— Но мне нравятся его авантюры. Мужчина, с которым я жила до этого, был ужасно нудным и скучным профессором колледжа. Все его представления о проведении времени на природе ограничивались пикником или рыбалкой.
Блис снова подумала о Курте. Уик-энд, проведенный ими на Миссури, тоже был не из веселых, но все-таки ей он пришелся по душе.
— Давай спускаться, — предложила она. — Я проголодалась.
В эту ночь песок служил неплохим матрацем под спальным мешком. Блис и Дрейк спали чуть в стороне от Боба и Дории. Вокруг возвышались скалы. Откуда-то доносился вой койотов. У Блис возникло приятное чувство уединения. А когда они занимались любовью, ей казалось, что они одни на всем свете. На этот раз получилось немного по-другому, более спокойно. Удовольствие обволокло ее, словно облако, мягкое и пушистое. Оно медленно уплывало, а Блис лежала, наслаждаясь счастьем.
На следующий день солнце палило, и она загорела еще сильнее. Течение реки, перешедшей в узкий каньон, ускорилось. Волны бились о скалы и выплескивались на плот. Ближе к полудню Блис промокла до нитки.
— Как дела? — спросил Дрейк, садясь рядом и обнимая ее. Она передернула плечами, и он убрал руку. — Загар беспокоит?
— Немного.
— Вечером я положу тебе кое-что, — удовлетворенно улыбаясь, он посмотрел на солнце. — Тебе нравится?
— Здорово! — ее лицо озарилось улыбкой.
— Я рад, — он поцеловал ее и вновь ушел к Бобу.
Блис пожалела, что он не остался рядом. Сегодня она нуждалась в его присутствии, потому что испытывала некоторый дискомфорт. Весь день слышался его веселый смех. Дрейк и Боб были похожи на двух серьезных парней, рискнувших впервые переплыть океан. Она начинала испытывать легкое раздражение к нему из-за того, что он оставил ее ради Боба.
На этот раз лагерь они разбили на скалах. Даже индейская рисовая трава, которую Дрейк предусмотрительно нарвал внизу, не смогла смягчить твердость камня и не успокоила жжение кожи. Любовью Дрейк занимался нежно, стараясь не беспокоить ее обожженную солнцем спину. От восхищения их сладостным единением все раздражение, накопившееся за день, прошло. После этого Блис долго лежала, глядя в чистое небо, в котором мерцали далекие звезды. Совсем рядом шумела река. Время от времени раздавались крики ночных животных.
Мысли бесцельно блуждали в голове. Даже в темноте Блис могла различать более темные формы скал. Местность здесь была более магической, чем она ранее представляла.
На следующий день они были на воде уже с раннего утра. Блис с удивлением смотрела на острые скалы, торчащие из воды. Вода с ревом обрушивалась на гигантские валуны и превращалась в бушующую пену. Инстинктивно Блис вцепилась в руку Дории.
— Все нормально. Мы проскочим их, словно американские горки.
Блис закрыла глаза и одной рукой схватилась за страховочную веревку, а другой за Дорию.
Дория улыбнулась:
— В следующий раз, когда будем проходить пороги, обязательно посмотри. Потом привыкнешь и не будешь обращать внимания.
Когда они проходили следующие пороги, Блис уже не закрывала глаза. То, что она увидела, вовсе не успокоило ее. Вода, захлестывавшая плот, в один миг промочила ее до нитки, а холодный ветер заставил содрогнуться. Обернувшись, она заметила, что Дрейк демонически улыбается. Казалось, он ничего не замечал вокруг себя. Эта мысль снова вызвала раздражение. Но с ним ведь была и она: почему он так же не увлечен ею, как этой адской стихией?
Немного позже они остановились и отправились посмотреть наскальные рисунки, оставленные древними индейцами. Коричневые и рыжеватые рисунки изображали широкоплечих людей с клиновидными головами. Зрелище было необыкновенное. Когда заговорили, голоса звучали глухо, как в помещении церкви.
— Интересно, как давно это было нарисовано? — сказала Дория.
— Понятия не имею, — у Боба отросла трехдневная щетина, и теперь он задумчиво почесывал ее.
Никто из них действительно не имел ни малейшего понятия о возможном времени появления рисунков.
Когда они повернулись, чтобы уйти, Блис остановилась, чтобы взглянуть на бледно-лиловый цветок кактуса, и Дрейк задержался около нее.
— Помогает мазь?
— Немного, — она поднялась, готовая продолжать движение.
— Ты выглядишь сегодня притихшей. Что-нибудь случилось?
— Нет. Ничего, — она стоически улыбнулась. — От постоянной пропитанности влагой и от песка в еде я устала, но, видимо, в этом и заключается радость приключений.
— Ты сердишься?
— Чуть-чуть, — сердито ответила она. — Когда ты играешь роль исследователя, ты совершенно забываешь обо мне.
Он удивленно посмотрел на нее.
— Ради Бога, Блис, ты ведешь себя как двухлетний ребенок, которого необходимо постоянно развлекать. Мы управляем лодкой. Как, по-твоему, смогли бы мы пройти все эти пороги?
— Временами мне казалось, что вода смоет нас за борт. В любом случае мы каждый раз оказываемся абсолютно промокшими, — пожаловалась она.
Его голос стал мягче.
— Надо было начать с чего-нибудь более легкого. Бедная девочка. Кроме этого, тебя и загар мучает, — он поцеловал ее в лоб. — Я хочу, чтобы тебе понравилось. Если ты несчастна, то и мне нерадостно. — Его губы прикоснулись к ее губам.
Злость стала проходить. Трудно раздражаться на него, тем более что его язык проникал в ее рот и Дрейк брал ее за бедра и прижимал к себе. Поцелуй перешел в чувственную ласку, и его руки переместились на грудь. Она с сожалением отстранилась.
— Нам лучше идти. Они ждут.
— Ты все еще сердишься?
Она покачала головой и слабо улыбнулась.
— На тебя трудно обижаться.
— Вот и хорошо.
Он взял ее за локоть и помог спуститься с валуна, и они пошли вниз по каменистой тропинке, вьющейся среди скал к реке. Позже она смогла понять, что Дрейк предпринял сознательную попытку, чтобы показаться заботливым.
Ночью она практически не спала. Твердая поверхность и усиливающаяся боль не позволяли ей найти удобное положение. Казалось, прошло всего несколько минут с тех пор, как она заснула, а Дрейк уже поднимал ее.
— Сегодня нам предстоит непростой денек, — объявил Боб с едва скрываемым восхищением. — Мы увидим настоящие пороги.
Свертывая мешок, Блис подняла голову. Она ощутила острую боль в желудке.
— Дрейк?
— Что? — спросил он, затаскивая на плот имущество.
— Насколько опасны эти пороги?
— Не стоит беспокоиться, — и он спокойно вернулся к своей работе. — Знаменитый путешественник Джон Уэсли Пауэлл был одноруким, но прошел их в 1859 году. И после него многие проходили их и оставались живы.
Это тем не менее не успокоило ее. Она нехотя забралась на плот, и они отчалили. Меньше чем через час Боб закричал, не оборачиваясь:
— Вот он, первый! Порог длиной в полтора километра!
Дикий водоворот, казалось, полностью подчинил себе утлый плотик. Она услышала устрашающий рокот.
— О Господи! — прошептала она.
Плот словно подпрыгнул, устремляясь в бешеное течение, и его прижало к скалам. Блис моментально промокла до нитки. Инстинктивно прижимаясь к плоту каждой клеточкой своего тела, она молилась, чтобы все это скорее кончилось.
— Вычерпывайте! — послышался чей-то голос.
Ничего не понимая, она тупо стала смотреть, как Дория отпустила канат и яростно начала черпать воду.
— Блис, помогай!
Поток стал понемногу успокаиваться, и Блис разжала мертвую хватку пальцев и начала быстро черпать воду. Скоро последовал еще один водоворот, и Блис снова затряслась от страха.
Блис полностью потеряла ориентацию, когда плот крутануло в узком ущелье и вынесло после поворота на спокойную воду. Она по-прежнему горбилась и опасливо смотрела по сторонам.
Дрейк засмеялся.
— Все в порядке, детка. Мы на озере Пауэлла. Теперь все будет хорошо. Разве это было не грандиозно?
— Грандиозно? — вяло повторила она. Она бы нашла другое слово. Плот медленно дрейфовал по поверхности воды, и она потихоньку начала приходить в себя. Да, это было нечто необыкновенное. А разве не за этим она и приехала сюда? По мере дальнейшего плавания приключенческий настрой, чувство неизвестности снова овладели ею. Но она была благодарна судьбе за то, что теперь они плыли по спокойному озеру.
12
Дрейк подвез ее к дому поздним субботним вечером. Она легла спать, спала довольно долго и с удовольствием оставалась бы в постели еще дольше. Но настойчивые звонки разбудили ее. Кто-то пришел.
— Уходите, — сонно пробормотала она и натянула одеяло на голову.
Последовала новая серия звонков.
— Фу ты, черт! — она встала и надела халат. В гостиной она выглянула из окна, но никого не увидела. Потом открыла дверь.
— Привет!
На пороге стояли Тимми и Кевин, улыбаясь во весь рот.
— Пока тебя не было, у меня прорезался зуб, и мне дали за это полдоллара, — объявил Кевин.
— А я упал с велосипеда и разбил коленку, — гордо показал повязку Тимми.
— Парни! — сквозь раскрытую дверь дома послышался голос Марго. — Я же сказала вам не будить Блис!
— Она уже проснулась, — ответил Кевин и снова повернулся к Блис. — Лизин папа приготовил ей на день рождения подарок. Догадайся, что это такое.
Блис устало прислонилась к двери.
— Оцелота?
— Собаку! И мы держим ее у себя, пока не наступит день рождения.
В это время подошла Марго, придерживая халат на груди. Волосы ее были слегка растрепаны, но она лучезарно улыбалась.
— Дети, ну-ка бегом марш домой! — когда они умчались, она прошла мимо Блис прямо в дом. — Нет сил удерживать их, когда накопилось столько новостей. — Она направилась на кухню. — Ты тоже садись. Что-то ты выглядишь словно побитая.
— Собственно говоря, я еще собиралась поспать, — намекнула Блис, но Марго добродушно проигнорировала ее замечание:
— Где у тебя кофе?
Через пять минут они сидели за столиком в гостиной. Посмотрев в окно, Блис заметила бледные ирисы, покачивающиеся на ветру. Надо бы прополоть их. Эта мысль удивила ее и даже показалась ей невероятно странной.