очертания. Слишком высокая концентрация соды препятствует развитию планктона, и кормящихся по берегам фламинго на Натроне не увидишь. У африканцев, не знавших о существовании островов в центре озера, это породило легенду, согласно которой фламинго не откладывает яйца, как все другие птицы, а рождается из ила.
А ведь действительно остроумная догадка! Как же иначе объяснить, что из глубины белесого марева, колышащегося над совершенно безжизненным озером, где никто никогда не видел ни одного фламинго, ежегодно вылетают тысячи и тысячи молодых птиц? Хорошо накатанная дорога огибает Накуру с юга. Глаза устают от зрелища бесконечных красно-розовых стай фламинго, и внимание невольно сосредоточивается на другой стороне дороги, где вплотную подступают то густые заросли колючих кустарников, то сплошная стена акациевого леса, то открытые участки, поросшие высокой, жесткой, начинающей выгорать на солнце травой. Здесь также все наполнено жизнью. Среди кустов то и дело вскакивают отдыхавшие в тени небольшие антилопы — редунки. Их короткие рожки круто загнуты вперед, что придает животному какой-то непривычный вид. Пожалуй, Накуру — единственное место, где этих антилоп по-настоящему много, хотя и здесь они чаще встречаются поодиночке или парами, лишь изредка образуя большие группы. Еще здесь очень много водяных козлов, крупных темно-бурых антилоп с громадными вилообразными рогами. Они почти не обращают внимания на нашу машину и продолжают мирно пастись. Безрогие самки водяных козлов поразительно похожи на самок оленя. В отношении других обычных копытных Накуру определенно уступает другим паркам. Здесь почти не видно импал, газелей Гранта или Томсона, не каждый раз встретишь жирафа, нет многочисленных в других местах зебр, гну и конгони. Из других млекопитающих чаще всего на глаза попадаются бабуины. Они группами располагаются на скалах, торчащих там и сям из кустов, перебегают на четвереньках среди деревьев, провожают машину тревожными криками с ветвей. Нередки и зеленые мартышки. Остальное зверье держится более скрытно. Ночная поездка по парку показала, правда, что в зарослях совсем не редкость мелкие лесные антилопы, такие, как дик-дик, стейнбок или некоторые виды дукеров, а на открытых местах в лучах фар то и дело возникали странные фигуры капских прыгунов, напоминающих гигантских тушканчиков. Однако днем не видно ни тех ни других млекопитающих, населяющих парк. Есть здесь и буйволы, и леопард, и пятнистая гиена, и гепард, и трубкозуб, и даже лев, которого как-то трудно представить в непосредственной близости от большого города. Правда, все эти звери в парке малочисленны, а некоторые вообще появляются там случайно и ненадолго.
Великолепный самец водяного козла встретил нас недалеко от берега озера Накуру
Фото А. Банникова
Напротив, обилие птиц в лесу и на прогалинах поражает. Из густой чащи ветвей непрерывно доносятся самые разнообразные голоса. Странно, но в Африке почти нет по-настоящему поющих птиц, таких, как наши дрозды, соловьи, полевые жаворонки, славки или хотя бы зяблики. Голоса птиц звучат как отдельные выкрики, свисты, щелканье, удары колокольчика, скрипы, причем каждый вид повторяет свой сольный номер совершенно в одном и том же ритме и тоне. Все эти непривычные для нашего уха звуки сливаются тем не менее в слаженный и даже не лишенный приятности концерт. Однако разобраться без навыка в этом концерте просто невозможно, поэтому обычный метод орнитологов знакомиться с птицами — опознавание их по голосам — не приносит нам успеха. Приходится поминутно останавливать машину и высматривать в бинокль прячущихся в листве крикунов. Правда, это тоже очень интересное и приятное занятие, хотя и нелегкое: мелкие птицы превосходно прячутся в листве и часто увидеть их так и не удается.
В фауне птиц, населяющих кустарники и лес, пожалуй, больше всего поражает численное доминирование своего рода эколого-систематических группировок, которые в наших условиях не так бросаются в глаза. Например, на километровом отрезке дороги по разреженному лесу паркового характера можно встретить 7–8 видов голубей и горлиц, придающих фауне совершенно определенный аспект. На более открытых местах голубей сменяют несколько видов сизоворонок и щурок, в густом сомкнутом лесу —5–6 видов кукушек.
Наряду с этим другие группы птиц часто представлены единичными видами, хотя общее богатство и разнообразие птиц не только несколько сглаживает подобную диспропорцию, но и создает впечатление чрезвычайного богатства и насыщенности птицами всех экологических ниш.
Орел-крикун с ослепительно белой головой
Фото А. Банникова
На открытых, поросших травой участках вблизи озера наше внимание привлекают крупные, контрастно окрашенные шпорцевые гуси. Черное оперение их спины в лучах солнца отливает металлическим блеском, а красные клювы и лапы на фоне густой зелени кажутся особенно яркими. По соседству с ними видны группы марабу, как бы отдыхающие здесь от шума птичьих голосов, который царит на озере. Однако кормиться марабу всегда отправляются все-таки на озеро, где они бесцеремонно нападают на фламинго, убивая не только молодых, но и взрослых птиц. В отличие от других мест Африки на Накуру марабу ведут себя как настоящие хищники.
Пронзительный лающий крик, заканчивающийся точно подавленным смехом, раздается с вершины дерева. Крупная темная птица со сверкающей белой головой повторяет этот крик раз за разом, и мы даже без помощи бинокля безошибочно узнаем орлана-крикуна. Этот хищник, опасный, впрочем, только для рыбы, — неотъемлемая деталь каждого большого водоема. Орлана-крикуна обязательно встретишь и на Ниле, и на Конго, и на Замбези, и на всех озерах Африки. Несколько пар их гнездится и на Накуру.
Там, где дорога прорезает заросли колючего кустарника, мы, конечно, встретили странных маленьких серых птиц с непропорционально длинными узкими хвостами. Смешно волоча за собой по воздуху эти хвосты, птицы поодиночке перелетают из одного куста в другой, где мгновенно исчезают из виду, ловко нырнув в переплетение ветвей. В глубине куста они снова собираются в тесную стайку и тщательно обследуют каждую ветку. Это птицы-мыши. Они настолько своеобразны и не похожи на других птиц, что их выделяют в отдельный отряд, насчитывающий всего шесть видов.
Большинство птиц, которых мы встречаем в лесу или зарослях кустарников, окрашены чрезвычайно ярко. Блестящие скворцы сверкают металлическим отливом спины и красно-оранжевыми брюшками, кукушки и голуби неожиданно оказываются оливковыми и зелеными, в окраске оперения нескольких видов ткачиков и вдовушек преобладают красный, черный и желтый цвета в самых разных сочетаниях. Поразительные переливы синего, фиолетового, изумрудного и черного цветов в оперении нектарниц невольно наводят на мысль о драгоценных камнях. Не отстают от них многочисленные сизоворонки, щурки, бородатки и зимородки. Глаз едва успевает отмечать сочетания самых невероятных цветов. А ведь это необходимо для последующего определения: страшно интересно знать, каких же птиц удалось увидеть за день? С трудом успеваем записывать даже самые короткие наблюдения.
Дорога снова выводит нас к самому берегу озера. Берег, пустынный, плоский, покрыт засохшим илом и белыми пятнами выкристаллизовавшейся соды. С удивлением мы замечаем две темные человеческие фигуры, согнувшиеся у самой воды. Рядом стоят большие корзины.
Что делают здесь люди? Ведь хождение по парку строго запрещено! Наше недоумение рассеивает сопровождающий нас местный орнитолог Джон Хопкрофт. Оказывается, на озере производится организованный сбор перьев фламинго. Из этих перьев затем изготовляют великолепные сувениры — искусственные цветы. Тут же вспоминаем, что накануне любовались такими цветами в отеле, где мы ночевали. Цветы сделаны с большим мастерством и действительно красивы. И очень дороги. Вероятно, покупатели — туристы и не подозревают, сколь эфемерна их покупка: ведь розовый цвет перьев довольно скоро пропадает.
Следующая наша остановка — у устья маленькой речки, сбегающей с покрытых лесом гор. Здесь свежая зелень, неглубокая вода чиста, а илистая отмель сверкает жирным черным блеском; никаких признаков соды. На отмели кормится множество куликов и все «европейцы» — турухтаны, травники, большие улиты, фи-фи, черныши. На воде горстка африканских красноклювых шилохвостей теряется в массе наших широконосок и чирков-трескунков. Как странно и приятно встретить их здесь!
Озеро Накуру — одно из главнейших мест зимовки перелетных птиц Европы и Азии, место отдыха на длинном и трудном пути. На озере широко проводится кольцевание, начатое по инициативе Восточно-Африканского общества по изучению природы в 1967 г. С тех пор окольцовано несколько тысяч птиц, преимущественно зимующих куликов. Ведь коренных африканцев кольцевать не имеет смысла — они никуда не летают. Есть уже и интересные возвраты колец, например турухтан, окольцованный на о. Накуру, спустя три месяца был найден около Якутска.
Мы заканчиваем наш путь у небольшого, очень простого деревянного домика, покрашенного зеленой масляной краской. На открытой веранде перед домиком — несколько скромных, плетенных из бамбука кресел. С веранды открывается вся панорама озера: темно-зеленые склоны гор, покрытых лесом, спокойная гладь озера и бесконечные, бесчисленные стаи фламинго…
Это павильон Джомо Кениата, президента Республики Кения. Старый человек, за плечами которого годы политической борьбы, годы тюрем и гонений, на которого возложена вся верховная власть в государстве, каждую неделю приезжает сюда отдохнуть, наблюдая жизнь птиц.
Национальный парк Цаво
A. Г. Банников, B. Е. Флинт
Въезд в национальный парк Цаво.
Фото А. Банникова
Если выехать из Найроби по шоссе, ведущему в Момбасу, миновать длинные серые здания и склады цементного завода, миновать огромные серебристые цистерны бензохранилища и поворот к аэропорту, попадаешь на широкую, слегка всхолмленную равнину. Трава здесь всегда жесткая, редкая, как бы неживая, а карликовые акации с плоскими верхушками, равномерной осыпью покрывающие холмы, кажутся темными точками на серовато-желтом фоне. Справа вдоль шоссе тянется высокая проволочная изгородь на тонких бетонных столбах-опорах. Изгородь подступает к самому полотну дорог