысел этот весьма опасен, но ради денег, вырученных за шкуру, многие идут на риск.
Вообще крокодилы не относятся к безопасным животным. Поведение их по отношению к человеку напоминает во многом акул. Можно многократно испытать «миролюбие» крокодилов, купаясь в заселенных ими водоемах, и ни разу не подвергнуться нападению, но в любой момент дело может обернуться трагедией: крокодил хватает человека и топит. Согласно африканской статистике, регистрирующей все случаи нападения животных на человека, крокодил стоит на втором месте в списке опасных животных. Первое принадлежит льву.
Нелегко протекает жизнь национального парка Мэрчисон-Фоллс Трудности возникают на каждом шагу: борьба с браконьерством на границах парка и в самом сердце его, на Виктории-Ниле; проблема регулирования численности бегемота; вновь возникшая проблема перенаселения слонов, уничтожающих огромные участки саванны; проблемы, связанные со всевозрастающим потоком туристов. Но самая большая беда пришла в 1969 г., когда в правительство был подан проект превращения водопада Мэрчисон-Фоллс в гидроэлектростанцию. Проект сулил неисчислимый запас электроэнергии, сулил снабжение электричеством промышленности и сельского хозяйства всей западной части Уганды. Но он сулил также безвозвратную потерю уникального национального парка и водопада Мэрчисон-Фоллс. Общественность Африки и всего мира восстала против этого проекта. И проект был отклонен. Это можно рассматривать как большую победу защитников природы, стремящихся сберечь для грядущих поколений неповторимое чудо Африки. Какими киловаттами можно измерить ту радость, то восхищение, тот восторг, который будит у людей грохочущий водопад?!
На озере Накуру
A. Г. Банников, B. Е. Флинт
С птичьего полета оз. Накуру являет собой фантастическое зрелище: желтоватое зеркало воды, обрамленное густо-зеленой рамкой прибрежного леса, подернуто огромными ярко-розовыми пятнами. Форма их постоянно меняется: пятна то растягиваются, то сжимаются, а по краям озера они сгущаются, образуя сплошную розовую полосу, подобную пене сказочного прибоя. Если присмотреться внимательнее, можно заметить, что и пятна на зеркале воды, и широкая полоса «пены» слагаются из бесчисленного количества мелких розовых точек. Это — изящные длинноногие фламинго, которых здесь более миллиона.
Впрочем, если пройтись по берегам озера, убеждаешься, что далеко не только фламинго создают непередаваемую привлекательность этого чудом сохранившегося уголка природы. Более 400 видов птиц и около 70 видов млекопитающих населяют побережье озера и окружающий его лес.
Озеро Накуру лежит в 150 км к западу от Найроби, столицы Кении, и в 35 км к югу от экватора, на днище меридионального грабена Рифт Валли. Как и большинство других подобных озер, оно мелководно и не имеет стока. Заполнение озера происходит во время дождливых сезонов в апреле — июне и ноябре — декабре, когда в ложе озера устремляются временные реки, текущие с окружающих его гор.
Однако даже в сезон дождей глубина озера не превышает 4 м. С наступлением засухи уровень его значительно падает, а в 1930 и 1950 гг. оно почти полностью пересыхало. Акватория озера около 4 тыс. га.
Вода Накуру, как и других озер, расположенных на днище Рифт Валли, содержит значительную примесь соды (Na СО3), концентрация которой резко возрастает в засушливый период. При хорошей прогреваемости озера это создает благоприятные условия для обильного развития сине-зеленых водорослей Spirulina, служащих в свою очередь кормовой базой для массового размножения планктонных ракообразных.
Таким образом, биологическая продуктивность озера необыкновенно высока и обеспечивает существование не только миллионной популяции малого фламинго, но и многих других водных и околоводных птиц.
Начало национального парка Озеро Накуру было положено в 1961 г., когда южные две трети этого обширного озера были провозглашены заповедными.